Кровавый Чардаш.
Именно так я хотела озаглавить статью, но...
Имея хоть и скудный, но таки некоторый опыт в разгадывании логики
"мышления" алгоритма, решила оставить нейтральное.
Кто знает, появись (кстати, вполне обоснованно и совсем не кликбейтно),
"Кровавый Чардаш" в заголовке, Дзен опять отнёс бы материал
к разделу ПРОИШЕСТВИЯ, как это случилось с клипом
Шаде и её завораживающей Is It A Crime (Разве это преступление)?
Короче, тогда перевод пришлось убрать. Вот.
И ещё... Слово "халтура", здесь, означает совсем не то, что сделано
небрежно, наспех и неумело или плохую, недобросовестную работу,
а конечно же второе его значение -
побочный, лёгкий (вот совсем не факт!) заработок сверх основного.
Ну это так, словарный ликбез во избежание недоразумений.
Да, и всё будет совсем не так пафосно, как на фото-превью!
Просто яркого фантика сильно захотелось. Можно же? 😎
Итак, со студенчеством покончено...
В смысле, в рассказах, но не в жизни - халтуры существовали
параллельно с учёбой. Как это совмещалось? Вот и узнаем!
Кто не знаком с предыдущими опусами, напоминалка:
ТЮЗ, ДРАМ, ВАРЬЕТЕ.
Надо сказать, что к этому времени (прим.- к концу 80-х) и даже раньше,
лет уже в 14, отец потерял свою магическую власть надо мной.
Я делал то, что хотел и как хотел и был готов отстаивать это право.
Ну, конечно, в рамках того, что я всё-таки ещё живу с родителями
и стол мне накрывают они. И, к своей чести, отец это понял, и принял.
С тех пор больше никаких вообще попыток "воспитания", с его
стороны, не было. А в 15, с момента поступления в училище,
я уже стал приносить домой и отдавать маме стипендию, 30 рублей.
Остальное, всё, что зарабатывалось на халтурах, законно
оставалось мне на "жизнь".
А зарабатывалось, в общем-то, неплохо!
Уже в начале второго курса, Яков Ефимович Глэйзер,
наш преподаватель оркестровки и инструментовки, тоже скрипач,
пригласил меня на музыкальное оформление спектакля
"Фет и Фита" в ТЮЗ, где служил зав-музом.
Мы сидели в оркестровой яме весёлой компанией театральных лабухов - гитара, барабаны, кларнет и скрипка (причём, все остальные были
значительно старше), и время от времени исполняли произведения,
написанные Яковом Ефимычем. И, надо сказать, небесталанные.
Следом за ТЮЗ-ом подоспел Драмтеатр.
Тамошний зав-муз, Михаил Филофьевич Стариков, широко известный
в узких кругах местный композитор, автор музыки к песням, типа
"Эх, Алтай мой Алтай!", оказался вполне компанейским мужиком.
Им тоже понадобилась скрипка в группу, указанную в афишках,
как "артисты бывших императорских театров".
Спектакль назывался "Блаженный Остров" (1988).
Нужен скрипач - спросите Петю! Он всё может, он всё играет.
Вот такая у меня была репутация, о чём вспоминаю не без гордости.
В Драме компания подобралась "легендарная" -
Стас Виноградов на тубе, председатель городского джазового общества.
Витя Манаков с бубном - известный, джазовый же, барабанщик.
Сам Михал Филофьич на баяне.
Из "молодых" (лет двадцати пяти) был ещё только Лёха Забурдаев
на гитаре. Мы играли, в основном, сидя оркестровой яме.
Одеты мы были в шикарные костюмы - золотые парчовые фраки
и белые штаны в обтяжку, очень смешные.
Пару раз за спектакль мы выкарабкивались из ямы на сцену и дурачились
там вместе с актёрами и изображали, уж не помню,
то какие-то дикие танцы, то превращение всех бывших буржуев
(мы были в их числе) в ничтожных микробов.
Был у меня и сольный выход.
На сцене шла декадентская, слегка эротическая история -
некий упадочный хлыщ на шарнирах "подъезжал" к барышне
не слишком строгого поведения.
И я в этот момент вставал на небольшой помостик в яме
(в полкорпуса над барьером) и, в сопровождении невидимого
халтур-оркестра, играл Чардаш, который Монти.
С одним из таких выходов связана забавная, я бы даже сказал,
драматическая история.
Наша комната (собственно, это был кабинет завмуза театра)
располагалась в подвале, который представлял из себя лабиринт
из длинных коридоров и развилок. По стенам коридоров
висели (прямо под невысоким потолком) забранные в фанерные
короба коммуникации (отопление или что-то другое, не знаю).
Короба эти иногда шли сплошь по всей длине коридора,
иногда были разделены на блоки.
И в кабинете, и по всему подвалу, конечно, работало радио
со сцены, мы ориентировались по репликам, когда наш выход.
И вот все пошли потихоньку в яму, а мне приспичило в туалет.
Я бегу по коридорам, скольжу на поворотах, благо, знаю подвал,
как свою варежку. Отлил и несусь в кабинет за скрипкой, на повороте
меня заносит и я впечатываюсь лицом в этот самый короб на стене!
Эффект был такой, как от удара фанерной лопатой плашмя
с размаху по лбу. На какую-то секунду я вообще потерялся,
а потом обнаружил себя сидящем на полу на пятой точке.
И со лба по носу текло что-то тёплое - правильно, я рассёк себе бровь!
Вскочил, бегу в кабинет, надо чем-то утереться, как-то кровь остановить.
И быстро, реплики говорят, что уже вот совсем скоро - мой Чардаш.
Ни бинта, ни даже просто салфетки какой-нибудь, ничего нет.
Отрываю подкладку от кармана своей куртки, прижимаю
бровь, беру скрипку, несусь снова по коридорам, теперь уже не так
лихо - вот она яма! Сажусь на место. У музыкантов немое изумление
на лице, я отмахиваюсь, объяснять некогда. Кровь, вроде, остановилась.
Звучит моя реплика. Я встаю - та-тьяррра-таааа...
тарата-тиррра-таааааа…
И гул по залу… Видимо, пошевелил я слегка бровью (мимика
у музыкантов это отдельная история, не всегда контролируется)
и по лицу потекла предательская струйка...
Номер я доиграл.
Бровь зажила, оставив лишь небольшой шрам на память.
Смеялись, конечно, после спектакля в гримёрке музыканты долго.
А потом упражнялись в остроумии по поводу Кровавого Скрипача
и не менее Кровавого Чардаша.
Только небо, кстати, знает, сколько раз с тех пор я исполнил это
бессмертное произведение прекрасного неаполитанского скрипача
и композитора Витторио Монти. В какой-то момент я даже делал
паузу на несколько лет, просто отказывался это играть, отдыхал,
ибо просто тошнило уже с первых тактов.
Вот такая вот история о тихом, скромном "подвиге" музыканта.
Ну а мы, Монти не избалованные, можем и ещё раз послушать -
спасибо, Петь! 🔥🔥🔥
