Не хочу слышать Зара, потому что разговор может свестись к ссоре. Просто пишу сообщение.
«Нам надо поговорить».
Отправляю, но тут же добавляю.
«Истерик и просьб остаться не будет».
Вдруг он решит, что начну валяться в ногах, прощать и уговаривать его не пороть горячку.
Да, для меня Гущин не пустой звук.
Был. Следует добавить. Теперь необходимо выдрать его из мыслей и души, в которых эта мерзость проросла корнями за все годы. Оплетала, делала своей.
Смотреть постоянно на экран, ожидая, что он ответит, не стану. Убираю телефон подальше, чтобы не мозолил глаза, и возвращаюсь в комнату.
По брату неясно, что за мероприятие сегодня собрало нас здесь, а мать таращится на портрет отца на тумбочке, перехваченный траурной лентой. Глаза какие-то пустые, будто она вообще не видит никакого смысла в жизни.
- Юль, ну так что там с сыном Захара? – опять пристаёт Майкл, будто нащупав бикфордов шнур. Берта никогда лишнего не болтает.
- Заткнись уже, - огрызаюсь. – Напомню, что мы отца похоронили. Прояви уважение к нему хотя бы сегодня.
- Не говори так со мной, - вижу, как ходят желваки на его лице, и палец, выставленный в мою сторону, угрожающе торчит. Белоснежка укладывает ладонь на его колено, наверное, знает, как гасить агрессию. И это отлично, потому что после нескольких бокалов Майкл превращается в придурка.
- Ты нас не представил, - напоминаю ему про спутницу.
- Эмма, - подаёт девушка голос. Кажется, она рада, что я обратила на неё внимание. И уверена, что имя у неё совсем другое, просто рядом с Майклом не хочется быть какой-нибудь Наташей. – Но мы как-то виделись.
- Прости, сегодня сама не своя, - отчасти вру, отчасти говорю правду.
- Да-да, понимаю, - мне кажется, будто она говорит искренне. Но всё равно ощущаю присутствие в доме чужого человека, пусть и пришла она с братом.
Мать молчит, уверена, что устала. Видела, как она плакала несколько часов назад, только слёзы уже кончились. Сейчас больше похожа на бледную статую, которая желает покоя.
- Мам, - поднимаюсь с места и сажусь перед ней, заглядывая в глаза. – Тебе что-нибудь принести?
Но она лишь качает головой.
- Ба, я не сильна в поддержке, - подаёт голос Дарина, оказываясь рядом с нами. – Просто знай, - показывает ей сердце руками, как я учила. Мы часто прощались, она улетала на самолёте, и каждый раз, чтобы не кричать через толпу, мы показывали друг другу сердце.
- Чаю сделаю, - решаю за неё, отправляясь к рабочей поверхности.
- Привет, - голос брата, который добрался до телефона. – Что-то не видел тебя сегодня.
Даже не буду спрашивать, кому он звонит. И без вопроса понятно. Напускаю безразличие, хотя сердце предательски сжимается, и мне кажется, что я выдам волнение, которое никуда не деть. Переключаюсь на отца, вспоминая, что сегодня мы навсегда его потеряли. Не в день, когда его обнаружила мать в кабинете, а именно сегодня, когда несколько метров земли разделили нас.
Не намерена прислушиваться, плевать, что они скажут друг другу. Брат с Заром в нормальных отношениях, но не настолько тесных, по всей видимости, чтобы рассказывать Майклу о девках на стороне. Надеюсь, этому дураку хватит ума не кричать на каждом углу о том, что…
- В больнице? – заинтересованно повторяет брат.
- Дай трубку, - поворачиваюсь к нему, протягивая ладонь.
- Подожди, друг, тебя тут жена слышать хочет.
Он протягивает мне гаджет, и по его лёгкой ухмылке невозможно догадаться, знает он всё или нет.
- Алло, - прикладываю трубку к уху, снова выбираясь из комнаты, и слышу, как Майкл кричит что-то насчёт своего телефона. – Ты ему сказал? – спрашиваю спокойно.
- О чём? – по ту сторону голос такой, будет сейчас он бросится себя защищать до последней капли крови. Но я не желаю участвовать в единоборствах. Мне не нужно противостояние. Хотя бы сейчас.
Мне нужна Аня!
- Взрослые люди, прекрасно понимаешь.
- Я ухожу, Юль.
- Я в курсе, не следует это повторять, как заезженная пластинка. Так сказал?
- Нет.
Наступаю себе на горло, ненавидя за то, что скажу. Но обещаю, что как только всё получится, я растопчу эту мразь до основания.
- У меня есть к тебе последняя просьба.
***
Самое плохое, что чувства не заканчиваются отношениями. Но я сменю плюс на минус, отправляясь по дороге «любовь – ненависть», договариваясь с собой, что это не более чем деловое соглашение.
- Значит, ты просишь меня побыть твоим мужем еще месяц? – Захар со скепсисом смотрит на меня, когда встречаемся дома вечером. Не знаю, есть ли ему где ночевать, наверное, любимая ещё в больнице, но спасибо на том, что притащился сюда.
- Формально. Жить здесь тебе не следует.
- Даже так? – усмешка скользит по его лицу.
- Как только Аня окажется дома, ты волен делать, что вздумается.
- Даже подавать на развод?
- Это уже не будет иметь для меня значения.
- Хочешь сказать, что я для тебя не имею значения? – он прищуривается, словно ожидал услышать что-то другое. Как я безгранично его люблю, и что порежу вены, брось он меня.
- Абсолютно верно.
- И тебе не жаль потраченных лет?
- И давно ты закончил курсы психологов? Не лечи меня, Гущин. Мне это не требуется.
Я спокойна. Ни тени улыбки, никаких эмоций. Внутри всё клокочет и бурлит, но на мне маска, по которой нельзя понять, что на душе. Я не позволю ему упиваться своей властью надо мной, пусть совсем недавно говорила, что не мыслю без него жизни.
- Ты лжёшь, - размыкает пальцы, сложенные в замок, делая руками пируэт, а потом соединяет их снова.
- У каждого своё право: верить или нет. И мы здесь не для того, чтобы уличать друг друга во лжи, - меняю ноги, укладывая поверх правой левую, - а чтобы договориться.
Домашний костюм сегодня так и остался в шкафу. Не намерена снимать броню-одежду, подставляя себя естественную. В чёрном платье проще быть уверенной в себе, чем без косметики в пижаме. Так и не переоделась, вернувшись от матери. Дарина осталась с бабушкой, а вот Майкл куда-то уехал. Не хочу думать о нём плохо, но что-то мне подсказывает, что его ждёт бурная ночь в ночных клубах.
- А если я не соглашусь? – играет на моих нервах Захар. Отчего-то мне кажется, что ему не нравится мой волевой настрой. Что он ждал соплей по его пиджаку и увещеваний вспомнить, как нам хорошо было. Пожалуй, эту память я запру за семью печатями, потому что неважно, как там было. Главное, что здесь и сейчас. И один поступок может перечеркнуть всё хорошее, что было когда-то.
- Ты же знаешь, что у меня есть рычаги, - иду ва-банк, и в его глазах мелькает зерно сомнений.
- О чём ты? – поднимается с места, снимая пиджак, а потом растягивает галстук, бросая его рядом с собой, и расстёгивает несколько пуговиц. Совсем, как раньше, только с огромной разницей: теперь он мне НИКТО. Хотя нет, поправочка: по документам – муж, по ощущениям – дрянь, которая не стоит любви.
Молчу, просто выжидательно смотрю на него. Что называется, кто кого.
- Назови имя, - требует.
- Не хочу меряться с тобой, Гущин.
- Папаши нет, - напоминает, будто я могу забыть, что осиротела на половину. Для меня это огромная утрата, потому что мы были близки с отцом. Партия в шахматы по выходным, родительские объятия. Я была папиной дочкой, которую он научил быть сильной. – И он не может заставить меня жить с тобой.
Его слова обжигают, и на долю секунды спирает дыхание.
- Что ты сказал?
- Что слышала! – хмыкает он, подходя к бару. Копошится там, а я думаю о том, как он поедет в нетрезвом виде. Не хочу оставаться с тем, кого ещё утром называла мужем. Его маска спала вместе с уходом моего отца.
- Я давно хотел уйти, но этот старый… был против.
Беру диванную подушку, обхватывая её, и сминаю, пытаюсь передать всю ненависть, что накопилась внутри. Не поворачиваюсь, говорю из-за плеча, смотря в яркое пятно триптиха на стене напротив.
- Ещё раз выскажешься в подобном ключе о моём отце – я уничтожу тебя.
Голос такой, будто я ему говорю, что макароны в холодильнике или его рубашка поглажена.
- Ого! – звучит его лживый смех. – Угрозы пошли!
- Предупреждения. Или ты думаешь, что ты король жизни и тебе всё можно?
Нельзя к шакалам поворачиваться спиной, они могут напасть только, когда не видят оскаленных клыков. Гущин – шакал во плоти. Как часто влюблённые женщины ничего не замечают. Только к чему жизнь, когда постоянно на пороховой бочке, в ожидании, что тебя предадут?
- Кажется, тебе нужна была дочь, - внезапно звучит голос над моим ухом, и чувствую, как проминается позади спинка дивана. – У меня-то уже есть, Юленька, - нарочито ласково выдыхает в мою сторону слова. – А у тебя?
Дочь. У него дочь, а у меня отцовские похороны, муж-козёл и Анечка в подвешенном состоянии. Сглатываю, чтобы справиться с эмоциями, потому что перед глазами подставка с ножами, что стоит в паре шагов на кухне. И я готова вставить один из них Захару в шею, чтобы только он заткнулся.
- Что есть у тебя, Юль? А?
И после его слов понимаю: ему так хочется меня сломать. Наверное, отсюда и силы появляются.
- У меня есть я, Зар. Моя семья и Аня. И ты сделаешь то, что я хочу.
Продолжение следует...
Все части:
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Измена. Последняя просьба", Ирина Манаева ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.