Он просил продать мою квартиру
— Ирина, я всё обдумал. Тебе нужно продать квартиру.
Я подняла глаза от ноутбука, не сразу осознав смысл его слов. Дмитрий стоял в дверном проёме кухни — высокий, подтянутый, с этой своей фирменной полуулыбкой, от которой у меня когда-то подкашивались колени. Сейчас эта улыбка почему-то вызвала тревогу.
— Прости, что? — я закрыла крышку ноутбука. — Какую квартиру?
— Твою московскую, — он прошёл на кухню и сел напротив. — Подумай сама. Ты здесь бываешь от силы раз в месяц. Она просто простаивает, а это мёртвый капитал. Если продать её сейчас, можно выручить приличную сумму. Рынок на подъёме.
Я внимательно посмотрела на мужчину, с которым встречалась уже полтора года. Мы познакомились на конференции по маркетингу в Санкт-Петербурге — я выступала с докладом, он задавал каверзные вопросы из зала. Потом подошёл, извинился за напор и пригласил на кофе. Стандартное начало нестандартных отношений.
— Дима, это квартира моей бабушки, — медленно проговорила я. — Я выросла в ней. Это единственное, что у меня осталось от семьи.
— Я понимаю, — он накрыл мою руку своей. — Но ты же прагматичный человек. Сама посуди — ты живёшь в Питере, работаешь здесь, все твои проекты и клиенты тут. В Москву ездишь только по делам, и то останавливаешься обычно в гостиницах ближе к месту встреч. А квартира требует постоянных вложений — коммуналка, налоги, ремонт...
Логика в его словах была. Я действительно перебралась в Санкт-Петербург три года назад, когда получила предложение возглавить отдел маркетинга в крупной IT-компании. Бабушкина двушка в Измайлово действительно большую часть времени пустовала. Но расстаться с ней... Это как отрезать часть себя.
— Я не знаю, Дим. Мне нужно подумать, — я отодвинула от себя чашку с остывшим кофе. — Это не просто квартира. Это... память.
— Память в сердце, а не в стенах, — он улыбнулся ещё шире. — К тому же, подумай о будущем. О нашем будущем.
Вот оно что. Я напряглась. За полтора года отношений мы ни разу серьёзно не говорили о совместном будущем. Да, я часто оставалась у него, да, мы путешествовали вместе, но каждый сохранял свою независимость, своё пространство. Мне это нравилось. После болезненного развода шесть лет назад я не спешила снова погружаться в быт с мужчиной.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.
— Ну, — он замялся, словно подбирая слова, — мы могли бы инвестировать эти деньги в что-то стоящее. Например, в новое жильё. Здесь, в Питере. Вместе.
Я почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Не от умиления — от смутной тревоги. Что-то в его тоне, в напряжённой позе не вязалось с романтическим предложением съехаться.
— Дима, я...
— Не отвечай сейчас, — он поднялся. — Просто подумай. Я видел отличный вариант в новостройке на Крестовском. Два уровня, терраса, вид на залив. Если продать твою московскую квартиру и добавить немного...
— Немного? — я невольно усмехнулась. — Квартира на Крестовском будет стоить в три-четыре раза дороже моей.
— Ну, я тоже вложусь, конечно, — он пожал плечами. — У меня есть кое-какие накопления. И потом, можно взять ипотеку...
Что-то в его словах царапнуло меня. Накопления? У Дмитрия? Человека, который мог спустить половину зарплаты на коллекционное издание виски? Который менял автомобили раз в полтора года? Который никогда не отказывал себе в дорогих гаджетах и брендовой одежде?
— Давай вернёмся к этому разговору позже, — я поднялась, давая понять, что тема закрыта. — Мне нужно закончить презентацию для завтрашней встречи.
Он кивнул, чмокнул меня в щёку и вышел из кухни. Я слышала, как он возится в прихожей, затем хлопнула входная дверь — субботний теннис с друзьями, святое дело.
Я осталась одна в его просторной квартире в центре Петербурга. Дмитрий снимал её у какого-то приятеля за смешные по меркам города деньги. Удачный договор, заключённый ещё до скачка цен на жильё.
Мысли путались. С одной стороны, предложение съехаться было логичным шагом в наших отношениях. Я и сама иногда задумывалась об этом. Но продать бабушкину квартиру... И почему именно сейчас?
Я открыла ноутбук и вместо работы над презентацией зашла на сайт с объявлениями о недвижимости. Ввела примерные параметры своей московской квартиры. Цифры на экране заставили меня присвистнуть. За последний год стоимость жилья в столице взлетела почти на тридцать процентов. Моя невзрачная двушка в панельной девятиэтажке советской постройки стоила теперь как небольшая однокомнатная в новостройке бизнес-класса в Петербурге.
Но всё равно этого не хватило бы даже на первый взнос за ту роскошь, о которой говорил Дмитрий. Квартира на Крестовском острове — это другая лига, другие деньги, другой образ жизни.
Телефон завибрировал — сообщение от Светы, моей школьной подруги, единственного близкого человека, оставшегося в Москве.
«Привет! Ты как? Когда в Москву?»
Я улыбнулась. Света всегда появлялась вовремя, даже виртуально.
«Привет! Возможно, на следующей неделе буду проездом. Пересечёмся?»
«Обязательно! Кстати, ты в курсе, что твой дом собираются включать в программу реновации?»
Я замерла. Вот оно что. Вот почему Дмитрий так внезапно озаботился судьбой моей квартиры. Реновация — это не просто снос старых домов. Это возможность получить новое жильё, большей площади, в том же районе. Или денежную компенсацию, намного превышающую рыночную стоимость.
«Первый раз слышу. Откуда инфа?»
«Мой Серёга в управе работает, помнишь? Говорит, ваш квартал следующий на очереди. Официально ещё не объявляли, но список уже готов».
Я откинулась на спинку стула, переваривая информацию. Если Дмитрий каким-то образом узнал о планах реновации... Но зачем тогда скрывать это от меня? Почему не сказать прямо: «Твой дом скоро снесут, давай воспользуемся этим с выгодой»?
Если только... если только он не планировал присвоить большую часть компенсации себе. Убедить меня продать квартиру сейчас, по рыночной цене, а потом, когда объявят о реновации...
Нет, это паранойя. Дмитрий не мог так поступить. Мы же вместе полтора года. Он знакомил меня с родителями. Мы планировали поездку в Италию этим летом.
И всё же червячок сомнения уже проник в сознание. Я открыла новую вкладку в браузере и ввела запрос: «Дмитрий Астахов Санкт-Петербург». Имя моего мужчины было достаточно распространённым, но в сочетании с фамилией должно было дать конкретные результаты.
И дало. Первые несколько ссылок были ожидаемыми — его профиль в LinkedIn, пара упоминаний в деловых изданиях в связи с проектами его компании, фотографии с отраслевых конференций. Но затем я наткнулась на что-то неожиданное — небольшую заметку в разделе происшествий на сайте местной газеты.
«Петербургский бизнесмен обвиняется в мошенничестве с недвижимостью»
Сердце пропустило удар. С фотографии в статье на меня смотрел Дмитрий — моложе лет на пять, с другой причёской, но несомненно он. В заметке говорилось о некоем Дмитрии А., который под предлогом инвестиций в новостройки собрал с доверчивых знакомых крупные суммы денег и исчез. Дело было заведено, но вскоре закрыто «за примирением сторон» — видимо, он вернул деньги или договорился с пострадавшими.
Дата публикации — шесть лет назад. Как раз когда я ещё жила в Москве и переживала развод.
Руки задрожали. Я закрыла ноутбук и подошла к окну. Внизу спешили по своим делам люди, проезжали машины, город жил своей обычной субботней жизнью. А я стояла и чувствовала, как рушится картина мира, тщательно выстроенная за последние полтора года.
Дмитрий никогда подробно не рассказывал о своём прошлом. Я знала, что он из Ростова-на-Дону, переехал в Петербург десять лет назад, работал в разных компаниях, пока не нашёл своё место в нынешней фирме. Знала, что у него были длительные отношения, которые закончились незадолго до нашей встречи. Но деталей не знала. Не спрашивала — мне казалось, это бестактно копаться в чужом прошлом.
Может, я ошибаюсь? Может, это просто совпадение? Однофамилец с похожей внешностью?
Я схватила телефон и набрала номер Алины — единственной подруги Дмитрия, с которой у меня сложились приятельские отношения.
— Алина, привет, это Ирина, — начала я без предисловий.
— Ирочка, как я рада! — её голос звучал искренне. — Как ты?
— Нормально, — я старалась говорить непринуждённо. — Слушай, у меня к тебе странный вопрос. Ты давно знаешь Диму?
— Лет семь или восемь, наверное, — она задумалась. — А что?
— И что ты можешь сказать о его бывшей? Той, с которой он был до меня?
На том конце провода повисла пауза.
— Ир, ты что, ревнуешь? — наконец спросила Алина. — Не стоит. Они давно расстались, и вообще...
— Нет, не ревную, — я перебила её. — Просто... мне нужно знать. Это важно.
Снова пауза. Я почти физически чувствовала, как Алина взвешивает, что можно сказать, а что — нет.
— Честно говоря, там была не очень красивая история, — наконец произнесла она. — Они жили вместе, планировали пожениться. У неё была своя квартира, хорошая, в центре. Он убедил её продать эту квартиру и вложить деньги в какой-то проект. Обещал золотые горы. А потом просто исчез с деньгами. На полгода пропал, представляешь? Она чуть с ума не сошла. Подала заявление в полицию. А потом он неожиданно вернулся, вернул деньги, сказал, что проект не выгорел, но он всё компенсировал из других источников.
— И что дальше? — у меня пересохло в горле.
— Ну, она, конечно, его простила. Любила очень, — Алина вздохнула. — Но квартиру уже не вернуть, пришлось снимать. А потом она узнала, что никакого проекта не было. Он просто проигрался в казино. Крупно проигрался. И деньги вернул только потому, что полиция уже плотно занялась этим делом. Откуда взял — не признался. Она не выдержала и ушла от него.
Я молчала, переваривая услышанное. В голове звенели слова «убедил продать квартиру», «исчез с деньгами», «полиция».
— Ира, ты чего молчишь? — встревоженный голос Алины вернул меня к реальности.
— Всё в порядке, — я постаралась взять себя в руки. — Спасибо, что рассказала. Мне правда было важно это знать.
— Только не говори, что я тебе это рассказала, ладно? — в её голосе явственно слышался страх. — Дима очень злится, когда кто-то копается в его прошлом.
— Конечно. Это останется между нами.
Мы попрощались, и я опустилась на диван, чувствуя, как подкашиваются ноги. Каким же наивным я была существом. Полтора года встречаться с человеком и не удосужиться узнать о нём что-то важное. Принимать за чистую монету все его рассказы о работе, о проектах, о планах на будущее.
А ведь были звоночки. Его странная реакция, когда я однажды без предупреждения заехала к нему в офис. Напряжённые разговоры по телефону, которые он прерывал, стоило мне войти в комнату. Его нежелание знакомить меня со своими друзьями, кроме Алины и пары приятелей по теннису.
Хлопнула входная дверь, и я вздрогнула. Дмитрий вернулся раньше обычного.
— Отменили тренировку, — бросил он, проходя на кухню. — Тренер заболел. Ты ещё работаешь?
— Да, — я постаралась, чтобы голос звучал нормально. — Почти закончила.
— Отлично, — он открыл холодильник и достал бутылку воды. — Слушай, я тут подумал насчёт твоей квартиры. Не хочешь съездить в Москву на следующей неделе? Посмотрим, что там с ремонтом, может, стоит освежить перед продажей. И заодно пообщаешься с риелторами. У меня есть пара хороших контактов.
Он говорил буднично, словно продажа моей квартиры была уже решённым делом. Словно мы просто обсуждаем технические детали сделки, а не кардинальное изменение моей жизни.
— А зачем нам риелторы? — я подняла на него глаза. — С ними придётся делиться комиссией. Можно ведь и самим всё сделать.
— Ну, они ускорят процесс, — он пожал плечами. — Найдут покупателей быстрее. Время — деньги, сама понимаешь.
— А почему спешить? — я старалась, чтобы мой голос звучал невинно. — Цены на недвижимость растут. Может, через полгода я получу ещё больше.
— Или меньше, — он нахмурился. — Рынок нестабилен. Сейчас как раз хороший момент для продажи.
— Особенно если дом скоро включат в программу реновации, да?
Я произнесла это спокойно, глядя ему прямо в глаза. Он замер с бутылкой в руке, на мгновение его лицо застыло в маске удивления, а затем снова расслабилось.
— Что за реновация? О чём ты?
Он почти не сбился с тона. Почти. Но этой крошечной заминки мне хватило, чтобы понять — он знал. Всё это время знал и молчал.
— О московской программе сноса пятиэтажек, — я продолжала говорить спокойно. — Мой дом, оказывается, планируют включить в новый список. Представляешь, какая удача? Можно получить новую квартиру большей площади или денежную компенсацию, намного превышающую рыночную стоимость.
— Серьёзно? — он изобразил удивление. — Первый раз слышу. Хотя... это ведь не точно, да? Мало ли что планируют. Могут и передумать. А квартиру можно продать сейчас, по хорошей цене.
— И избежать всей волокиты с переездами, бумагами, ожиданием, — подхватила я. — Звучит разумно. Особенно если кто-то очень торопится получить эти деньги.
Он напрягся. В зелёных глазах промелькнуло что-то холодное, расчётливое.
— Ты на что-то намекаешь?
— Я просто рассуждаю вслух, — я улыбнулась. — А тебе есть на что намекать?
Дмитрий поставил бутылку на стол и сел напротив меня.
— Ира, к чему эти игры? — он попытался взять меня за руку, но я отстранилась. — Если ты не хочешь продавать квартиру — просто скажи. Это твоё право.
— А как же наше совместное будущее? — я подняла бровь. — Квартира на Крестовском, терраса с видом на залив?
— Будут другие варианты, — он пожал плечами. — Не обязательно на Крестовском.
— Интересно, — я подпёрла подбородок рукой. — А знаешь, что ещё интересно? Я сегодня случайно наткнулась на старую газетную заметку. О тебе. И о том, как ты обманул нескольких инвесторов шесть лет назад.
Лицо Дмитрия окаменело. На секунду мне показалось, что он сейчас вскочит и убежит, как делал это раньше. Или, что ещё хуже, набросится на меня. Но он сидел неподвижно, как изваяние.
— Это было давно, — наконец произнёс он. — Я вернул все деньги. Дело закрыто.
— А потом ты проделал то же самое со своей невестой, — я решила идти ва-банк. — Убедил её продать квартиру, забрал деньги и исчез. И вернулся, только когда запахло полицией.
— Кто тебе рассказал? — его голос стал жёстким, холодным. — Алина?
— Какая разница? — я пожала плечами. — Важно то, что ты собирался повторить тот же трюк со мной. Только в этот раз ставки выше, да? Если мою квартиру включат в программу реновации, можно получить гораздо больше денег. Миллионы. А если продать сейчас, до официального объявления...
— Ты всё неправильно поняла, — он подался вперёд. — Да, я знал про возможную реновацию. Но я хотел как лучше для нас обоих. Зачем ждать? Зачем проходить через все эти бюрократические процедуры? Продать сейчас, вложить деньги в новое жильё здесь...
— Жильё, оформленное на твоё имя, — я закончила за него. — А потом ты бы снова исчез. С моими деньгами.
— Ты с ума сошла, — он покачал головой. — Мы полтора года вместе. Я люблю тебя, чёрт возьми! Как ты можешь думать, что я...
— А как мне не думать? — я повысила голос. — После того, что я узнала? После того, как ты скрыл от меня информацию о реновации? После того, как настаивал на немедленной продаже?
Мы замолчали, глядя друг на друга через стол. Я видела, как в его глазах меняются эмоции — гнев, растерянность, расчёт. Он просчитывал варианты, искал выход.
— Ладно, — наконец произнёс он. — Я признаю, что не был с тобой до конца откровенен. Но это не значит, что я хотел тебя обмануть. Я действительно думал о нашем общем будущем.
— Но началось всё с моей квартиры, не так ли? — я горько усмехнулась. — С возможности получить деньги. Признайся, ты с самого начала знал, что дом могут включить в реновацию? Ещё когда мы познакомились?
Он молчал, и это молчание было красноречивее любого признания.
— Боже мой, — я закрыла лицо руками. — Всё это время... полтора года... это был просто план? Завоевать моё доверие, убедить продать квартиру, а потом...
— Нет, — он резко перебил меня. — Сначала — да, я заинтересовался тобой из-за квартиры. Хотел познакомиться, втереться в доверие. У меня были проблемы, крупные долги. Я искал выход. Но потом... потом я действительно влюбился в тебя. Это не было частью плана.
Я смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Когда я поняла зачем всё это было затеяно — я просто онемела. От шока, от боли, от осознания собственной слепоты.
— Думаю, тебе лучше уйти, — наконец выдавила я. — Забери свои вещи из моей квартиры.
— Ира, дай мне объяснить, — он протянул руку, но я отшатнулась. — Я мог бы всё исправить. Мы могли бы начать сначала.
— Начать сначала? — я рассмеялась, и этот смех был похож на рыдание. — После того, как ты планировал обокрасть меня? После того, как полтора года лгал мне в лицо? Убирайся. Немедленно.
Он смотрел на меня долгим взглядом, а потом медленно поднялся.
— Ты пожалеешь об этом, — произнёс он тихо. — Мы могли бы быть счастливы вместе.
— Счастье, построенное на лжи, не бывает долгим, — я покачала головой. — Прощай, Дмитрий.
Он молча вышел из кухни. Я слышала, как он собирает вещи в спальне, как звенят ключи, как хлопает входная дверь. А потом наступила тишина — оглушительная, звенящая тишина, в которой я осталась наедине с осколками своей жизни.
Прошло три месяца. Я снова переехала в Москву, в бабушкину квартиру. Уволилась с работы в Петербурге, нашла новую — удалённую, с возможностью иногда ездить в офис. Начала ремонт — не для продажи, а для себя. Дом действительно включили в программу реновации, но до переезда ещё минимум два года.
О Дмитрии я ничего не слышала, и это к лучшему. Хотя иногда, в особенно одинокие вечера, ловила себя на мысли — а что, если он правда полюбил меня за это время? Что, если его намерения изменились? Но потом вспоминала холодный расчёт в его глазах, его ложь, его манипуляции... и отгоняла эти мысли.
Света заходила почти каждый день — поддерживала, помогала с ремонтом, просто была рядом. Однажды она притащила с собой своего коллегу — Антона, юриста из управы. Тот самый, который первым узнал о планах реновации.
— Ну, технически это была закрытая информация, — смущённо признался он за чаем на моей кухне. — Но я подумал, что людям важно знать заранее. Чтобы подготовиться, принять решение...
— Или чтобы не попасться на удочку мошенников, — я грустно улыбнулась.
— И это тоже, — он кивнул. — К сожалению, всегда находятся те, кто хочет нажиться на чужом неведении.
Мы разговорились. Оказалось, что Антон живёт в соседнем доме, тоже включённом в программу реновации. Что он любит старое кино и джаз, как и я. Что он недавно развёлся и воспитывает семилетнюю дочь.
— Знаешь, — сказала мне Света, когда мы остались одни, — он давно спрашивал, кто эта красивая женщина, которая иногда гуляет в нашем дворе. Но стеснялся подойти.
— Ты поэтому его привела? — я прищурилась. — Сводница!
— Имею право, — она засмеялась. — Ты слишком долго одна.
— После Дмитрия мне нужна пауза, — я покачала головой. — Я ещё не готова к новым отношениям.
— А кто говорит об отношениях? — Света подняла бровь. — Просто общение. Дружба. Может быть, совместные прогулки по району, который скоро перестанет существовать в привычном виде.
Я промолчала. Антон действительно показался мне приятным человеком — без лоска и лощёности Дмитрия, зато с какой-то внутренней надёжностью, основательностью. И его забота о дочери трогала меня. Но рана от предательства была ещё слишком свежа.
Дни шли за днями. Ремонт продвигался, работа наладилась, жизнь постепенно обретала новый ритм. Я всё чаще встречала Антона во дворе — иногда одного, иногда с дочкой Машей, забавной веснушчатой девчушкой с косичками. Мы здоровались, иногда перебрасывались парой фраз о погоде, о ходе реновации, о новостях района.
А потом случилось непредвиденное. Звонок в дверь раздался поздним вечером, когда я уже готовилась ко сну.
— Кто там? — спросила я, подойдя к двери, но не открывая.
— Ирина, это я, Дмитрий. Нам нужно поговорить.
Сердце пропустило удар. Я замерла, не зная, что делать. Часть меня хотела немедленно вызвать полицию, другая — открыть и высказать ему всё, что накипело за эти месяцы. Но благоразумие победило.
— Уходи, Дима. Нам не о чем говорить.
— Пожалуйста, — его голос звучал непривычно жалобно. — Это важно. Я был не прав. Я... я всё осознал. Дай мне пять минут.
— Уходи, или я вызову полицию.
За дверью повисла тишина, а затем я услышала тяжёлый вздох.
— Хорошо. Но я буду ждать тебя завтра в кафе напротив твоего дома. В два часа. Если не придёшь... что ж, я пойму.
Его шаги удалялись по лестнице. Я прислонилась к стене, чувствуя, как дрожат колени. Зачем он приехал? Что ему ещё нужно от меня? Неужели он думает, что я снова поверю его сказкам?
Всю ночь я не могла заснуть, прокручивая в голове возможные сценарии. К утру решение было принято — я не пойду. Не дам ему ни единого шанса снова проникнуть в мою жизнь.
Но ровно в час дня мой телефон разразился сообщениями. Фотографии. Десятки фотографий с моей квартирой, документами, какими-то бумагами с подписями... И короткий текст: «Если не придёшь, я подам документы на твою квартиру от твоего имени. У меня есть всё необходимое».
Я похолодела. Что за бред? Как он может подать документы от моего имени? Но потом вспомнила — у него оставался ключ от квартиры в Питере. Там, в ящике стола, лежали копии моих документов, которые я когда-то сделала для оформления совместной поездки за границу. И моя подпись... он мог её подделать.
Я понимала, что это шантаж. Что, скорее всего, он блефует. Что никакие документы он подать не сможет — для серьёзных сделок нужно личное присутствие, нотариальное заверение. Но червячок сомнения грыз меня. А что, если он нашёл какую-то лазейку? Что, если у него есть сообщники среди чиновников? Что, если...
В десять минут третьего я вошла в кафе напротив дома. Дмитрий сидел за дальним столиком, элегантный как всегда, будто и не было этих трёх месяцев разлуки. При виде меня его лицо просветлело.
— Ира, ты пришла, — он поднялся. — Я знал, что ты...
— Давай без лирики, — я оборвала его, садясь напротив. — Что за чушь ты мне прислал? Какие документы? Какие подписи?
Он улыбнулся — той самой улыбкой, от которой когда-то таяло моё сердце.
— Просто хотел привлечь твоё внимание. Сработало же?
— Ты меня шантажировал, — я сжала кулаки под столом. — И угрожал.
— Ну что ты, — он покачал головой. — Просто пошутил неудачно. Я бы никогда не сделал ничего такого. Просто очень хотел увидеть тебя.
— Зачем? — я старалась, чтобы голос звучал твёрдо. — Чего ты хочешь?
— Тебя, — он произнёс это тихо, с надрывом. — Я хочу тебя вернуть, Ира. Эти три месяца были кошмаром. Я всё переосмыслил. Я был идиотом, я признаю. Но я правда полюбил тебя. И готов доказать это.
Я молчала, разглядывая его лицо. Всё те же правильные черты, всё тот же проникновенный взгляд. Но теперь я видела за этой маской фальшь. Видела расчёт в глубине зелёных глаз.
— Нет, Дима, — я покачала головой. — Это невозможно. Ты предал моё доверие. Ты лгал мне полтора года. Использовал меня для своих целей. Такое не прощают.
— Люди совершают ошибки, — он подался вперёд. — Все заслуживают второго шанса. Я... я изменился, правда. У меня хорошая работа, стабильный доход. Мне не нужны твои деньги, не нужна твоя квартира. Я просто хочу быть с тобой.
— А как же карточные долги? — я прищурилась. — Ты же из-за них затеял эту аферу, не так ли?
Он напрягся.
— Откуда ты...
— Неважно, — я пожала плечами. — Важно то, что я тебе не верю. И никогда больше не поверю. Так что прекрати этот спектакль. Прекрати преследовать меня. Живи своей жизнью, а мне дай жить моей.
— У тебя кто-то появился? — его глаза сузились. — Так быстро?
Я чуть не рассмеялась от абсурдности ситуации. Он, обманывавший меня полтора года, смел ревновать?
— Моя личная жизнь тебя больше не касается, — я поднялась. — Прощай, Дмитрий. И пожалуйста, больше не приходи.
Я развернулась и направилась к выходу, чувствуя его взгляд спиной. На улице глубоко вдохнула холодный осенний воздух. Странно, но вместо ожидаемой тяжести на душе было легко. Словно последняя ниточка, связывавшая меня с прошлым, наконец оборвалась.
— Ирина? — знакомый голос заставил меня обернуться. Антон стоял в нескольких шагах, с пакетами из супермаркета в руках. — Вы в порядке?
— Да, всё хорошо, — я улыбнулась, удивляясь, насколько искренне это прозвучало. — Просто... закрыла один долгий гештальт.
Он понимающе кивнул, не требуя объяснений.
— Я тут подумал... У нас с Машей завтра поход в Измайловский парк. Последние тёплые выходные, хотим нагуляться перед зимой. Вы не хотели бы присоединиться?
Я хотела отказаться. Сказать, что занята, что ещё не готова. Но вместо этого услышала свой голос:
— С удовольствием. Давно не была в парке.
Его лицо просветлело.
— Отлично! Тогда встречаемся у выхода из метро в одиннадцать?
— Договорились, — я кивнула.
Мы разошлись — он к своему подъезду, я к своему. И только подходя к дому, я заметила, что улыбаюсь.
Через стеклянную дверь кафе Дмитрий наблюдал за этой сценой. Видел, как я разговариваю с незнакомым мужчиной. Как улыбаюсь ему — искренне, открыто, как не улыбалась уже давно самому Дмитрию. Как киваю, соглашаясь на что-то. Его пальцы сжались в кулак. Неужели она так быстро нашла замену? Неужели всё, что было между ними — полтора года отношений, совместные путешествия, планы на будущее — ничего не значило?
А потом его осенило. Этот мужчина. Он мог быть как-то связан с программой реновации. Возможно, работал в управе или в строительной компании. Возможно, знал какие-то детали, которые могли принести выгоду. Возможно...
Дмитрий достал телефон и набрал номер.
— Алло, Валера? Нужна информация на одного человека. Живёт в Измайлово, дом примерно такой-то... Да, срочно. И если сможешь — узнай, как он связан с программой реновации.
План начал формироваться в голове. Новый план. Если нельзя получить квартиру через Ирину, можно попробовать другой путь. Через этого мужчину. Через его контакты, его информацию. А Ирина... что ж, она ещё пожалеет, что отвергла его. Очень пожалеет.
Измайловский парк в октябре — это буйство красок. Жёлтые, оранжевые, багряные листья устилали дорожки, шуршали под ногами, кружились в воздухе при малейшем дуновении ветра. Мы с Антоном и Машей бродили по аллеям, собирали каштаны, кормили белок, которые, несмотря на позднюю осень, всё ещё выпрашивали угощение у посетителей.
— Мне здесь нравится, — сказала Маша, грызя яблоко. — Папа говорит, когда мы переедем в новый дом, тут всё будет по-другому.
— Не всё, — улыбнулся Антон. — Парк останется. И белки, и пруды, и деревья. Просто дома вокруг будут новыми. И в твоей комнате появится больше места для игрушек.
— И для котёнка? — её глаза загорелись.
— Возможно, — он подмигнул дочери, а потом пояснил для меня: — Обещание за хорошие оценки в четверти. Пока держится отлично, так что, видимо, придётся выполнять.
— Я люблю кошек, — призналась я. — У бабушки всегда жил кот. Старый, ленивый, вечно спал на подоконнике. Когда её не стало, кота забрали соседи, он к ним часто ходил в гости...
Я осеклась, вдруг ощутив комок в горле. Воспоминания о бабушке всегда были одновременно тёплыми и болезненными. Она вырастила меня после смерти родителей, была моей опорой, моим маяком. А потом болезнь забрала и её.
— Вы её очень любили, да? — тихо спросил Антон.
— Больше жизни, — я кивнула. — Она заменила мне всех. Родителей погибли, когда мне было семь, в автокатастрофе. И бабушка забрала меня к себе. Одна вырастила, выучила, поставила на ноги.
— Она бы гордилась вами, — он произнёс это просто, без пафоса. — Вы сильная. И добрая. Это видно.
Я смутилась от неожиданного комплимента. Маша убежала вперёд, к детской площадке, и мы остались вдвоём.
— А вы? — спросила я, чтобы перевести разговор. — Тоже в одиночку воспитываете дочь?
— Уже два года, — он кивнул. — После развода бывшая жена уехала в Новосибирск, к новому мужу. Иногда звонит Маше, но редко. У неё теперь другая семья, другие дети.
— И как вы справляетесь? — я невольно бросила взгляд на Машу, которая уже вовсю карабкалась по лестнице на горке.
— День за днём, — он пожал плечами. — Спасает то, что работа недалеко от дома. Могу забегать в обед, проверить, как дела. Няня хорошая, соседка по площадке, пенсионерка бывшая учительница. Ну и конечно, моя мама помогает, забирает на выходные иногда, чтобы я мог отдохнуть.
Он говорил о своих буднях просто, без надрыва. Не жаловался, не искал сочувствия. Просто констатировал факты. И в этой простоте было что-то подкупающее.
— А вы? — он посмотрел на меня. — Тоже одна?
— Уже довольно давно, — я кивнула. — Был неудачный брак в молодости. Потом работа, карьера... как-то не до отношений было. А недавно... — я запнулась, не зная, стоит ли рассказывать о Дмитрии.
— Недавно что-то случилось, — он закончил за меня. — Что-то, о чём больно говорить.
— Да, — я благодарно кивнула. — Но это в прошлом. Я учусь жить дальше.
— Мы все учимся, — он улыбнулся. — Каждый день. И знаете, что я понял за эти два года одиночества? Жизнь продолжается. Несмотря ни на что, каждое утро встаёт солнце, распускаются цветы, смеются дети. И постепенно боль уходит, остаётся только опыт.
Я смотрела на него — обычного мужчину средних лет, в простой куртке, с залегшими от усталости морщинками вокруг глаз — и думала, сколько мудрости в его словах. Не книжной, не вычитанной, а выстраданной, настоящей.
— Папа, смотри, я на самый верх залезла! — крикнула Маша с вершины детского комплекса.
— Молодец! — он помахал ей. — Только осторожнее на спуске!
Мы провели в парке почти весь день. Гуляли, разговаривали, кормили уток в пруду, грелись чаем из термоса. И с каждым часом я чувствовала, как напряжение последних дней отступает. Как становится легче дышать.
Когда мы прощались у подъезда, уже стемнело. Маша, уставшая и раскрасневшаяся, еле стояла на ногах.
— Спасибо за компанию, — Антон улыбнулся. — Нам с Машей давно не было так хорошо.
— Взаимно, — я кивнула. — Давно не гуляла просто так, без цели. Спасибо, что пригласили.
— Может быть... повторим? — он спросил это немного неуверенно, словно боялся отказа. — В следующие выходные обещают снег. Первый в этом сезоне.
— С удовольствием, — я улыбнулась, и внутри разлилось тепло. — Я люблю первый снег.
В своей съёмной квартире на окраине Петербурга Дмитрий лихорадочно просматривал документы, которые прислал ему Валера. Антон Сергеевич Климов, 38 лет, юрист управы района Измайлово. Разведён, воспитывает дочь. Проживает в доме, включённом в программу реновации.
Идеальная мишень. Человек внутри системы, с доступом к информации. Возможно, к документам. К спискам. К датам. Всё, что нужно — найти подход. Втереться в доверие. Предложить выгодную сделку.
Дмитрий откинулся в кресле, прокручивая варианты. Ему нужно вернуться в Москву. Найти жильё поближе к Измайлово. Разработать легенду. Возможно, использовать ребёнка — дети часто становятся мостиком к родителям.
И конечно, присмотреть за Ириной. Что у неё с этим юристом? Просто знакомство или что-то большее? Если второе — можно использовать и это.
План начал обретать форму. И в этот раз Дмитрий не собирался допускать ошибок. В этот раз всё будет рассчитано до мелочей. И Ирина ещё пожалеет, что отвергла его. О да, очень пожалеет.
Он достал телефон и набрал номер.
— Валера, ещё одна просьба. Мне нужно жильё в Измайлово. Что-нибудь недорогое, но приличное. И желательно с видом на определённый дом...
Зима в Москве наступила внезапно — в середине ноября выпал снег, и сразу много, город утонул в сугробах. Жизнь в заснеженной столице замедлилась, словно переходя на зимний режим. Я тоже никуда не спешила. Ремонт в квартире был закончен, работа шла своим чередом. А выходные теперь регулярно проходили в компании Антона и Маши.
Мы ходили в парк, в кино, в детские музеи. Катались на коньках на ВДНХ. Пекли имбирное печенье на Рождество. И постепенно, день за днём, я чувствовала, как оттаивает моё сердце, как возвращается способность доверять, радоваться, строить планы.
Антон никогда не торопил события. Не пытался форсировать наши отношения. Мы просто проводили время вместе, наслаждались обществом друг друга. И это было именно то, что мне нужно было после всего пережитого.
А потом случилось то, что перевернуло всё. Однажды вечером, когда мы возвращались из кафе, где отмечали день рождения Маши, я заметила знакомую фигуру у подъезда своего дома. Дмитрий. Он стоял, привалившись к стене, и курил — привычка, от которой он якобы избавился много лет назад.
— Подожди меня здесь, — сказала я Антону, который нёс на руках уснувшую Машу. — Мне нужно поговорить с одним человеком.
— Ты уверена? — он нахмурился, глядя на Дмитрия. — Если хочешь, я могу...
— Всё в порядке, — я сжала его руку. — Я справлюсь.
Собрав всю свою решимость, я подошла к Дмитрию.
— Что ты здесь делаешь? — спросила я без предисловий. — Я просила тебя не появляться.
— Я скучал, — он улыбнулся, но глаза остались холодными. — Хотел увидеть, как ты. А смотрю — у тебя всё отлично. Новый мужчина, почти готовая семья.
— Это не твоё дело, — я скрестила руки на груди. — Пожалуйста, уходи. Мы всё уже обсудили.
— Не торопись выпроваживать меня, — его голос стал жёстким. — Я кое-что узнал. О твоём новом друге. О его работе в управе. О его доступе к документам по реновации.
Я напряглась. Что он задумал?
— И что?
— А то, — Дмитрий подался вперёд, понизив голос, — что я могу сообщить, куда следует, о его делишках. О том, как он сливает информацию налево. Как предупреждает своих... друзей о планах реновации. Как, возможно, берёт за это деньги.
— Ты с ума сошёл? — я отшатнулась. — Антон честнейший человек. Он никогда...
— Неважно, что было на самом деле, — он пожал плечами. — Важно, как это будет выглядеть. Служебное расследование, проверки, может быть даже уголовное дело. Ты же знаешь, как у нас любят борьбу с коррупцией. Особенно показательную.
— Чего ты хочешь? — я чувствовала, как холодеет всё внутри.
— Поговорить. Наедине. Без твоего нового ухажёра, — он кивнул в сторону Антона, который стоял в отдалении, не сводя с нас напряжённого взгляда. — Завтра. В два часа. В том же кафе.
— А если я откажусь?
— Тогда послезавтра твой Антон может не выйти на работу, — он улыбнулся. — Подумай хорошенько. Ради него и его дочки.
Он развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь. Я стояла, словно громом поражённая. Этот человек не останавливался ни перед чем. Был готов разрушить чужую жизнь, карьеру, семью — лишь бы добиться своего.
— Что он хотел? — Антон подошёл, всё ещё держа на руках спящую Машу. — Ты бледная как полотно.
— Ничего, — я попыталась улыбнуться. — Старый знакомый. Не стоит волноваться.
— Ира, — он посмотрел мне прямо в глаза, — я вижу, что ты напугана. Если что-то случилось, если нужна помощь — скажи.
Я колебалась. Рассказать ему о угрозах Дмитрия? О том, что тот собирается его подставить? Или промолчать, встретиться с Дмитрием завтра и попытаться решить всё самой?
И когда я поняла, зачем Дмитрий всё это затеял — я онемела. Он хотел не просто отомстить мне. Он хотел через Антона получить доступ к информации о реновации. Использовать его, как планировал использовать меня. А потом, возможно, избавиться от нас обоих.
— Антон, — я решилась. — Нам нужно серьёзно поговорить. Но сначала отнеси Машу домой. А потом... потом я всё тебе расскажу.