Солнечные зайчики прыгали по скатерти, когда я поставила на стол тарелку с яичницей. Юра, как обычно, уже сидел с газетой, сосредоточенно водя пальцем по строчкам объявлений.
— Смотри, Ларис, вот здесь неплохой вариант, — он постучал костяшками пальцев по разворту. — Недалеко от города, участок хороший, и цена вполне...
Я присела рядом, заглядывая через его плечо. От Юры пахло привычным одеколоном, и я на мгновение прикрыла глаза. Двадцать лет вместе, а сердце все еще делает этот глупый кульбит.
— Хорошо, но может, нам пора подумать про ипотеку? — я осторожно положила руку на газету. — Ставки снизились, мама обещала помочь с первым взносом.
Юра отложил вилку и серьезно посмотрел на меня.
— Торопишься? Сейчас не лучшее время для кредитов. Подождем полгода, накопим еще немного, будет надежнее.
Я кивнула, соглашаясь. Юра всегда был рассудительнее в финансовых вопросах. Когда он вот так хмурил брови и смотрел прямо в глаза, у меня не возникало ни тени сомнения в его правоте.
— Хорошо, — я улыбнулась, сжав его руку. — Подождем. Но я хочу, чтобы на нашей даче обязательно была веранда. Представляешь, летом пить там чай с вареньем...
— И непременно качели, — подхватил он, улыбаясь уголками губ. — Как в твоем детстве, помнишь, ты рассказывала?
Я засмеялась. Он помнил. Всегда помнил такие мелочи.
— Значит, решено, — Юра аккуратно сложил газету. — Копим дальше и не спешим. Все будет, Ларис. Просто немного терпения.
Я убрала тарелки и включила чайник. Впереди был выходной день, полный маленьких домашних радостей. Мысль о собственной даче грела душу. Наш уголок, наша земля, наш дом. Стоит потерпеть ради такого счастья.
Глядя на склонившегося над газетой мужа, я думала, как мне повезло. После стольких лет вместе у нас все еще есть общие мечты и планы. Что еще нужно для счастья?
Калькулятор экономии
Телефон звякнул сообщением от Веры: «Ларис, ты идешь сегодня? Девочки ждут, Тамара пирог обещала». Я вздохнула, глядя на разложенные на столе счета и бюджетный план на месяц.
— Прости, Вер, не смогу, — набрала я ответ. — Завал на работе, отчеты горят.
Соврала, конечно. Какие отчеты вечером пятницы? Просто посиделки — это лишних тысячи полторы: с пустыми руками не пойдешь, да и на такси обратно... А полторы тысячи — это кирпичик в стену нашего будущего дома.
Я решительно отложила телефон и вернулась к списку покупок на неделю. Творог вычеркнула сразу — дорого. Вместо филе — куриные бедра, вместо свежих ягод — замороженные. Каждая мелочь на счету, когда собираешь на первый взнос.
Раньше я не была такой скрупулезной. Могла купить туфли просто потому, что понравились, или заказать доставку еды после тяжелого дня. Теперь же каждый рубль имел конечную цель.
— Сто двадцать семь тысяч пятьсот, — произнесла я вслух сумму на нашем специальном счете. — К августу должно быть сто пятьдесят.
Иногда меня охватывала усталость от этой постоянной экономии. Но стоило представить собственный участок земли, деревянный дом с верандой, и силы возвращались. Тем более Юра тоже старался. Отказался от рыбалки с друзьями, хотя я знала, как сильно он этого ждал. «Лодку надо арендовать, снасти новые купить — а это все лишнее», — сказал он тогда.
Я потянулась и потерла шею. За окном смеркалось. Можно было позволить себе чашку чая с последним печеньем из пачки. Маленькие радости экономной жизни.
Калькулятор показывал, что при таком темпе нам потребуется еще полтора года. Я старательно записала цифры в тетрадь. Полтора года — не так уж долго ради мечты, которая будет с нами всю оставшуюся жизнь.
Юра вернется поздно — у него сегодня встреча с клиентами. И хотя мне было тоскливо одной в пустой квартире, я понимала, что эти переработки — еще один шаг к нашей цели.
Бумажный след
В кладовке пахло старыми книгами и чем-то еще, неуловимо домашним. Я перебирала документы — пришло время оплачивать налог на квартиру, а квитанция куда-то запропастилась. Обычно Юра занимался всей этой бумажной волокитой, но в последнее время он был так занят, что большинство домашних забот легло на мои плечи.
Папка с банковскими документами лежала на самой верхней полке. Странно, раньше она хранилась в шкафу в спальне. Я присела на маленький табурет и раскрыла темно-синюю обложку.
Сначала я не поняла, что смотрю не на наши обычные выписки. Другой банк, незнакомый счет. И сумма... Сумма, от которой у меня перехватило дыхание.
Двести восемьдесят три тысячи четыреста рублей.
Я смотрела на цифры, и они расплывались перед глазами. Откуда? Мы же складывали всё на один счет, тот, что открыли специально для дачи. По крайней мере, я так думала.
Дата открытия — три месяца назад. Как раз когда Юра сказал, что премию задержали до лета. Я тогда еще расстроилась — рассчитывала на эти деньги для взноса.
— Что ты ищешь, Ларис?
Его голос застал меня врасплох. Я не слышала, как он вошел в квартиру. Юра стоял в дверях кладовки, непривычно бледный.
— Налоговую квитанцию, — ответила я, и мой голос прозвучал слишком громко в маленьком пространстве. — А нашла вот это. Это что, Юр?
Он посмотрел на выписку в моих руках и на мгновение замер, будто решая что-то.
— А, это... — он небрежно улыбнулся. — Это рабочий проект. Фирма открыла отдельный счет, я как управляющий пока держу документы у себя.
Что-то в его голосе было не так. За двадцать лет брака я научилась чувствовать его фальшивые ноты.
— Рабочий проект на твое имя? — я указала пальцем на строчку с его данными.
— Ларис, это сложная схема, — он вздохнул. — Давай вечером поговорим, хорошо? Я только с дороги.
Юра мягко забрал у меня папку и ушел на кухню. А я осталась сидеть на табурете, ощущая, как внутри разрастается холодное, тревожное чувство.
Впервые за много лет я не знала, верить ли мужу.
Чужой адрес
Целую неделю я жила с тяжестью в груди. Юра так и не объяснил толком про тот счет — отделался общими фразами и перевел разговор. А потом уехал в командировку на три дня. Впервые я была даже рада его отъезду — мне нужно было подумать.
В тот четверг я освободилась пораньше и решила разобрать наконец его рабочий стол. Ящики давно не закрывались из-за набитых туда бумаг. Юра всегда был неряшлив в таких вещах.
Желтый конверт выскользнул из папки, когда я пыталась задвинуть ящик. Я наклонилась, чтобы поднять его, и замерла, увидев логотип риэлторской конторы.
Сердце застучало где-то в горле, когда я развернула сложенные листы. Договор купли-продажи. Двухкомнатная квартира в новостройке на улице Весенней. Покупатель — Соколова Виктория Андреевна.
Виктория... Это имя мне ни о чем не говорило. Но дата сделки — три недели назад. И сумма первого взноса точь-в-точь совпадала с той, что я видела на выписке.
В висках застучало. Я опустилась на стул, разглядывая подпись Юры в качестве представителя покупателя. А в графе «источник средств» стояло: «личные сбережения».
Личные сбережения! А я-то думала, что у нас общая цель, общие деньги, общее будущее...
На последней странице я нашла приложение со спецификацией квартиры. Двухкомнатная, 58 квадратных метров, восьмой этаж. Именно такую мы когда-то мечтали купить, но решили, что дача важнее. По крайней мере, я так думала.
Голова кружилась. Я вспомнила все его задержки на работе, командировки, внезапные встречи с клиентами. Как он уклонялся от разговоров об ипотеке. «Подождем, накопим еще немного...»
Теперь все складывалось. Пока я экономила на всем, отказывала себе в простых радостях, он... Он что, собирался уйти? Строил новую жизнь за моей спиной?
Я поднялась и подошла к окну. Во дворе играли дети, молодая мама катила коляску. Обычный день, обычная жизнь. Только моя жизнь в этот момент трещала по швам.
На столе завибрировал телефон — сообщение от Юры: «Задержусь сегодня, не жди с ужином». Я смотрела на эти привычные слова, и мне казалось, что они написаны чужим человеком.
Конец иллюзий
Я накрыла на стол для двоих, хотя аппетита не было совсем. В животе все сжималось от предстоящего разговора. Документы лежали на краю стола — я не стала их прятать.
Ключ повернулся в замке ровно в половине десятого. Юра вошел с пакетом из супермаркета.
— Купил твой любимый сыр, — бросил он с порога, снимая куртку. — Устала? У тебя уставший вид.
— Да, день был тяжелый, — я смотрела на него и не узнавала. Как он мог говорить о сыре, улыбаться, делать вид, что все нормально?
Юра прошел на кухню, поставил чайник и только тогда заметил документы. Его спина напряглась.
— Ты копалась в моих вещах? — голос изменился, стал холоднее.
— Я наводила порядок в столе, — спокойно ответила я, удивляясь собственному спокойствию. — Кто такая Виктория Соколова?
Он помолчал, потом медленно опустился на стул напротив.
— Я не хотел, чтобы ты узнала так.
— А как ты хотел? — горечь все-таки прорвалась в моем голосе. — Когда собирался мне сказать? После того, как съедешь? Или просто исчезнешь однажды?
— Ларис, все не так просто, — он потер лицо ладонями. — Я... Мы... Это случилось как-то само собой. Я не хотел тебе делать больно.
— Поэтому решил обманывать? — я горько усмехнулась. — Пока я отказывала себе во всем ради нашей мечты, ты копил деньги для... для нее?
— Для нас, — он поднял голову и посмотрел мне в глаза. — Пойми, мне сорок пять. Я устал жить только долгом и обязательствами. Хочу пожить для себя.
Эти слова ударили сильнее, чем пощечина.
— А я? Я тоже часть твоих «обязательств»?
Юра молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Сколько времени это продолжается? — спросила я, стараясь говорить ровно.
— Год. Может, чуть больше.
Год! А я ничего не замечала, слепо верила каждому его слову.
— Почему же ты не уходил раньше?
— Сначала не был уверен, что это серьезно. Потом... — он пожал плечами. — Не хотел скандалов. Думал, мы сможем разойтись мирно. Ты разумная женщина, Лариса.
— Да, я разумная, — слезы все-таки потекли по щекам. — Настолько разумная, что пока я считала каждую копейку, ты подготовил себе запасной аэродром.
Он протянул руку через стол, пытаясь коснуться моей ладони, но я отдернула руку.
— Ларис, давай без драм. Я предлагаю цивилизованно все решить. Квартиру продадим, деньги поделим.
Я молча смотрела на него — чужого, незнакомого человека, с которым прожила двадцать лет.
Юридическая защита
Офис юридической консультации оказался маленьким, но уютным. Петр Сергеевич, немолодой адвокат с внимательными глазами, терпеливо слушал мою сбивчивую речь. Я принесла копии всех документов, которые смогла найти — выписки, договор, даже наши с Юрой банковские карточки.
— Так вы говорите, что копили на дачу вместе? — уточнил он, делая пометки в блокноте.
— Да, последние три года, — мой голос дрогнул. — Я думала, что мы складываем деньги на общий счет... А оказалось, что муж открыл отдельный и купил квартиру. Для другой женщины.
Петр Сергеевич снял очки и протер их платком. Этот простой, обыденный жест почему-то подействовал успокаивающе.
— Скажите, Лариса Михайловна, у вас есть доказательства, что вы тоже вносили средства на эту покупку?
Я достала свою бухгалтерскую тетрадь, где педантично записывала все наши семейные доходы и расходы последние годы.
— Вот, смотрите. Каждый месяц я откладывала минимум пятнадцать тысяч. Иногда больше, если удавалось сэкономить. И здесь отмечены все Юрины взносы.
Адвокат внимательно просмотрел записи, постукивая карандашом по столу.
— А у вас нет выписок с вашего общего счета?
— Юра обычно занимался банковскими делами, — я покачала головой. — Я только недавно узнала про тот, другой счет.
— Понятно, — он задумчиво посмотрел на меня поверх очков. — Лариса Михайловна, ситуация непростая, но не безнадежная. Имущество, приобретенное в браке, считается совместно нажитым, независимо от того, на кого оформлено. Если мы докажем, что деньги, потраченные на эту новую квартиру, были общими семейными сбережениями, у вас хорошие шансы.
— Правда? — внутри затеплилась надежда.
— Да. Но будьте готовы, что процесс может быть долгим и, возможно, неприятным. Раздел имущества редко проходит гладко.
Я выпрямила спину. Что-то новое появилось внутри — не обида, не боль, а спокойная, холодная решимость.
— Я готова. Дело не в деньгах... Вернее, не только в них. Я не позволю так просто присвоить то, что заработано нами обоими. Что нажито годами экономии и труда.
Петр Сергеевич улыбнулся — впервые за нашу встречу.
— Вот это правильный настрой. Будем работать. Для начала нам нужно будет...
Он начал объяснять дальнейшие шаги, а я слушала и понимала: каким-то непостижимым образом это предательство дало мне силу, которой я раньше в себе не знала.
День правды
Зал суда оказался меньше, чем я представляла. Не такой торжественный, как в сериалах — обычная комната с деревянными скамьями и потертым столом судьи. Юра сидел через проход от меня, время от времени бросая встревоженные взгляды. Рядом с ним — молодой адвокат с щегольским галстуком.
— Встать, суд идет! — объявил секретарь, и все поднялись.
Судья, женщина лет пятидесяти с усталым, но внимательным лицом, быстро вошла в курс дела. Мой адвокат четко изложил суть иска: требование признать квартиру, приобретенную ответчиком, совместно нажитым имуществом и выделить мне половину доли.
Когда настала очередь Юры давать показания, он вышел к трибуне, нервно поправляя галстук.
— Ваша честь, я хочу сразу прояснить ситуацию, — начал он непривычно мягким голосом. — Я глубоко сожалею о сложившейся ситуации. Действительно, я допустил ошибку, оформив покупку без ведома супруги.
Я едва удержалась, чтобы не фыркнуть. «Ошибку»! Как будто случайно подписал не ту бумагу.
— Однако хочу заметить, — продолжал Юра, бросив взгляд в мою сторону, — что основная сумма внесена из моих личных средств. Это были накопления, сделанные задолго до возникновения идеи с дачей, о которой говорит истица.
— У вас есть доказательства этого? — спросила судья.
Юрин адвокат передал какие-то документы секретарю. Я повернулась к Петру Сергеевичу, он слегка кивнул — мол, все в порядке, мы готовы.
Когда настал мой черед говорить, я поднялась медленно, расправила плечи и подошла к трибуне. Странно, но я совсем не волновалась. Все эти месяцы боли и унижения выкристаллизовались в спокойную уверенность.
— Ваша честь, — мой голос звучал ровно. — Три года мы с мужем откладывали деньги на общую цель. Я приложила все банковские выписки, где видно регулярные поступления с моей зарплатной карты на наш общий счет. Более того, у меня есть свидетельские показания нашей семейной подруги, которой муж неоднократно говорил о наших планах купить дачу.
В зале повисла тишина. Я продолжала, глядя прямо на судью:
— Я экономила на всем. Отказывала себе в отпуске, в новой одежде, даже в походе к парикмахеру. Потому что верила: мы копим на общее будущее. А потом выяснилось, что муж использовал наши общие деньги, чтобы купить квартиру для другой женщины.
Я услышала, как Юра что-то прошептал своему адвокату. Но меня это больше не трогало. Это был мой день правды.
Пустое гнездо
Юрий сидел на диване в пустой гостиной, задумчиво вертя в руках бокал с коньяком. Новая квартира казалась неуютной и чужой, несмотря на модный ремонт и дорогую мебель. Он поднялся и подошел к окну — отсюда открывался вид на вечерний город с мерцающими огнями.
Всё должно было быть по-другому. Когда он представлял эту новую жизнь, то видел себя счастливым и свободным. А сейчас...
На журнальном столике лежали бумаги из суда. Судья приняла решение о разделе имущества. Квартиру пришлось продать, половину денег выплатить Ларисе. В итоге от его великолепного плана остались только долги и съемная квартира.
Телефон завибрировал. Сообщение от Виктории: «Мы должны серьезно поговорить. Приезжай завтра, когда сможешь».
Он хмыкнул. Серьезный разговор... В последнее время у них только такие и случались. Виктория была недовольна всем — скандалом с квартирой, шумихой в их общем кругу друзей, долгами, которые теперь висели на нем.
— Я не для того начинала отношения с тобой, чтобы погрязнуть в этом болоте, — сказала она три дня назад. — Ты обещал легкую, красивую жизнь без проблем.
Юрий сделал глоток коньяка, поморщившись от горечи. Викины слова задели его сильнее, чем он ожидал. Двадцать лет с Ларисой — и она никогда не говорила ему таких вещей. Никогда не упрекала, что он мало зарабатывает или что его амбиции недостаточно высоки.
Он открыл галерею в телефоне — там сохранились фотографии их последнего отпуска с Ларисой. Три года назад, Крым, маленький пансионат у моря. Ничего особенного, но они были счастливы. А потом появилась Виктория с её разговорами о «настоящей жизни», с её умением заставить его чувствовать себя неудачником. В сорок пять мужчина должен жить красиво, говорила она. Иметь машину представительского класса, престижную работу, статус.
Телефон снова завибрировал. На этот раз звонок. Юрий взглянул на экран и не ответил. Уже третий звонок от Ларисы за неделю, и он не нашел в себе сил ответить ни на один. Что он мог ей сказать? Что совершил ошибку? Что жалеет?
Она хотела обсудить последние детали продажи их общей квартиры. Деловой разговор, ничего личного. Лариса в последние месяцы вообще стала какой-то отстраненной, деловой. Даже на суде говорила спокойно, без истерики, как будто речь шла о каком-то рабочем проекте, а не о крушении двадцатилетнего брака.
— А ведь она верила мне, — пробормотал Юрий, отставляя пустой бокал. — Каждому слову верила.
Тишина пустой квартиры давила на уши. Завтра Виктория объявит, что уходит — он уже знал это наверняка. Слишком много проблем, слишком много скандалов. Она хотела беззаботной жизни обеспеченного человека, а не мужчину с разводом и дележом имущества.
Он прилег на диван, закрыв глаза. Усталость последних месяцев накатила волной. Может быть, стоило позвонить Ларисе? Сказать... что? Что он запутался? Что хочет все вернуть?
Но гордость не позволяла. Да и вряд ли она стала бы слушать. Эта новая, сильная Лариса, которую он увидел в суде, не похожа была на женщину, готовую простить и понять.
Балкон новой жизни
Вечерний воздух был наполнен запахом цветущих лип. Я сидела на новом балконе с бокалом красного вина и наблюдала, как над городом постепенно сгущаются сумерки. Ветер мягко колыхал занавески, принося прохладу после жаркого июльского дня.
Квартира досталась мне удачно — маленькая, но светлая двушка в тихом районе, с балконом, выходящим в зелёный двор. Денег от продажи нашего семейного жилья и половины той злополучной квартиры как раз хватило на первый взнос. Остаток — в ипотеку, но я справлюсь. Справляюсь ведь.
На столике рядом лежала книга, которую я так и не открыла. Вместо чтения я смотрела на жизнь внизу — молодая пара с коляской, пожилой мужчина, выгуливающий таксу, ребятишки на детской площадке. Обычный летний вечер в спальном районе.
Телефон звякнул сообщением от Веры: «Как ты там? Приезжай в выходные на дачу, шашлыки намечаются». Я улыбнулась и ответила: «Постараюсь, спасибо». В этот раз никаких отговорок про экономию. Хватит.
Юра звонил на прошлой неделе. Три раза. Я не ответила — не из мести или обиды, просто не видела смысла. Что мы могли сказать друг другу? Все важные слова уже сказаны, все бумаги подписаны. Отпустить и двигаться дальше — вот что я решила для себя.
Из распахнутой двери в комнату доносилась музыка — камерный оркестр исполнял что-то светлое и умиротворяющее. Я нашла эту радиостанцию случайно и теперь часто включала по вечерам. Раньше я не слушала классику — Юра не любил, называл «музыкой для усталых старушек».
Странно, но иногда мне казалось, что только теперь, в сорок четыре года, я начинаю по-настоящему прислушиваться к себе. К своим желаниям, предпочтениям, мечтам.
Мама волновалась, конечно. «Как же так, одна, в твоем возрасте», — причитала она по телефону. А я неожиданно для самой себя рассмеялась и ответила: «Мам, у меня всё только начинается».
Бокал вина был почти пуст. Я поставила его на столик и потянулась, ощущая приятную усталость в теле. Завтра на работу, потом встреча с дизайнером — надо обсудить планировку кухни. А в пятницу, может быть, и правда поеду к Вере на дачу.
Телефон снова звякнул. На этот раз Петр Сергеевич, мой адвокат: «Лариса Михайловна, не волнуйтесь, с банком все согласовано. Документы придут на вашу почту завтра утром».
«Спасибо большое», — я отправила сообщение и улыбнулась. Кто бы мог подумать, что выйдет именно так? Я потеряла мужа, но обрела себя. И эта новая, самостоятельная жизнь начинала мне нравиться.
Со двора донесся детский смех. Мальчишки гоняли мяч, пользуясь последними минутами перед сумерками. Я смотрела на них и улыбалась. Впереди столько всего — работа, путешествия, новые знакомства. И никаких иллюзий, только настоящее.