— Да где же они, окаянные? Уже вся деревня собралась, а жениха с невестой нет! — всплеснула руками Марфа Степановна, поправляя нарядный платок.
— Не кипятись ты так, кума. Не на похороны собрались, чай, на свадьбу! Положено молодым задерживаться, — усмехнулся в пышные усы Трофим Ильич, расправляя плечи в новом пиджаке.
Солнце заливало деревенскую площадь перед клубом, словно жидкое золото. Разноцветные ленты на берёзах трепетали от лёгкого ветерка, а праздничный стол под открытым небом, накрытый белоснежными скатертями, ломился от угощений, как телега от осеннего урожая.
— Глянь-ка, Васильевна, а стол-то у нас богаче, чем у председателя на прошлогоднем юбилее! — шепнула соседке Клавдия, расставляя пироги.
— Ещё бы! Всей деревней готовили. Моя Настя с четырех утра у печи колдовала, — гордо ответила та, поправляя салфетки.
Пожилые женщины в нарядных платьях с цветастыми платками суетились вокруг столов, мужчины собрались группками, обсуждая виды на урожай и предстоящее веселье. Музыканты настраивали инструменты — гармонь, балалайку и старую скрипку, на которой играл дед Матвей, единственный в районе скрипач.
— А вот и они! — закричал мальчишка, первым заметивший приближающуюся машину, украшенную лентами и воздушными шарами.
Старенький "Москвич" Петровича, выкрашенный по такому случаю заново, медленно въехал на площадь. Из него, словно куколка из шкатулки, выпорхнула невеста — Анютка, дочь местной учительницы. В белом платье, сшитом деревенской мастерицей бабой Шурой, она казалась лёгким облачком, случайно опустившимся на землю.
— Ай, красавица! Как яблонька в цвету! — всплеснула руками Марфа Степановна.
Следом за невестой появился жених — Алексей, внук Трофима Ильича, недавно вернувшийся в родную деревню после армии. Высокий, плечистый, он смущённо улыбался, крепко держа Анютку за руку.
— Ну что, голубки, заставили всю деревню ждать! — шутливо пожурил молодых Трофим Ильич, но глаза его блестели от гордости.
— Дедушка, это всё Аня виновата! — рассмеялся Алексей. — Три раза возвращалась проверять, закрыла ли окно!
— Неправда! — вспыхнула Анютка. — Это ты никак не мог галстук завязать!
— Вот так и будут всю жизнь друг на друга валить, — негромко сказала одна из женщин, и все вокруг засмеялись.
Председатель сельсовета, Николай Петрович, важно вышел вперёд с красной папкой в руках:
— Дорогие односельчане! Сегодня мы собрались здесь, чтобы...
— Петрович, ты речь потом толкать будешь! — перебил его дед Матвей. — Сначала пусть распишутся по закону, а то ишь, разговорился! Молодые, небось, от волнения с ног валятся!
— И то верно! — поддержали его гости.
Николай Петрович только рукой махнул, но обиженно поджал губы. Впрочем, обида быстро прошла, когда молодые поставили свои подписи в документах.
— Горько! — раздалось со всех сторон, и Алексей, обняв Анютку, поцеловал её под одобрительные возгласы гостей.
— Ну что, по старому обычаю невеста должна разбить тарелку! — напомнила Марфа Степановна, протягивая Анютке старую фарфоровую тарелку. — Сколько осколков — столько счастливых лет!
Анютка, зажмурившись, бросила тарелку на землю. Та разлетелась на множество мелких осколков.
— Ого! На целую жизнь хватит! — присвистнул кто-то из мужчин.
— Теперь, Алёшенька, подметай! — скомандовала Марфа Степановна. — Сразу показывай невесте, какой ты хозяин!
Алексей, подмигнув деду, взял веник и ловко собрал осколки.
— А теперь за стол! — пригласила всех Клавдия. — Пока всё горячее!
Гости не заставили себя упрашивать. Длинные столы быстро заполнились. Дед Матвей заиграл на скрипке, и к нему присоединилась гармонь Петровича.
— Нюра, помнишь, как мы с тобой тридцать лет назад тоже вот так? — вдруг спросил свою жену Иван Сергеевич, глядя на молодых.
— Как не помнить! — улыбнулась та. — Только у нас дождь был. Мама всё переживала, что примета плохая.
— А вот и нет! Тридцать лет вместе, и ещё столько же проживём!
— За молодых! — поднял рюмку Трофим Ильич. — Чтоб жили как голубки — в любви и согласии!
— За молодых! — эхом отозвались гости.
Анютка, вдруг осмелев, встала и звонко произнесла:
— Спасибо вам всем! Если б не вы, не быть бы нашей свадьбе...
— Это как так? — удивились гости.
— А так! — подхватил Алексей. — Помните, как бабушка Марфа два года назад всё твердила: "Вот Анютка — девка для тебя"?
— Было дело! — гордо кивнула Марфа Степановна.
— Я сначала и слушать не хотел, — признался Алексей. — Думал, в город уеду, там счастье искать буду. А как увидел Анютку после армии — так и понял, что никуда мне от судьбы не деться!
— А я его сначала вредным считала! — призналась Анютка. — Думала, задавака городской...
— Вот так всегда и бывает, — кивнула умудрённая опытом Клавдия. — Сначала пободаются, а потом друг без друга не могут.
— За мудрость нашу деревенскую! — поднял рюмку дед Матвей. — Ни один город с ней не сравнится!
Праздник набирал обороты.
После третьего тоста гармонист развернул меха, и первым в пляс пошёл Трофим Ильич, подхватив под руку Марфу Степановну.
— Эх, кума, помню, как ты девкой была — легче пёрышка летала! — подзадоривал он её.
— А я и сейчас не тяжелее! — отвечала та, лихо выделывая коленца.
Молодые сидели в центре стола, и Анютка часто наклонялась к уху Алексея, что-то шепча и смеясь.
— О чём шепчетесь? — поинтересовалась Анюткина мать, Валентина Николаевна.
— Мама, мы решили, что дом будем строить здесь, в деревне. Алёша на пилораму устроился, а я в школе буду преподавать, как ты.
Глаза Валентины Николаевны наполнились слезами:
— А я-то боялась, что уедете в город...
— Никуда мы не уедем, — твёрдо сказал Алексей. — Тут наши корни, тут и деткам нашим расти.
— Да будет вам! — вмешался дед Матвей. — Что за разговоры такие на свадьбе? Плясать давайте!
И он заиграл такую зажигательную мелодию, что усидеть за столом было невозможно. Даже самые пожилые гости пустились в пляс.
День клонился к вечеру, но веселье только разгоралось. Когда стемнело, зажгли фонари и разноцветные гирлянды. Деревня сияла огнями, словно в новогоднюю ночь.
— Смотри, Анютка, — шепнул жене Алексей, показывая на звёздное небо. — Видишь, как ярко звёзды светят? Это для нас!
— Для нас и для всей деревни, — улыбнулась она в ответ.
А деревня, словно большая семья, продолжала праздновать, радуясь счастью молодых и новой крепкой семье, которая только начинала свою историю.
Ночь опустилась на деревню, но свадьба и не думала заканчиваться. Гармонь Петровича сменила музыка из колонок, которые привёз племянник председателя. Молодёжь танцевала, а старшее поколение расположилось за столами, вспоминая былое.
— А помнишь, Иваныч, как мы на твоей свадьбе коня украли? — хлопнул по плечу соседа Трофим Ильич.
— Как не помнить! — рассмеялся тот. — Я потом до утра по деревне бегал, искал. А конь-то в сарае у тебя стоял!
— Так положено было! Выкуп брали за коня, как сейчас за невесту!
Анютка с Алексеем сидели на лавочке чуть поодаль, наблюдая за праздником.
— Устала? — спросил Алексей, обнимая жену за плечи.
— Нет... Просто не верится, что всё это происходит со мной, — улыбнулась она.
— Эй, молодые! — окликнула их Марфа Степановна. — Что ж вы сидите? Пора горшки бить!
— Какие горшки? — не поняла Анютка.
— Обыкновенные! На счастье! — Марфа Степановна протянула глиняный горшок. — Надо разбить и по осколкам погадать!
Анютка взяла горшок, и Алексей накрыл её руку своей.
— На счёт три! — скомандовал он, и они вместе бросили горшок об землю.
Осколки разлетелись в разные стороны.
— Смотрите-ка! — воскликнула Клавдия, показывая на крупный осколок. — Вот этот на люльку похож!
— А тут словно дом нарисован! — подхватила Валентина Николаевна.
— Скоро внуков нянчить будем! — довольно кивнул Трофим Ильич.
— Ой, батюшки! — вскричала вдруг баба Шура, глядя в небо. — Звезда падает! Загадывайте желание, молодые, скорее!
Все задрали головы к небу. Действительно, яркая звезда чертила след в тёмной синеве.
— Загадал! — шепнул Алексей, крепче прижимая к себе Анютку.
— И я, — ответила она.
— А что загадали-то? — полюбопытствовала Марфа Степановна.
— Не скажем! — в один голос ответили молодые. — Иначе не сбудется!
— Правильно! — одобрила баба Шура. — Счастье любит тишину.
В этот момент на площадь выкатили большой бочонок.
— А вот и моё приданое жениху! — гордо объявил отец Анютки, Николай Иванович. — Мёд майский, липовый! Сам пасеку держу, сам и мёд качаю!
— Это ж богатство какое! — восхитился дед Матвей. — У нас в деревне лучше мёда не найти!
— За такой мёд не жалко и дочку отдать, — пошутила Валентина Николаевна.
— Эх, дочка, — вдруг прослезился Николай Иванович, обнимая Анютку. — Как же быстро ты выросла! Давно ли на руках тебя носил...
— Ну что ты, папа, я же никуда не уезжаю, — утешила его Анютка. — Мы ведь тут, рядом будем жить.
— Вот именно! — подхватил Алексей. — Всего через два дома от вас. Каждый день видеться будем.
— И то верно, — утёр слезу Николай Иванович. — Не то что городские — сегодня здесь, завтра там.
— А помнишь, Коля, как мы с тобой в город собирались после школы? — спросила мужа Валентина Николаевна.
— Было дело, — кивнул тот. — Да только где тот город, а где мы! И слава богу! Здесь-то жизнь настоящая.
— За настоящую жизнь! — поднял рюмку Трофим Ильич.
— За настоящую! — подхватили гости.
Внезапно раздался звон колокольчика — это баба Шура принесла большой старинный колокольчик.
— А теперь, по обычаю, молодые должны перезванивать счастье! — объявила она и протянула колокольчик Анютке.
Та взяла его и несмело позвонила. Звук получился тихим и неуверенным.
— Эх, не так надо! — покачала головой баба Шура. — Звони громче, чтоб на всю деревню было слышно! Чтоб счастье ваше все услышали!
Анютка набралась смелости и позвонила сильнее. Колокольчик зазвенел звонко и радостно.
— Вот это другое дело! — одобрила баба Шура. — Теперь ты, Алёша!
Алексей взял колокольчик и с силой потряс его. Звон разлетелся по всей площади.
— Слышите? — спросила баба Шура. — Это счастье к ним пришло! Теперь оно их не покинет!
— А что, если мы сейчас всей деревней споём для молодых? — предложил вдруг дед Матвей.
— Давайте! Только что? — загалдели гости.
— "Ой, цветёт калина"! — решительно объявила Марфа Степановна. — Песня-то свадебная, про любовь!
И деревня запела.
Сначала неуверенно, вразнобой, а потом всё слаженнее и мощнее. Голоса сливались воедино, и казалось, что не люди поют, а сама земля выводит мелодию.
Анютка, слушая эту песню, крепко держалась за руку мужа и чувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза — не от грусти, а от переполняющего сердце счастья.
Когда песня закончилась, наступила удивительная тишина. Даже сверчки, казалось, примолкли, заслушавшись.
— Ну что, пора и каравай делить! — нарушила тишину Клавдия, вынося огромный круглый каравай, украшенный колосьями из теста.
— Кто откусит больше, тот в семье и главный будет! — объявила она, протягивая каравай молодым.
— Давай вместе откусим, — предложил Алексей Анютке. — Чтоб никому не обидно было.
— Вот это по-нашему! — одобрительно загудели гости. — По справедливости!
Молодые одновременно надкусили каравай под одобрительные возгласы.
— Смотрите-ка, поровну откусили! — заметила Валентина Николаевна. — Значит, и жить будут в согласии!
Ночь уже перевалила за середину, но расходиться никто не собирался. Кто-то затянул частушки, другие подхватили. Частушки сменились танцами, танцы — снова песнями.
— Знаешь, Анютка, — шепнул Алексей, глядя на звёздное небо, — я теперь понимаю, почему наши деды и прадеды так держались за эту землю. Это же не просто место... это душа наша.
— И дети наши здесь вырастут, — кивнула Анютка. — И внуки...
— И тоже будут свадьбы играть, — улыбнулся Алексей. — Такие же шумные и счастливые.
Небо на востоке начало светлеть, но праздник не утихал. В деревню пришёл новый день, а с ним — новая семья, новая жизнь и новые надежды.
Первые лучи солнца окрасили небо в нежно-розовый цвет. Гости, уставшие, но счастливые, не спешили расходиться.
— Пора молодых провожать! — объявила Марфа Степановна, поднимаясь с лавки. — По обычаю, до дома их проводить нужно с песнями!
— Верно! — поддержал её Трофим Ильич. — Собирайтесь, кто в силах!
Несмотря на усталость, почти все гости поднялись и выстроились в процессию. Впереди шли дед Матвей со скрипкой и Петрович с гармонью, за ними — молодые, а следом — все остальные.
— Эх, разойдись, улица широкая! — закричал Петрович, растягивая меха гармони.
Деревенские улицы наполнились звуками музыки и пением. Из окон выглядывали любопытные соседи, улыбаясь и махая руками.
Когда процессия дошла до дома Трофима Ильича, где предстояло жить молодым, Алексей подхватил Анютку на руки.
— Через порог на руках нести надо! — напомнила Клавдия. — Чтоб жена мужа слушалась!
— Я и так его слушаюсь, — рассмеялась Анютка, крепко обнимая мужа за шею.
Алексей легко перенёс жену через порог и осторожно поставил на пол. В доме всё уже было готово для молодой семьи — чистая постель, украшенная вышитыми подушками, накрытый стол для утреннего чая.
— Ну, теперь мы пойдём, — сказала Валентина Николаевна, обнимая дочь. — А вы отдыхайте.
Гости начали расходиться, оставляя молодых наедине. Последней ушла Марфа Степановна, шепнув на ухо Анютке:
— Запомни этот день, девонька. В жизни всякое бывает, а свадьба одна. Берегите друг друга.
Анютка, растроганная, кивнула. Когда дверь за последним гостем закрылась, она обернулась к мужу:
— Не верится, что мы теперь семья...
— А ты посмотри, — Алексей подвёл её к окну.
За окном разгорался новый день. Деревня, умытая росой, просыпалась. Старые яблони в саду, словно приветствуя молодожёнов, качали ветвями.
— Вот так и будем жить, — просто сказал Алексей. — День за днём, вместе.
Анютка прильнула к нему, и они долго стояли у окна, встречая свой первый семейный рассвет. А деревня, как большая семья, хранила их счастье, готовая поддержать в трудную минуту и разделить радость в светлые дни.