19 августа 1980 года. Саудовская Аравия, аэропорт Эр-Рияда (ныне аэропорт имени короля Халида). Готовность номер один: пожарные машины выстроились вдоль взлётной полосы. Навстречу им садится самолёт, совершивший экстренный разворот всего через семь минут после взлёта. Экипаж сообщил: на борту пожар. Казалось бы, всё под контролем. Самолёт садится мягко. Наземные службы готовы...
301 человек на борту. Ни один не выжил. Почему? Ведь самолёт успешно приземлился. А люди всё равно погибли. Присаживайтесь. Эта история — не только о катастрофе, но и о неуверенности, бюрократии, усталости и роковом недопонимании. История, в которой весь ужас прячется между строчек радиопереговоров.
Добро пожаловать на борт рейса Saudia 163
Это был обыкновенный рейс. Lockheed L-1011 TriStar авиакомпании Saudia, вылетевший из Карачи, Пакистан, с промежуточной посадкой в Эр-Рияде. Пассажиры — в основном паломники, направлявшиеся в Джидду. Многие из них — целыми семьями. Люди возвращались домой после хаджа, уставшие, но счастливые.
Весь первый этап рейса прошёл спокойно. Посадка в столице Саудовской Аравии, высадка и посадка части пассажиров, дозаправка. Никаких технических сбоев. Никаких сигналов тревоги. Всё — по расписанию.
А вот экипаж...
Люди в кабине
Командир воздушного судна — Мохаммед Ховейтер (Mohammed Ali Khowyter). Опытный пилот с более чем 7000 лётных часов. Однако в его досье значилось: "медленный ученик", требовавший больше часов подготовки, чем большинство. Спокойный, уравновешенный, но не самый решительный.
Второй пилот — Сами Хасанэйн (Sami Abdullah M. Hasanain). Отчисленный из лётной школы за слабую успеваемость, позже с трудом восстановился. Практики на L-1011 у него было немного.
Бортинженер — Брэдли Кёртис (Bradley Curtis). Иностранец, американец. Самостоятельно оплатил своё обучение, чтобы сохранить рабочее место. Не сумел пройти отбор на должность второго пилота. Его слабое место — стресс и... дислексия.
Казалось бы, трое сертифицированных специалистов. Формально — пригодны. Фактически — не лучший состав для внештатной ситуации. И это станет понятно очень скоро.
10 минут тишины
Через семь минут после взлёта из Эр-Рияда на борту сработали два датчика задымления в хвостовом грузовом отсеке. Это был тот момент, когда следовало действовать — быстро, чётко, согласно протоколу.
Но действия не последовали.
Разговоры в кабине были... странными:
Капитан: "Так мы должны возвращаться, да?"
Инженер: "Датчики А и B в заднем отсеке показывают дым."
Капитан: "Значит, у нас там дым?"
Инженер: "Я бы так сказал, да."
Капитан: "Какова процедура в контрольном списке?"
Инженер: "Да, я ищу его сейчас"
Капитан: "В нештатных процедурах ничего об этом нет, да?"
Инженер: "Ничего об этом"
Пять минут. Пять критических минут ушли на обсуждение очевидного. Вместо немедленного разворота командир начал уточнять детали у менее опытного экипажа. Инженер с трудом искал чек-лист. Возможно, из-за дислексии — он ошибся руководством.
На вопрос "Что делать?" ответ был найден слишком поздно.
Возвращение, которого никто не понял
Когда Кёртис вернулся из салона с сообщением о настоящем пожаре, Ховейтер, наконец, связался с диспетчерами и запросил экстренную посадку.
Самолёт разворачивается. К нему направляют пожарные расчёты. Всё идёт по плану. Пилоты получают инструкции. Они касаются лишь одного: садитесь как можно скорее.
Самолёт заходит на посадку. Приземление — мягкое. Казалось, худшее позади.
Но нет.
Вместо того чтобы остановиться прямо у пожарных и начать немедленную эвакуацию, капитан начинает руление (т.е. продолжать движение после приземления)... почти три минуты. Причём не прямо, а с разворотом на 180 градусов, как будто на стоянку.
Только после этого он говорит по связи: "Начинаем эвакуацию".
Слишком поздно.
Пламя
Снаружи пожарные уже замечают дым. Затем — огонь. Они бегут к самолёту. Но двери закрыты. Никто не выходит. Никто не открывает люки. Ни одна спасательная горка не срабатывает.
Почему?
Позже выяснится: давление в салоне не сброшено. Двери невозможно открыть снаружи. И, возможно, изнутри — тоже.
Через несколько десятков секунд случается мгновенное распространение огня по всему салону. Температура внутри подскакивает до сотен градусов.
Счёт идёт на секунды. Но их больше нет.
301 человек. 287 пассажиров. 14 членов экипажа. Среди них — семьи, дети, паломники. Многие летели ради самой важной поездки в их жизни. Кто-то возвращался домой. Кто-то летел на встречу с близкими.
Никто не выжил.
Что произошло?
Следствие длилось годами. Ответы искали в конструктивных особенностях самолёта, багаже, системе пожаротушения, ошибках экипажа. Основные выводы свелись к следующему:
- Очаг возгорания находился в хвостовом грузовом отсеке. Огонь распространился по салону до того, как самолёт коснулся земли.
- Причина возгорания осталась неизвестной. Были обнаружены обгоревшие бутановые горелки, но невозможно сказать точно, стали ли они источником огня. Сценарий с самовозгоранием багажа — наиболее вероятен.
- Экипаж допустил серию роковых промедлений. От первых сигналов задымления до решения о возврате прошло более пяти минут. За это время огонь уже набрал силу.
- Наиболее критичным решением стала задержка эвакуации. Вместо немедленной остановки у пожарных расчётов — руление, разворот, переговоры. Всё это заняло драгоценные минуты, и в этот момент в салоне уже бушевало пламя.
"Не эвакуировать"
На расшифровке речевого самописца остались фразы, которые ещё много лет будут разбирать в школах лётной подготовки:
"Скажи им не эвакуировать"
Что имел в виду капитан? Не эвакуировать до полной остановки? Или вообще не эвакуировать?
Коммуникация внутри кабины — хаотичная. Фразы перебивают друг друга. Капитан не слышит своих коллег с первого раза. Инженер твердит: "No problem, no problem". Капитан... поёт. От напряжения, от растерянности — никто не знает.
Пожарные стоят в метрах от самолёта. Но сделать уже ничего не могут.
Урок, написанный огнём
Катастрофа рейса Saudia 163 стала учебником. В прямом смысле. Сегодня её разбирают как пример того, как не должно быть:
- Нельзя откладывать решение в случае сигнала дыма.
- Командир должен быть единственным лидером, а не сомневающимся наблюдателем.
- Приоритет — эвакуация, а не формальности.
- Экипаж должен быть обучен не только технике, но и коммуникации.
И, пожалуй, главное:
Даже если самолёт совершит идеальную посадку, это не может гарантировать, что люди на борту выживут.
Открытый финал
Почему капитан решил выполнить руление? Почему не дал команду на эвакуацию сразу? Почему никто не вышел, пока это было возможно? Вопросов больше, чем ответов.
Одни говорят: он не понял, насколько всё серьёзно. Другие — испугался паники. Кто-то предполагает, что пытался "не мешать другим рейсам". Звучит дико, но в стенограммах звучат именно такие мотивы. К сожалению, история не знает сослагательного наклонения. Она знает только молчание 301 души, оставшейся за закрытыми дверями пылающего самолета.