Галина долго собиралась с духом. Целый месяц продумывала каждое слово, мысленно проигрывала диалог десятки раз. И вот сегодня, когда Виктор привычно устроился за кухонным столом с газетой, она решилась.
— Витя, нам надо поговорить, — её голос прозвучал тише, чем хотелось.
Муж не отрывался от газеты, только хмыкнул в ответ. Солнечные лучи пробивались сквозь тюль, высвечивая пыльные разводы на оконном стекле. Галина машинально отметила, что надо бы помыть окна, хотя какой теперь смысл...
— Я решила продать квартиру, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Вырученные деньги разделим пополам, и я перееду к Маринке.
Виктор медленно опустил газету. Его взгляд изменился, глаза сузились, а желваки на скулах заиграли. Галина знала этот взгляд — так смотрит хищник на добычу, которая внезапно решила сбежать.
— Чего надумала? — он отшвырнул газету в сторону и поднялся. Стул скрипнул по линолеуму. — На старости лет блажь напала?
Галина почувствовала, как сердце забилось где-то в горле. Нет, она не даст себя запугать, не в этот раз.
— Я всё решила, Витя. Тридцать лет вместе прожили, а последние десять... сам знаешь. У нас уже давно нет семьи.
Он расхохотался — громко, с издёвкой, как смеются над глупой шуткой.
— Ну и куда ты денешься? К дочери под крыло? Думаешь, ей нужна старуха-мать в довесок к её проблемам?
Галина вздрогнула, но продолжила:
— Марина сама предложила. Я буду помогать с внуками, пока она работает.
Виктор подошёл ближе, навис над ней, упершись руками о стол. От него пахло перегаром и вчерашним луком.
— А ты, значит, уже всё обсудила? За моей спиной? — в его голосе зазвенел металл. — Только вот незадача, Галочка. Без моей подписи ты эту квартиру не продашь. Никогда. Поняла?
Он выпрямился, торжествующе глядя на жену:
— Тридцать лет терпел твои закидоны, а теперь на тебе — свобода захотелась! Да кому ты нужна? Подумай головой — на что жить будешь? На пенсию твою грошовую?
Галина молчала, опустив глаза. Внутри всё сжалось в тугой узел, но где-то глубоко, за болью и унижением, теплилась решимость. Она украдкой взглянула на календарь — до приёма у юриста оставалось два дня.
— Я подумаю, — тихо произнесла она, поднимаясь из-за стола.
— Вот и думай! — бросил Виктор ей вслед. — А квартиру я не подпишу. Даже не мечтай!
Выйдя из кухни, Галина прислонилась к стене в коридоре. Сердце всё ещё колотилось, но тяжесть, давившая на плечи годами, будто стала чуть легче. Первый шаг сделан.
Луч надежды
Три раза Галина проходила мимо неприметной вывески «Юридическая консультация», прежде чем решилась войти. Внутри пахло канцелярией и почему-то корицей.
— Вы к кому? — спросила молоденькая секретарша, не отрываясь от компьютера.
— У меня запись к Анне Сергеевне... По семейным вопросам.
— Третья дверь направо.
Юрист оказалась моложе, чем Галина представляла. Лет сорок, строгий костюм, волосы в пучок, минимум косметики. Такой женщине хотелось доверять.
— Галина Петровна? Присаживайтесь.
— На консультации по телефону вы сказали, что хотите расторгнуть брак и разделить имущество? — Анна Сергеевна раскрыла блокнот.
Галина кивнула. Сейчас вся её затея показалась вдруг безумной. Бросить дом, уйти от мужа...
— Сколько лет вы в браке?
— Тридцать два... Скоро тридцать три.
— Расскажите, что у вас за ситуация.
Галина растерялась. Что именно сказать? Про одиночество вдвоём? Про отсутствие тепла? Про скандалы?
— У нас с мужем... сложно. Я хочу уехать к дочери, а он сказал, что без его подписи я квартиру не продам.
— И как давно вы живёте вот в таком «сложно»? — мягко спросила Анна Сергеевна.
Что-то в её голосе прорвало плотину. По щекам Галины потекли слёзы.
— Простите, — она торопливо достала из сумочки платок. — Я не хотела...
— Всё в порядке. Вы не первая, кто плачет в этом кабинете.
— Мне так стыдно, — прошептала Галина. — В моём возрасте — и такие страсти...
— Стыдно должно быть тому, кто довёл вас до слёз, — отрезала Анна Сергеевна. — А теперь давайте разберёмся. Ваш муж прав лишь отчасти. Да, без его согласия продать квартиру нельзя. Но можно подать иск о разделе имущества через суд.
— Через суд? — у Галины перехватило дыхание.
— Именно. Раз вы в браке, квартира — совместно нажитое имущество. Суд может принять решение о её продаже и разделе средств, даже если одна сторона возражает.
— А если он будет угрожать?
— В случае угроз можно написать заявление в полицию, — твёрдо сказала юрист. — Домашнее насилие — преступление. И потом, большинство мужчин не хотят выносить сор из избы.
Когда Галина вышла из здания, ей показалось, что она распрямилась. Словно скинула тяжёлый рюкзак, который тащила годами. В сумочке лежал список необходимых документов и визитка Анны Сергеевны.
Странная, забытая лёгкость появилась в душе. До дома оставалось три остановки. Три остановки, за которые нужно было собраться с духом и снова надеть маску покорной жены. Но сегодня это казалось не таким уж сложным. Ведь теперь она знала, что маска не навсегда.
Материнское сердце
Детская площадка была полна шумной радости. Малыши копошились в песочнице, ребятишки постарше качались на качелях, а мамы и бабушки переговаривались, сидя на скамейках. Галина наблюдала за своим шестилетним внуком Мишей, который увлечённо строил замок из песка.
— Держи, — Марина протянула матери стаканчик с кофе из ближайшей кофейни. — Ты совсем замёрзла.
Галина благодарно кивнула. Весенний ветерок пробирал до костей, но уходить с площадки не хотелось — здесь, среди детского смеха, проблемы казались не такими неразрешимыми.
— Как твои дела с юристом? — Марина присела рядом, не выпуская из вида младшую, четырёхлетнюю Дашу, которая пыталась забраться по лесенке.
— Она говорит, что есть шанс, — тихо ответила Галина. — Можно подать на раздел имущества через суд.
Марина кивнула, поправляя шарф на шее.
— А ты сама как? Решилась?
Галина вздохнула. Чашка с кофе согревала озябшие руки, но душу согреть было сложнее.
— Боюсь, Мариночка. Всего боюсь. Куда я в моём возрасте? Всю жизнь под одной крышей, пусть и не в любви последние годы, но... привычка — страшная сила.
Марина повернулась к матери, взяла её руку в свою:
— Мама, я смотрю на тебя и не узнаю. Где та женщина, которая одна тянула меня, когда отец запил? Которая работала на полторы ставки, чтобы отправить меня в музыкальную школу? Которая всегда говорила: «Никогда не поздно начать сначала»?
Галина слабо улыбнулась:
— То было другое время. Я была моложе, сильнее...
— Дело не в возрасте, — Марина покачала головой. — Знаешь, о чём я подумала вчера, когда мы с тобой по телефону разговаривали? Что ты уже всё бросила — только не физически, а душой. Твоя душа давно не с ним.
Галина вздрогнула. В словах дочери была горькая правда.
— Мне иногда кажется, что я предаю его, — прошептала она. — Столько лет вместе...
— Мама, — Марина сжала её руку крепче, — разве любовь — это бесконечное терпение унижений? Разве ты этому хотела меня научить?
По щеке Галины скатилась слеза. Она торопливо вытерла её, чтобы не увидели внуки.
— Знаешь, что сказала мне Дашенька вчера? — продолжила Марина. — Она спросила, когда бабушка к нам насовсем приедет. Сказала, что хочет, чтобы ты рассказывала ей сказки каждый вечер, а не только по выходным.
Галина почувствовала, как что-то тёплое разливается в груди. Маленькая Даша, такая похожая на неё в детстве — те же кудряшки, тот же упрямый подбородок...
— Если я перееду... справимся ли мы? Не стану ли я обузой?
— Мама! — Марина даже возмутилась. — Ты серьёзно? Сергей уже планирует, как будет с тобой на рыбалку ездить. Дети в восторге. А мне... мне просто хочется, чтобы рядом была моя мама. Настоящая, живая, счастливая.
Миша подбежал к ним, гордо демонстрируя песочный замок:
— Бабуль, смотри, какой я построил! Когда ты к нам переедешь, мы с тобой ещё больше построим, ладно?
Галина обняла внука, вдыхая запах его волос — смесь шампуня и уличной свежести. В этот момент она поняла, что уже сделала выбор. Может быть, давно, просто боялась себе в этом признаться.
— Обязательно построим, родной, — сказала она твёрдо. — Обязательно.
Гроза
Галина знала, что разговора не избежать. Виктор заметил пропажу документов из серванта. Бумаги на квартиру, свидетельство о браке — всё, что она забрала после визита к юристу. Она чувствовала его подозрительный взгляд, когда возвращалась домой от Марины. Он ничего не спрашивал, но напряжение нарастало, как перед грозой.
Гроза разразилась вечером. Виктор пришёл позже обычного. От него пахло пивом и сигаретами — верный признак того, что он засиделся с приятелями в гаражах. Галина молча поставила разогретый ужин на стол. Руки предательски дрожали, выдавая волнение.
— Где документы? — спросил он, не притрагиваясь к тарелке.
— Какие? — она старалась, чтобы голос звучал спокойно.
— Не прикидывайся! — он стукнул кулаком по столу, тарелка подпрыгнула, расплескав борщ. — Документы на квартиру! Ты что, серьезно затеяла эту авантюру с разводом?
Галина вытерла пролившийся на клеёнку борщ, стараясь выиграть время. В голове пульсировало: «Только без истерики, только спокойно».
— Я подала заявление на раздел имущества, — наконец произнесла она. — Через суд.
Виктор замер на мгновение, словно не веря своим ушам. Затем его лицо исказилось:
— Ты... что?! Без моего ведома? За моей спиной?!
Он вскочил, опрокинув стул. Галина невольно отшатнулась — слишком хорошо знала эту вспышку неконтролируемой ярости.
— Значит, решила старика выкинуть? — его голос сорвался на крик. — Думаешь, суд встанет на твою сторону? Да кому ты нужна — старая, больная! Я тридцать лет горбатился, чтобы крыша над головой была, а она теперь меня за дверь?!
— Витя, я не выгоняю тебя, — Галина пыталась говорить рассудительно. — Квартиру продадим, деньги поделим поровну. Ты сможешь купить комнату или однушку...
— Комнату?! — он захохотал, но в этом смехе не было ни капли веселья. — Ты слышишь себя вообще? Да я в гробу видал такую старость!
Он схватил со стола пепельницу — тяжёлую, керамическую, подарок от сослуживцев на пятидесятилетие — и с силой швырнул её в стену. Осколки разлетелись по кухне.
— Всю жизнь испортила! — он навис над ней, брызгая слюной. — Всю душу вымотала! А теперь ещё и старость решила отравить?
Галина стояла, вжавшись в холодильник. Сердце колотилось где-то в горле, но странным образом она чувствовала не только страх, но и что-то ещё... Может быть, облегчение? Словно что-то решилось само собой, без её участия.
— Я просто хочу жить спокойно, — тихо сказала она. — Без криков, без упреков, без страха.
— Страха?! — Виктор скривился. — Ты меня боишься, что ли? Тридцать лет прожили, а она вдруг испугалась!
— Я всегда тебя боялась, Витя, — слова сами вырвались из груди. — С того самого дня, когда ты поднял на меня руку. Марине было семь. Помнишь? Я забрала её и ушла к маме. А потом вернулась, потому что ты обещал, что это в последний раз.
Она сама удивилась спокойствию своего голоса. Что-то изменилось внутри, будто лопнул нарыв, который зрел годами.
Виктор смотрел на неё с недоумением:
— Вот значит как? — процедил он. — Всю жизнь, говоришь, боялась? А теперь храбрая стала? Думаешь, я позволю себя в старости на улицу выкинуть?
Он резко развернулся, пнул мусорное ведро и выскочил из кухни. Хлопнула входная дверь. Наступила тишина.
Галина медленно опустилась на стул. Только сейчас она заметила, что по лицу текут слёзы. Но странное дело — на душе стало легче. Где-то в глубине сердца крепла решимость дойти до конца, несмотря ни на что.
Свой голос
В коридоре суда пахло мастикой и казёнными бумагами. Галина нервно теребила пуговицу на рукаве, хотя Анна Сергеевна просила её не волноваться. Легко сказать!
Виктор опаздывал. «Может, вообще не придёт?» — малодушно понадеялась Галина. Не пришёл бы — и суд отложили. Ещё месяц этой муторной неопределённости...
— Истец и ответчик по делу Колесниковых! — раздался голос из-за двери.
И тут она увидела его — Виктор шёл по коридору, рядом семенил какой-то худосочный тип с портфелем. Адвокат, наверное. Муж прошел мимо, даже не взглянув, только желваки заходили.
В зале заседаний было неожиданно тесно и буднично. Судья — женщина с уставшим лицом, — привычно зачитывала бумажки. Галина слушала вполуха, как будто речь шла не о её жизни.
— Истица Колесникова Галина Петровна просит расторгнуть брак и разделить совместно нажитое имущество...
Анна Сергеевна шепнула:
— Сейчас спросят ответчика.
Виктор дёрнулся, когда услышал своё имя:
— Категорически против! Это наша общая квартира, и я против продажи. Я пенсионер, мне некуда идти. К тому же моя жена... — он запнулся, — истица страдает от возрастных изменений психики. Она не отдаёт себе отчёта.
«Что?!» Галина замерла от неожиданности. Она ожидала криков, упрёков, но не такой подлости.
— Истица, что вы скажете? — спросила судья.
Галина медленно поднялась. Голова кружилась. «Только не разреветься», — приказала она себе.
— Я полностью отдаю себе отчёт в своих действиях, — голос дрогнул, но она справилась. — У меня есть справка о здоровье, в том числе психическом. Она в материалах дела.
Виктор хмыкнул. Галина почувствовала, как внутри закипает что-то — не гнев даже, а обида за все эти годы унижений.
— Тридцать два года я прожила в этом браке, — слова полились сами. — Последние десять он превратился в кошмар. Муж унижает меня, запугивает. Три недели назад в ярости разбил об стену пепельницу. Есть свидетельница — наша соседка Клавдия Ивановна.
С каждым словом что-то менялось внутри — словно распрямлялась скрученная пружина.
— Я не была женой, я была тенью, — тихо, но твёрдо произнесла Галина. — Человеком без права голоса. Без права на собственные решения. Но я больше не хочу так жить.
В зале повисла тишина. Она видела, как изменилось лицо Виктора — не злость даже, а удивление. Он впервые за много лет по-настоящему увидел её.
Потом говорили свидетели. Соседка рассказала про скандалы. Марина — про то, как боялась приезжать с детьми в родительский дом. Участковый зачитал протоколы двух вызовов.
Адвокат Виктора что-то бубнил про раздел в равных долях, нецелесообразность продажи... Галина уже почти не слушала. Главное — она сказала своё слово.
Когда судья объявила перерыв для решения, Галина поймала себя на странном спокойствии. Чем бы ни закончился этот день, она победила — свой страх.
В коридоре Виктор прошёл мимо, задев плечом. На мгновение их взгляды встретились. В его глазах читалось что-то новое — недоумение, растерянность. Может, даже уважение...
— Вы молодец, — шепнула Анна Сергеевна. — Что бы ни решил суд сегодня, вы уже выиграли самое главное — право быть собой.
Вдох свободы
Галина вышла из маршрутки, крепко сжимая старенький чемодан — тот самый, с которым когда-то приехала в город поступать в техникум. На деревенской улице её встретил звонкий детский голос:
— Бабушка! Бабуля приехала!
Две тёплые фигурки — Миша и Даша — буквально врезались в неё, наперебой что-то говоря и дёргая за руки. Она стояла, растерянная и счастливая, не зная, кого обнять первым.
— Тише, разбойники! — Марина отогнала детей. — Дайте бабушке хоть с дороги спуститься.
Дочь обняла мать и шепнула:
— Ну, здравствуй, новосёл.
Миша важно подхватил чемодан, а Даша протянула Галине букетик полевых цветов:
— Это тебе, бабуль! Я сама собрала! Тут и колокольчики, и ромашки, и василечки!
Галина вдохнула свежий аромат трав, и на душе стало удивительно легко.
Дом оказался небольшим, но уютным — беленые стены, голубые наличники, палисадник с молодой сиренью. Почти как тот, в котором она выросла.
— Здесь всего три комнаты, — проводила её Марина, — но мы с Сергеем решили, что тебе нужна своя. Маленькая, правда, но светлая. И окна на восток — ты же любишь, когда солнце по утрам...
Вся обстановка — печка с изразцами, вышитые занавески, лоскутное покрывало — говорила о том, что её здесь ждали с любовью и заботой.
— Ба, а мы тебе тут сюрприз приготовили! — Миша потянул её к старому бабушкиному самовару в углу комнаты.
— Откуда... — только и смогла выдохнуть Галина.
— Папа забрал, когда помогал с переездом, — объяснила Марина.
Сергей, которого Галина почти не знала, пригласил всех к столу. А вскоре пришла и соседка Татьяна Николаевна, с которой, как сказала Марина, можно будет обсуждать сериалы.
Вечером, когда дети уже спали, а взрослые пили чай на веранде, Галина спросила:
— А что с квартирой? Виктор подписал документы?
— Представляешь, сразу после суда, — кивнула Марина. — Деньги уже на твоём счёте. В понедельник оформим карту.
Галина задумчиво смотрела в темноту. Три дня назад она получила странную смс от Виктора — «Береги себя». Всего два слова, но они неожиданно поставили точку в их непростой истории.
— О чём задумалась? — спросила Марина.
— О жизни. Знаешь, шестьдесят лет прожила, а только сейчас начинаю понимать, что значит быть счастливой.
— И что же это значит? — серьёзно спросил Сергей.
— Это когда просыпаешься и чувствуешь, что день впереди — твой. Что можешь провести его как хочешь, не боясь осуждения. Просто... дышать полной грудью.
За окном стрекотали сверчки, воздух был напоён ароматами сирени. Галина подумала, что, может быть, самая главная часть её жизни только начинается.
— Знаете, что? — она неожиданно засмеялась. — Я хочу завести кота!
— Кота? — удивилась Марина.
— Да! Рыжего, большого. Виктор всегда был против животных...
— Завтра поедем в приют, — решительно сказал Сергей.
— Только не котёнка, — улыбнулась Галина. — Хочу взрослого кота, с характером. Такого, который знает цену свободе.
Они ещё долго сидели на веранде, строя планы: грибы, рыбалка, варенье... И с каждым словом Галина чувствовала, как наполняется жизнью — настоящей, яркой, достойной того, чтобы её прожить.