После сна у Аюн осталось стойкое ощущение, что она наговорила мужу лишнего. Вроде бы и не выдала себя ничем, но всё равно было неприятно. Зачем он задавал все эти вопросы? Что хотел выяснить? И это странное состояние эйфории… Оно появилось почти сразу же после прихода демона. Он ведь специально так сделал. Воспользовался беспомощностью смертной жены, применил какую-то магию, а потом попытался что-то выведать. Мерзавец!
Когда она проснулась, в комнате его снова не оказалось, зато за столом, положив голову на пухлую руку, дремала дородная крестьянка ― незнакомка, одетая примерно так же, как и сама Аюн. Должно быть, демону дворцовые служанки тоже показались подозрительными. Осторожно, стараясь не шуметь, девушка спустила ноги на пол, обулась, накинула на плечи тёплую шерстяную шаль и подошла к двери, чтобы убедиться, что там нет Тайнии или второй служанки, имени которой Аюн даже не знала. За дверью никого не было. Совсем никого.
― Госпожа? ― послышалось за спиной. ― Простите, я вздремнула.
― Ничего страшного, ― ответила незнакомке Аюн, закрыла дверь и спросила: ― Вы из местного селения, да? Муж говорил, что кто-то должен прийти.
― Ваш муж ужасно недоверчивый, ― сообщила ей толстушка, сонно потирая глаза. ― Мы здесь уже ко всякому привыкли. И духов злых повидали немало, и с оборотнями на короткой ноге, и даже как-то дракона видели, но чтоб демон заставлял сельских баб до исподнего раздеваться и карманы выворачивать… Как вас, бедняжку, угораздило такого зверя в мужья отхватить?
― Он не зверь, ― возразила девушка, вернувшись к постели. ― Если я правильно поняла, то у демонов человеческая природа, просто магия другая. И я не бедняжка. Моя мать приходится младшей сестрой владыке Вэю. Я проспала обед, да? Солнце уже садится.
― Простите, госпожа. Я не хотела вас оскорбить, ― сникла крестьянка. ― Сейчас принесу вам что-нибудь из еды.
― Я не оскорбилась, ― возразила Аюн. ― Просто не люблю, когда меня жалеют. Как вас зовут?
― Марта, ― прозвучало в ответ.
Женщина исчезла за дверью, а молодая госпожа задумалась о том, с чего вдруг ей взбрело в голову заступаться за Шэнли Нитаэна. Он сам виноват в том, что вызвал у местных жителей предвзятое к себе отношение. Заставил их раздеться и вывернуть карманы? Боится, что принесут с собой оружие и подло нападут? Уму непостижимо! Он же бессмертный демон. Его можно ранить, но не убить. Он сам так сказал. Чего тогда боится? Ответ напрашивается только один ― Его Демоническое Высочество опасается, что злодеи прикончат его смертную супругу. В этом случае вина ляжет на него, ведь он теперь отвечает не только за свою безопасность, но и за жену тоже. С одной стороны, такая забота объяснима и приятна, но неужели так необходимо доводить всё до крайности? Приказывать женщинам раздеться ― это уже явный перебор.
Пока Аюн хмурилась в ответ на эти свои мысли, Марта вернулась с подносом и принесла в комнату аромат жареной курицы. От этого запаха у девушки засосало под ложечкой ― вроде бы плотно позавтракала, но всё равно успела снова проголодаться.
― Вы и продукты принесли из селения? ― спросила, присаживаясь за стол.
― Ну так уговор же заранее был такой, ― ответила ей толстушка, пожав плечами. ― Волк Хэйе сам к старосте на днях приходил и перечислил, что нужно. Крупа, мука, мясо, яйца… Так-то оборотни всё в деревне покупали, но теперь здесь вы жить будете. И прислуга нужна приходящая. В толк только никак не возьму, почему такие знатные господа своих слуг с собой не взяли. Простите. Снова ляпнула лишнее.
Она не выглядела виноватой ― лишь слегка сконфуженной, словно вовсе не понимала, как должна вести себя прислуга. Аюн подкупила искренность этой женщины. Даже не столько подкупила, сколько вызвала зависть. Простолюдины хоть и живут под гнётом наместничества, но всё равно более свободны, чем те, кто спит на шёлковых простынях в величественных дворцах и усадьбах. Вряд ли Марта когда-либо слышала о существовании «Трактата о добродетелях» и иных источниках мудрости, предназначенных для детей благородного происхождения. Возможно, она и читать-то не умеет, но это совершенно не мешает ей иметь на всё своё мнение и идти по жизни с гордо поднятой головой.
За ужином Аюн выяснила, что её новая знакомая не совсем местная. Марте тридцать пять лет. Она родилась в этой же провинции Синэ, но гораздо южнее. Замуж за здешнего фермера вышла рано, а теперь воспитывает двоих сыновей. Старшему мальчику недавно исполнилось семнадцать. По осени его забрали на службу в войско наместника, а через два года придёт черёд и младшего. Если бы не долги, сыновья могли остаться при родителях, но даже прошлый урожайный год не смог покрыть все расходы семьи. Работать в поместье принца Дамиана Марта согласилась лишь потому, что оборотень Хэйе пообещал за это хорошую оплату и выдал аванс.
― О каких долгах идёт речь? ― не поняла Аюн. ― Ваша ферма стоит на землях моего кузена. Все налоги в казну платит он сам.
― А вы, госпожа, это нашему наместнику скажите, ― посоветовала ей толстушка. ― Принц Дамиан здесь почти не показывается, а если и нагрянет по случаю, то всего на несколько дней. Побудет и уедет. А сборщики налогов ходят регулярно. При нём-то они сюда носы свои поганые не суют.
― Ну так пожалуйтесь ему. Он разберётся. С вас же не просто взносы требуют, а детей из семей забирают. Так не должно быть.
― А толку жаловаться? Он и сейчас оправится от ран и снова куда-нибудь умчится, а с нас потом три шкуры сдерут за то, что осмелились рты раскрыть. В столице, может, и по-другому всё, но здесь вот так. Стоит хозяину отвернуться, а к его имуществу руки уж со всех сторон тянутся.
― Но это неправильно! ― рассердилась Аюн.
― Что неправильно? ― донеслось от двери.
«Ну точно магией пользуется. Зачем ему вообще ноги при таких способностях?» ― подумала девушка, испуганно подпрыгнув на стуле. Марту, всё это время сидевшую напротив, из-за стола будто ветром сдуло. А демон преспокойно занял её место и повторил вопрос:
― Так что моя жена считает неправильным?
― Разве это не моя личная комната? Почему вы всё время появляетесь здесь без приглашения или хотя бы предупреждения? ― хмуро осведомилась девушка, вернув на тарелку румяное куриное крылышко, которое как раз собиралась съесть.
― Пока это наша общая комната, ― ответил ей демон. ― Оборотни не были в курсе наших соглашений, поэтому подготовили только одну спальню. Но это временно. Сегодня же всё будет исправлено. Ты ответишь уже на мой вопрос или нет?
― Вам перечислить, что я считаю неправильным? ― уточнила Аюн. ― Боюсь, это займёт очень много времени.
― А я никуда не тороплюсь, ― прозвучало в ответ.
Он выглядел уставшим, словно только что закончил какое-то трудное дело. И при этом невероятно привлекательным. Уже в который раз Аюн поймала себя на мысли о том, что её муж очень красив. Даже просто смотреть на него было приятно, но обстоятельства их брака не располагали к большему. Будь он простым смертным… Ну или бессмертным небожителем. Да хоть духом Заповедных Земель или шаэнским оборотнем, лишь бы не демоном. Демонов все ненавидят. Они ― зло. Даже их красота порочна. Что может вызвать этот брак, кроме сожалений?
* * *
По мере того, как одна эмоция в её взгляде сменяла другую, Шэнли всё сильнее утверждался во мнении, что его жена всё-таки что-то скрывает. Страх, восхищение, сожаление ― такая буря чувств всего за одну минуту… Так путник смотрит на случайно выскочившего на него дикого зверя ― убить не ради наживы или пропитания, а чтобы спасти себя. Судя по всему, барышня Аюн всё-таки имеет какое-то отношение к заговору против демонов, но похоже, что невольное.
― Марта, выйди, ― приказал демон, не поворачивая головы и так и не дождавшись от супруги ответа. Когда за толстушкой закрылась дверь, он повёл рукой, создавая по периметру комнаты односторонний, непроницаемый для звуков барьер, и сообщил: ― Аюн, между нами не будет взаимопонимания, пока остаются секреты.
― Марта всего лишь рассказала, что здешний наместник притесняет тех, кто живёт на землях Дамиана, а я ответила, что это неправильно, ― пробормотала девушка себе под нос и опустила взгляд.
Теперь она снова выглядела смиренной и готовой к любому наказанию, что заставило Шэнли раздражённо скрипнуть зуьбами.
― Я не об этом, ― пояснил он, встал из-за стола взял с комода книгу, которую Эни листала утром, и вытряхнул себе на ладонь засушенный между страницами василёк. ― Знаешь, что это такое?
Аюн вскинула на него быстрый взгляд, снова потупилась и ответила:
― Цветок.
― Цветок, ― эхом повторил Шэнли и положил написанный неизвестным автором роман и сухое растение перед собой на стол. ― Эта книга написана рукой моей сестры Бьяри ещё в то время, когда народ демонов жил в Огненных Пустошах. Тогда Бьяри была мечтательницей и много фантазировала. Под горой Девяти Ветров, которая теперь разрушена, проходила золотая жила. Мы добывали золото и обменивали его на еду, одежду и другие товары у смертных. Когда телега, гружёная золотыми самородками, отправлялась в Шаэн, к списку необходимых для закупки товаров обязательно добавлялись писчая бумага, кисти и другие письменные принадлежности. Каждый роман, написанный Бьяри, существует лишь в одном экземпляре. Она написала их много, но большинство книг были уничтожены, когда небожители присылали в Пустоши своих бессмертных воинов, чтобы сократить численность нашего клана. Их целью было не истребить нас полностью, а превратить в рабов, которые будут платить Облачному Царству дань золотом в обмен на право жить. В нашей библиотеке есть несколько подобных книг, но они были написаны уже после того, как демоны перебрались из Огненных Пустошей в Эсмар. Эта одна из более старых. Мне удалось сохранить её чудом.
― Я нашла её в комоде, ― ответила Аюн таким тоном, словно муж в чём-то незаслуженно её обвинял.
― Я знаю, ― ответил демон. ― Это я её туда положил. И ещё несколько, чтобы ты не скучала здесь в одиночестве. Сейчас просто объясняю, насколько она для меня ценна. Как и этот сухой цветок. Девятнадцать лет назад мне подарила его маленькая девочка в благодарность за поимку злобного духа, который охотился на монахов в окрестностях южного храма. У той девочки было очень красивое имя Ая и страшная, не оставляющая надежды на исцеление болезнь сердца.
Эти слова заставили его жену оторвать взгляд от тарелки и взглянуть на мужа прямо. Удивление, недоверие, сомнения… Она тогда была слишком мала, чтобы запомнить подобное, но намёк поняла правильно.
― Мы были знакомы раньше? ― произнесла нерешительно.
― Мы не просто были знакомы, ― ответил Шэнли. ― Тогда жрецы обманом связали твою жизнь с моей, чтобы спасти тебя. Все эти годы моя жизненная сила питала твою за счёт связи, созданной с помощью природных особенностей бессмертного древа Интао. Слышала о таком?
― Н-нет, ― испуганно пролепетала Аюн. ― Вы же демон! Как ваша жизнь могла питать мою?
― Я и сам не до конца это понимаю, но полубогине Энии Дайлу склонен верить на слово. Прошлой ночью тебе было очень плохо, но я не смог понять причину, поэтому перенёс тебя сюда. Эни лечит принца Дамиана. Она и сейчас здесь. Когда будет отдыхать, сможешь сама её расспросить и об этой связи, и о новых, которые появились непосредственно перед нашей свадьбой. Аюн, я знаю, что ты несёшь в себе угрозу для меня, моей семьи и всего народа демонов, но хотел бы понимать, насколько глубока твоя личная заинтересованность в результате.
― Я… Вы…
Она схватилась за горло, будто вдруг начала задыхаться. В устремлённом на Шэнли взгляде явственно читалась паника. Он не должен был говорить ей этого всего, но терзаться сомнениями было невыносимо. В конце концов, эту хрупкую смертную можно просто связать, чтобы не навредила себе. Выставить из дома всех любопытных селян, кормить супругу с ложечки и спокойно дожидаться, когда у Эни появится свободное время на решение уже известной проблемы. Лучше так, чем изображать из себя наивного, ничего не подозревающего дурака.
Кажется, он напугал её слишком сильно, однако не двинулся с места, ожидая, пока барышня Аюн Ли Мин успокоится сама. В таком состоянии она любое его движение приняла бы за угрозу.
За дверью послышались голоса ― кто-то из оборотней спросил у Марты, здесь ли господин Нитаэн. Аюн и Шэнли могли слышать их из-под магического полога, но наружу при этом не доносилось ни звука. Очень удобно.
― Если закричишь, никто этого не услышит, ― невозмутимо сообщил демон жене, заметив, что она скосила взгляд в сторону двери. ― А если вздумаешь бежать, я применю ещё и другую магию, чтобы тебя остановить. Пока мне всего лишь нужно знать, что именно тебе сделали демоны. За что ты ненавидишь мой народ настолько, что даже согласилась стать смертоносным оружием для нас в чужих руках?
Из её глаз брызнули слёзы страха и отчаяния. Ждать ответа пришлось довольно долго, а в итоге Шэнли лишь услышал:
― Просто убейте меня.
― Убить? ― вопросительно приподнял он бровь. ― Это не проблема, барышня Аюн, но ты ведь всего лишь стрела, пущенная рукой опытного лучника. Один промах ничего не значит. В колчане обычно бывает достаточно стрел, чтобы в цель попала хотя бы одна. Я не хочу отбивать всё новые и новые стрелы или постоянно сдвигать мишень. Не тебя я хочу убить, а того, в чьих руках находится лук. Вы, смертные, считаете демонов злобными чудовищами, но сами разве лучше? Попросили о помощи и ударили в спину. Мой народ никогда так не поступал. Я могу сейчас просто вернуться в Эсмар и оставить тебя здесь. Моя сестра тоже не выйдет замуж за Дамиана Вэя. Демоны больше не будут забирать из Шэна злых духов и точно не станут обучать ваших оборотней избирательной охоте. Мы даже пальцем не пошевелим и будем лишь наблюдать со стороны за тем, как созданное вами же зло пожирает царство смертных. Если тебе повезёт, то ты даже сможешь дожить до старости и увидеть гибель всего своего народа без какого-либо участия в этом демонов.
― Это вы насылаете на нас злых духов! Вы оставили злую ауру в Огненных Пустошах, поэтому нечисть и продолжает лезть оттуда! ― в отчаянии выкрикнула девушка, давясь рыданиями.
Шэнли тяжело вздохнул и горько усмехнулся.
― Аюн Ли Мин, ты же умная девушка и знаешь, что это не так. Живя в Огненных пустошах, мы тоже сражались с нечистью. После нашего ухода дракон-император Эдриан Дайлу полностью очистил эти гиблые земли от яда и остатков нечисти. Он потратил на это сотню лет. Там потом даже какое-то время жили люди. Эту часть истории смертные ещё не успели забыть и вычеркнуть из своих летописей. Всего два века прошло. Тогда Шаэном уже правили твои предки династии Вэй. Хочешь сказать, что впервые об этом слышишь?
Она и правда впервые об этом слышала, хотя воспитывалась в благородной семье. Бросая бессмысленные обвинения в лицо Шэнли, девушка теперь не сдерживала себя, поскольку поняла, что терять ей уже нечего, кроме собственной жизни. А за этой жизнью стоял банальный шантаж. Мать, отец, младшие братья. Наивной, доверчивой девочке на протяжении долгих лет вдалбливали в голову, что она обязана кому-то своим спасением и должна безропотно отдать этот долг, чтобы гнев могущественного покровителя не пал на её семью. И заодно ей целенаправленно внушали, что без демонов этот мир станет чище и лучше. Вычленяя из потока жалоб, оскорблений и рыданий важные факты, Шэнли подумал, что родители должны быть сумасшедшими, чтобы издеваться над своим ребёнком подобным образом. Да, неоправданной жестокости и коварства везде хватает, но не до такой же степени. Даже глупый зверь защищает своё потомство. Либо господа Ли Мин окончательно и бесповоротно обезумели, причём уже давно, либо Аюн им не родная дочь. Сыновей-то они растили иначе.
Когда истерика закончилась, Шэнли встал со своего стула, присел перед женой на корточки и стёр слёзы с её лица шёлковым платком. Он услышал всё, что хотел. Аюн ни в чём не виновата. Она не имела ни малейшего представления о том, во что её втянули. Да, её разум полон лжи и недостоверных сведений, но это поправимо. Главное, что в сердце нет искренней ненависти и зла. Жаль только, что она скорее откусит себе язык, чем осмелится произнести все только что сказанные слова снова. Это была просто сиюминутная, неосознанная вспышка ― не столько ярость и обида, сколько крик о помощи. Второго такого крика уже не будет, а Саймону Вэю и Эдриану Дайлу не мешало бы его услышать.
― Всё, что ты сейчас сказала, останется между нами, ― пообещал Шэнли, глядя в покрасневшие от слёз глаза супруги снизу вверх. ― Я не использую это против тебя и не допущу, чтобы кто-то из тех, кто в этом замешан, как-то на тебя повлиял.
― Я вам не верю, ― прошептала Аюн в ответ еле слышно.
― Ты и не должна верить. Просто знай. А сейчас прекрати рыдать и успокойся. Я позову Марту. Нужно разобраться, что там за проблемы с наместником, потому что твой кузен пока не в состоянии что-либо решать. Поможем ему хоть немного восстановить здесь справедливость в качестве благодарности за гостеприимство. В конце концов, я женат на племяннице владыки. Твоё слово в любом случае весит больше, чем желания и амбиции провинциальных чиновников. Если хочешь быть по-настоящему полезной в хорошем смысле этого слова, можешь начинать прямо сейчас.
Он не сказал ей всей пугающей правды, потому что боялся сам. Эни заявила, что с его помощью лечение Дамиана Вэя пошло успешнее. Демонический яд из ауры выведен полностью. Тело тоже почти очищено, но то, что ещё остаётся в костях, мешает восстановить разрушенное. Шэнли довёл бы начатое до конца уже сегодня, но так тоже нельзя, если он и в самом деле не хочет отправить на тот свет свою жену вместе с древесным духом, который поглотит всё, что подсунут. Нужно дать себе передышку, а закончить можно будет уже завтра. Тогда Эни сможет побыстрее выполнить свою часть работы и передать принца на попечение драконов. Она отлучится к сыну на северные острова всего на один день, а потом вернётся и займётся проблемой Аюн. Как именно займётся ― пока неизвестно, а неизвестность всегда страшит. Если у Эни ничего не получится, тогда придётся подождать немного, пока духовное ядро духа Интао не сформируется окончательно, а потом нужно будет его уничтожить. Как именно это сделать, чтобы дух не перекочевал по связям в кого-нибудь из демонов, полубогиня пока тоже не знает. Два дня… В запасе есть всего два дня относительного покоя, а потом начнётся кошмар. Аюн не нужно это знать. Пусть хотя бы эти две ночи поспит спокойно, если сможет. Пусть решает проблемы смертных и чувствует себя нужной, а не обречённой. Теперь у неё есть Марта ― неиссякаемый кладезь информации о бесчинствах, творимых власть имущими там, где делать подобное не стоило бы. Даже если потом Дамиан Вэй и не поблагодарит своих гостей за вмешательство в его дела, его кузина хотя бы в эти дни будет занята чем-то, кроме страхов и жалости к себе.