Он ушёл к маме, как всегда...
— Снова к матери? — я даже не обернулась, продолжая нарезать овощи для салата. Звук захлопнувшейся входной двери был красноречивее любых слов.
— Не начинай, Лена, — Андрей замер в дверном проёме кухни. — У неё давление. Сама знаешь, в её возрасте...
— Знаю, — нож с силой ударил по разделочной доске. — Как и то, что давление у твоей мамы подскакивает каждую пятницу, аккурат к нашему совместному вечеру. И каждый раз ты срываешься к ней, как будто у неё не четвёртый приступ за месяц, а минимум инфаркт.
— Но она же одна, — в голосе мужа появились жалобные нотки. — Ты же понимаешь...
— Понимаю, — я с тихой яростью принялась шинковать капусту. — Как и то, что я тоже одна. Каждую пятницу, Андрей. А у нас, между прочим, годовщина свадьбы сегодня. Пять лет. Помнишь?
Он виновато опустил глаза, но лишь на мгновение. Потом снова вскинул подбородок.
— Мы отметим завтра. Обещаю. Сходим в ресторан, я забронирую столик...
— Как в прошлом году? И позапрошлом? — я выдохнула, стараясь успокоиться. — Иди уже. Спасай маму. Не буду задерживать.
Он потоптался ещё несколько секунд у порога, но я демонстративно отвернулась к раковине. Снова хлопнула дверь — на этот раз тише. Словно извиняясь.
Я стояла над раковиной, позволяя слезам беззвучно катиться по щекам. Пять лет. Пять лет этого замкнутого круга, из которого я никак не могла вырваться. Пять лет вторичности — по отношению к его маме, его работе, его друзьям... Почему я всё ещё на это соглашалась? На эту жизнь-недожизнь, на эти унылые будни, на это выпрашивание крох внимания? Почему?
Вопросы эхом отдавались в голове, пока я механически заканчивала приготовление салата. Потом накрыла его крышкой и поставила в холодильник. Задула свечи, которые успела зажечь к его приходу. Убрала в шкаф бутылку вина. Торжественный ужин на двоих превратился в обычный вечер одинокой женщины.
В спальне я невидящим взглядом уставилась на кровать. Открыла шкаф — новое платье, купленное специально к сегодняшнему вечеру, насмешливо поблёскивало пайетками. Вдруг меня обуяла какая-то иррациональная злость. Нет. Не так. Сегодня я не буду снова сидеть дома и жалеть себя. Не буду глотать слёзы под идиотский сериал с пачкой печенья. Хватит!
Я решительно сбросила домашнюю одежду и натянула то самое платье. Оно село идеально — тёмно-синий шёлк облегал фигуру, не выставляя напоказ, но и не скрывая её лучших сторон. Мне было тридцать семь, и я знала, что всё ещё хороша собой. Пусть не так, как в двадцать пять, когда мы познакомились с Андреем, но всё ещё достаточно, чтобы обернуться вслед. Распустила волосы, накрасилась ярче обычного. Странное ощущение — я словно готовилась на свидание, на которое не собиралась идти.
Но потом... что-то щёлкнуло внутри. А почему, собственно, нет? Почему я должна сидеть дома в годовщину собственной свадьбы? Нет, я не собиралась изменять мужу или искать приключений на свою голову. Я просто хотела... жить. Хоть один вечер.
Ресторан «Акварель» считался одним из лучших в нашем городе. Мы с Андреем были там дважды — когда он делал мне предложение, и на нашу первую годовщину. Потом как-то не складывалось — то финансовые проблемы, то его вечная занятость, то мамины болезни... В общем, некогда особенное для нас место превратилось в смутное воспоминание.
Я взяла такси и через полчаса уже стояла на пороге ресторана. Внутри меня била нервная дрожь. Что я делаю? Зачем приехала? Ужинать в одиночестве в ресторане — могла бы и дома поесть. Но мысль о пустой квартире вызывала глухую тоску. Нет, уж лучше здесь.
— Столик на одного? — приветливо улыбнулась администратор.
— Да, пожалуйста, — я постаралась говорить непринуждённо, словно каждый день ужинаю в ресторанах в одиночестве.
Меня провели к небольшому столику у окна. Вечерний город переливался огнями, создавая иллюзию праздника. Я заказала бокал вина и принялась изучать меню, чувствуя на себе любопытные взгляды. Одинокая женщина в вечернем платье — непривычное зрелище для заведения, где в основном собирались парочки и компании.
Я сделала глоток вина, расслабляясь. Что ж, если я обречена провести этот вечер одна, то хотя бы сделаю это красиво. Заказала салат с морепродуктами и утиную грудку — блюда, которые никогда не готовила дома. Ещё один маленький бунт против рутины.
Ресторан постепенно наполнялся людьми. Пятница — разгар вечера. Парочки ворковали над свечами, друзья громко обсуждали последние новости, официанты сновали между столиками. Я наблюдала за этой жизнью как будто через стекло — близко, но не касаясь.
— Елена? Елена Николаевна? — мужской голос вывел меня из задумчивости.
Я подняла глаза и не сразу узнала стоящего передо мной человека. Потом память услужливо подсказала — Виктор Сергеевич, отец моей бывшей ученицы Насти. Я преподавала русский язык и литературу в школе, пока не ушла в декрет... который так и не случился. После нескольких неудачных попыток забеременеть я впала в депрессию и уволилась. Сейчас работала редактором в небольшом издательстве — на дому, конечно. Так было удобнее для семьи. Вернее, для Андрея и его мамы.
— Виктор Сергеевич, здравствуйте, — я улыбнулась, радуясь знакомому лицу.
— Просто Виктор, — он улыбнулся в ответ. — Мы с Настей вас часто вспоминаем. Единственный педагог, который смог привить ей любовь к литературе. Она сейчас, представляете, на филологический поступает.
— Правда? — я искренне обрадовалась. — Настя была способной девочкой. А как ваша супруга?
Тень пробежала по его лицу.
— Мы развелись три года назад. Она уехала в Тюмень, вышла там замуж... В общем, живёт своей жизнью.
— Извините, я не знала, — я смутилась.
— Ничего страшного, — он махнул рукой. — А вы... простите за нескромность, ждёте кого-то?
Я замешкалась. Сказать правду? Соврать? Что звучит менее жалко?
— Нет, просто ужинаю, — наконец ответила я.
— В таком случае... — он сделал паузу, — могу я присоединиться к вам? Я тоже один сегодня.
Я колебалась лишь мгновение. А почему бы и нет? Это всего лишь ужин со знакомым человеком. Ничего предосудительного.
— Конечно, — я кивнула на стул напротив. — Буду рада компании.
Виктор подозвал официанта, заказал себе ужин и бутылку вина для нас обоих. Разговор потёк неожиданно легко. Мы вспоминали школу, обсуждали книги, фильмы, путешествия. Оказалось, что он, как и я, любит историческую прозу и старое кино. Что предпочитает горы морю, но с удовольствием просто гуляет по лесу. Что готовит по выходным, экспериментируя с рецептами.
— А чем вы сейчас занимаетесь, Виктор? — спросила я, когда первоначальная скованность окончательно отступила.
— Свой бизнес. Небольшая сеть книжных магазинов, — он пожал плечами. — Не самое прибыльное дело в эпоху цифровых технологий, но мне нравится. Кстати, — он внимательно посмотрел на меня, — мы ищем человека, который бы помогал с закупками, составлял подборки книг, может быть, вёл кружок чтения... В общем, нам нужен знающий литературу специалист. Не хотели бы вернуться к работе с людьми?
Я растерялась. За пять лет сидения дома я почти отвыкла от мысли, что могу быть кому-то интересна профессионально.
— Я... я не знаю, — честно ответила я. — Мне нужно подумать.
— Конечно, — он достал из кармана визитку. — Вот мои контакты. Буду рад, если позвоните, независимо от решения по работе.
Я взяла визитку, и наши пальцы на мгновение соприкоснулись. По коже словно пробежал электрический разряд — лёгкий, почти незаметный, но оставивший после себя странное покалывание. Я смутилась и поспешно убрала руку.
Остаток вечера прошёл в приятной беседе. Мы говорили обо всём и ни о чём конкретно — так, как разговаривают хорошие знакомые, с интересом открывающие друг друга заново. Виктор оказался внимательным собеседником — слушал, не перебивая, задавал вопросы, искренне смеялся над моими шутками. Я поймала себя на мысли, что давно не ощущала себя такой... интересной.
Когда мы вышли из ресторана, было уже за полночь.
— Я провожу вас, — он произнёс это не как вопрос, а как утверждение.
— Не стоит, я вызову такси, — возразила я, хотя внутренний голос шептал: «Соглашайся, дура!»
— Хорошо, тогда я подожду с вами, — он был настойчив, но ненавязчиво.
Мы стояли на тротуаре, ожидая машину. Ночной воздух был прохладным после душного ресторана. Я поёжилась, и Виктор, не спрашивая, накинул мне на плечи свой пиджак. Простой жест — но сколько в нём было заботы. Той самой, которой так не хватало в моей жизни последние годы.
— Спасибо за вечер, — сказала я, глядя на приближающиеся фары такси. — Было очень приятно.
— Взаимно, — он улыбнулся. — Позвоните мне, Елена. Не только насчёт работы.
Я молча кивнула, не давая обещаний, и села в такси. Всю дорогу домой меня не покидало странное ощущение нереальности происходящего. Словно я прожила чужой вечер, примерила чужую жизнь. И ещё более странным было то, как органично я себя в ней чувствовала.
Дома меня встретила тишина. Андрей не вернулся — значит, остался у мамы. Это было привычно. Я сняла платье, смыла макияж и забралась в постель с книгой. Но не могла сосредоточиться на тексте — мысли возвращались к вечеру, к неожиданной встрече, к чувству лёгкости, которое я испытала впервые за долгое время.
Я положила визитку Виктора на прикроватную тумбочку, не решаясь спрятать её, но и не выбрасывая. Пусть полежит. Я подумаю. О предложении работы, конечно же. Только о нём.
Утром я проснулась от звука хлопнувшей двери. Андрей вернулся. Я слышала, как он гремит на кухне, наверняка пытаясь приготовить завтрак — свою традиционную «извинительную» яичницу после очередного вечера у мамы.
Я поднялась, наскоро причесалась и вышла на кухню. Он стоял у плиты в своём любимом халате, взъерошенный, с лёгкой щетиной на подбородке.
— Доброе утро, — он виновато улыбнулся. — Прости за вчерашнее. Мама... ей стало хуже вечером, пришлось остаться. Но я всё компенсирую! Смотри, что у меня есть!
Он извлёк из кармана халата два билета.
— Вечером идём в театр. На «Вишнёвый сад» — твой любимый. А потом поужинаем в каком-нибудь хорошем месте. Что скажешь?
Я смотрела на него, и внутри странным образом ничего не шевелилось. Ни обиды за вчерашний вечер, ни радости от его внезапной заботы. Просто... пустота.
— Хорошо, — я кивнула. — Спасибо.
— Ты не рада? — он нахмурился, заметив мою прохладную реакцию.
— Рада, конечно, — я заставила себя улыбнуться. — Просто ещё не проснулась. Кофе сварил?
День прошёл в привычной суете. Я доделывала работу по редактуре рукописи, Андрей возился в гараже с машиной, потом мы вместе обедали, смотрели телевизор... Обычная суббота семейной пары. Но что-то неуловимо изменилось. Или это только мне казалось?
Вечером мы отправились в театр. Я надела то же синее платье — благо, Андрей его ещё не видел. Он сделал комплимент, я поблагодарила. Всё было правильно, но механически. Как будто мы играли в семейную пару, а не были ею на самом деле.
«Вишнёвый сад» оказался прекрасным. Я люблю эту пьесу за тонкую грусть, за символизм уходящей эпохи, за сложность и глубину характеров. Но сегодня она отозвалась во мне чем-то особенным. Я видела себя в Раневской — женщине, потерявшей самое дорогое, цепляющейся за прошлое, не желающей замечать перемен вокруг. И это сравнение вызывало глухое раздражение. Нет, я не хотела быть Раневской. Не хотела упустить свою жизнь, разбазарить её по мелочам, как она разбазаривала состояние.
После спектакля мы отправились в ресторан — не в «Акварель», а в какой-то новый, модный, с авторской кухней и преувеличенно вежливыми официантами. Еда была странной, порции — маленькими, музыка — слишком громкой. Андрей рассказывал о работе, о планах на отпуск, о том, что мама, возможно, поедет с нами на море...
— Что? — я встрепенулась, услышав последнюю фразу. — Твоя мама едет с нами в отпуск?
— Ну да, — он пожал плечами, словно это было самым естественным в мире. — Ей полезен морской воздух. К тому же, одну её не оставишь, ты же понимаешь.
— Понимаю, — я механически отвечала привычной фразой, но внутри всё кипело. — А ты понимаешь, что это наш с тобой отпуск? Наше время? Что мы ни разу за пять лет не были вдвоём на отдыхе?
— Лена, ну что ты начинаешь, — он поморщился. — Мама болеет, ей нужна забота...
— А мне? — я подалась вперёд. — Мне не нужна забота? Я не болею — и поэтому мои потребности не важны?
— У тебя всё есть, — он развёл руками. — Квартира, машина, работа на дому... Чего тебе не хватает?
— Мужа, — я произнесла это тихо, но отчётливо. — Мне не хватает мужа, Андрей. Человека, который выбрал бы меня, а не маму. Который хотя бы изредка ставил мои желания выше своего удобства. Который бы заметил, что я... что я задыхаюсь в этой жизни!
Последние слова я почти выкрикнула, привлекая внимание соседних столиков. Андрей смутился и поспешил расплатиться. Домой мы ехали в молчании. Праздничный вечер был безнадёжно испорчен.
Ночью я не могла заснуть. Лежала, глядя в потолок, и думала о том, как незаметно моя жизнь превратилась в бесконечную череду уступок. Как я шаг за шагом отказывалась от своих желаний, планов, мечтаний — ради «мира в семье», ради удобства Андрея и его матери. Как я перестала быть собой, превратившись в функцию, в приложение к чужим жизням.
Утром Андрей снова ушёл к маме. Воскресный обед — святая традиция. Разумеется, я тоже была приглашена, но после вчерашней ссоры решила не идти. Не могла заставить себя снова сидеть за столом, слушая бесконечные рассказы свекрови о её болезнях, молча сносить колкости и снисходительные замечания, улыбаться, когда хочется кричать...
Весь день я провела в странном оцепенении. Что-то менялось внутри меня, что-то важное переворачивалось, вставало с ног на голову. А вечером я достала визитку Виктора и набрала номер.
Прошла неделя. Я устроилась на работу в книжный магазин Виктора — сначала консультантом, но с перспективой стать руководителем направления детской литературы. Работа оказалась именно такой, как я мечтала — живой, творческой, позволяющей общаться с людьми и с книгами одновременно.
Виктор был прекрасным начальником — тактичным, внимательным, ценящим инициативу. Никакого давления, никаких двусмысленных намёков — просто деловые, уважительные отношения. Возможно, даже с оттенком дружбы.
Дома всё изменилось и одновременно осталось прежним. Андрей сначала удивился моему решению вернуться к работе, потом попытался отговорить, приводя стандартные аргументы о «женском предназначении» и «ответственности перед семьёй». Когда это не подействовало, он просто принял как данность, что его жена теперь работает вне дома. В конце концов, ему было не привыкать к отсутствию внимания с моей стороны — он с лихвой восполнял его у мамы.
А потом наступила очередная пятница. Я вернулась с работы пораньше — у нас был запланирован совместный ужин. Приготовила что-то незатейливое, накрыла на стол, даже купила вина. Ждала.
Андрей вернулся в половине восьмого — уставший, но довольный.
— Привет, — он чмокнул меня в щёку. — Извини, задержался на работе. Ужин готов?
— Да, — я кивнула на накрытый стол. — Присаживайся.
Мы ужинали, обмениваясь новостями дня. Я рассказывала о работе, о книжных новинках, о своих идеях по развитию детского направления. Он слушал вполуха, изредка кивая. Потом заговорил о своём — о каком-то проекте, о коллеге, который всех подвёл, о планах на выходные...
— Кстати, завтра поедем к маме на дачу, — сказал он как бы между прочим. — Ей нужно помочь с огородом. Просила, чтобы ты тоже приехала — там какие-то цветы нужно пересадить.
Я молча смотрела на него, словно видела впервые. Всё-таки ничего не изменилось. Для него я по-прежнему была удобным приложением к его жизни, к жизни его матери. Бесплатной рабочей силой, кухаркой, изредка — супругой.
— Не могу, — я покачала головой. — У меня завтра курсы повышения квалификации. Весь день.
— В субботу? — он искренне удивился. — Что за странные курсы?
— Профессиональные, — я пожала плечами. — Виктор Сергеевич настоял, чтобы все сотрудники прошли обучение. За счёт компании, конечно.
— Виктор Сергеевич? — Андрей нахмурился. — Это твой начальник? Что-то многовато о нём разговоров в последнее время.
— Естественно, я говорю о своём начальнике, — я отрезала кусок курицы. — У меня, знаешь ли, появилась работа, коллеги, своя жизнь. То, что не вращается вокруг тебя и твоей мамы. Непривычно, да?
Он отложил вилку, внимательно глядя на меня.
— Что с тобой происходит, Лена? Ты какая-то... другая в последнее время.
— Я не другая, — я покачала головой. — Я прежняя. Та самая, которую ты когда-то полюбил. Которая имела собственное мнение, интересы, амбиции. Которая не была просто тенью своего мужа и его матери.
— Тебя кто-то настраивает против нас? — он прищурился. — Этот твой начальник?
Я рассмеялась — не весело, а как-то горько, с надрывом.
— Никто меня не настраивает, Андрей. Я сама дошла до этого — спустя пять лет игры в семью, где главным персонажем была твоя мама. Пять лет, за которые мы ни разу не съездили в отпуск вдвоём. Пять лет, когда каждый наш праздник, каждый свободный вечер был подчинён её капризам, её болезням, её желаниям.
— Ты всегда её недолюбливала, — он покачал головой с видом человека, разгадавшего сложную загадку. — Всегда ревновала.
— Нет, Андрей, — я устало вздохнула. — Я не ревновала. Я просто хотела быть женой своему мужу, а не удобным приспособлением для разбавления его одиночества в промежутках между визитами к маме.
Телефон зазвонил, прерывая наш разговор. Андрей посмотрел на экран и сразу напрягся.
— Мама, — сказал он, принимая вызов. — Да? Что? Конечно, сейчас приеду. Нет, не волнуйся, всё будет хорошо.
Он повесил трубку и посмотрел на меня виноватым взглядом.
— У мамы опять давление. И таблетки закончились. Мне нужно съездить...
— Конечно, — я кивнула с обречённой покорностью. — Он ушёл к маме, как всегда...
— Что? — он не расслышал мою тихую фразу.
— Ничего, — я покачала головой. — Иди, конечно. Твоя мама не может ждать.
Он заторопился, схватил куртку, ключи от машины. На пороге обернулся:
— Я скоро вернусь. Обещаю.
Я кивнула, зная, что он врёт. Он останется у мамы — как всегда. Привычный сценарий, знакомый до боли.
После его ухода я механически убрала со стола, вымыла посуду. Потом села на диван, взяла телефон и набрала сообщение: «Вы свободны сегодня вечером?»
Ответ пришёл мгновенно: «Для вас — всегда».
Я улыбнулась. Это было неправильно, но... почему-то ощущалось правильнее всего, что происходило со мной в последние годы.
Собираясь на встречу с Виктором, я решила заглянуть в шкатулку с украшениями — достать серебряный браслет, подаренный мне когда-то подругой. Ничего вызывающего, просто милая вещица, которую я давно не надевала.
Шкатулка стояла на туалетном столике в спальне. Открыв её, я начала перебирать немногочисленные украшения — пара колец, цепочка с кулоном, серёжки... Браслета не было. Странно. Я точно помнила, что клала его сюда. Может, завалился за подкладку? Я перевернула шкатулку, вытряхнула содержимое на столик.
Под подкладкой обнаружился сложенный вдвое листок бумаги. Я развернула его с лёгким недоумением. Что это? Какая-то записка? Почерк был незнакомым, женским.
«Дорогой Андрюша! Эти выходные были волшебными. Не могу дождаться, когда мы снова будем вместе. Спасибо за чудесный подарок — буду носить не снимая. Целую, твоя К.»
Я перечитала записку несколько раз, не веря своим глазам. Андрюша? Мой Андрей? Нет, это какая-то ошибка. Может, старая записка, от бывшей девушки? Но почему она в моей шкатулке? И что это за «К»?
Руки дрожали, когда я открывала ящики комода в поисках... сама не знала чего. Доказательств? Опровержений? В ящике с носками мужа я наткнулась на маленькую бархатную коробочку, спрятанную в глубине. Внутри оказались изящные золотые серьги с сапфирами. Дорогие, судя по всему. В моей голове словно что-то щёлкнуло — я никогда не видела эти серьги. Они были не мои.
Лихорадочно я принялась обыскивать его вещи. В кармане старого пиджака нашла чек из ювелирного магазина — на серьги и браслет. Дата — месяц назад. В бумажнике — фотография молодой блондинки с короткой стрижкой. На обороте подпись: «Моему единственному. К.»
Я медленно опустилась на кровать, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Это была не паранойя, не мои фантазии. Это была реальность. Мой муж, который постоянно «уходил к маме», на самом деле уходил к другой женщине.
«К» — Кристина? Катя? Ксения? Какая разница. Главное — не я.
Я не плакала. Странно, но внутри была только пустота. И какое-то холодное любопытство. Как долго это продолжается? Знает ли его мать? Конечно, знает. Возможно, она даже покрывает их встречи, разыгрывая своё «высокое давление» по пятницам.
Мои руки автоматически набрали номер свекрови.
— Алло, Нина Петровна? Это Лена. Как вы себя чувствуете? — мой голос звучал неестественно бодро.
— Лена? — она явно растерялась. — Я... нормально. А что?
— Андрей сказал, что у вас давление подскочило, таблетки закончились. Он поехал к вам. Я просто хотела убедиться, что всё в порядке.
Пауза на другом конце провода затянулась.
— Да, да, конечно, — наконец произнесла она. — Уже лучше. Андрей привёз лекарства.
— Он сейчас у вас? — я продолжала допрос.
— Нет, — она запнулась. — То есть, был. Но уже уехал. По делам каким-то.
— Понятно, — я улыбнулась в пустоту. — Тогда не буду вас беспокоить. Выздоравливайте.
То, что я увидела, ОГЛУШИЛО меня. Не то чтобы я никогда не подозревала... но одно дело подозревать, и совсем другое — найти реальные доказательства. Мой муж не просто изменял мне — он вёл двойную жизнь. И его мать была соучастницей этого обмана.
Я механически разложила украшения обратно в шкатулку, вернула записку под подкладку. Серьги положила в коробочку и убрала в ящик — точно так же, как нашла. Потом села перед зеркалом и посмотрела на своё отражение. Усталая женщина средних лет с потухшим взглядом. Неудивительно, что он искал утешения на стороне.
Но вместо ожидаемой боли и отчаяния я вдруг почувствовала странное облегчение. Словно многолетний груз свалился с плеч. Всё встало на свои места. Теперь я понимала, почему наша семейная жизнь была такой... неполноценной. Почему Андрей так редко бывал дома. Почему постоянно откладывал разговоры о детях.
Я достала телефон и написала Виктору: «Извините, сегодня не получится. Семейные обстоятельства».
Ответ пришёл мгновенно: «Ничего страшного. Всё в порядке?»
«Да, — напечатала я. — Просто нужно многое обдумать. До понедельника».
Я не стала дожидаться мужа. Собрала небольшую сумку с самым необходимым и поехала к подруге. Мне нужно было время, чтобы всё осмыслить и решить, как поступить дальше.
Неделя в гостях у Марины, моей старой подруги, прошла как в тумане. Я ходила на работу, возвращалась в её квартиру, механически выполняла повседневные действия. Андрей названивал каждый день, я отвечала односложно: «Всё в порядке. Мне нужно время. Нет, не приезжай».
Виктор был тактичен — не расспрашивал, что случилось, просто создавал на работе максимально комфортную обстановку. Однажды принёс мне кофе и молча поставил на стол. Этот простой жест заботы почему-то тронул меня до глубины души.
В пятницу я решила вернуться домой. Хватит бегать. Пора посмотреть правде в глаза и принять решение.
Андрей был дома — непривычно для пятничного вечера. Сидел на кухне, осунувшийся, с кругами под глазами.
— Лена, — он вскочил, увидев меня. — Наконец-то. Я так волновался!
— Правда? — я поставила сумку на пол. — А я думала, ты у мамы. Или у Кати? Кристины? Как её зовут, Андрей?
Он замер, словно громом поражённый.
— Что?..
— Не утруждайся отрицанием, — я устало махнула рукой. — Я всё знаю. Записка в шкатулке, серьги в ящике, фото в бумажнике... Ты не очень-то старался скрыть следы.
Он опустился на стул, закрыв лицо руками.
— Лена, я...
— Не надо, — я покачала головой. — Не оправдывайся. Мне уже не больно, правда. Просто скажи — как давно?
— Полтора года, — глухо ответил он. — Её зовут Карина. Она бухгалтер в нашей компании.
— И твоя мама знает?
Он кивнул, не поднимая глаз.
— Почему ты не ушёл к ней? — я задала главный вопрос. — Зачем было жить со мной, если любишь другую?
— Я... не знаю, — он поднял на меня измученный взгляд. — Привычка? Удобство? Страх перемен? Мы столько лет вместе, Лена... Я просто не мог представить, как это — без тебя.
— А с Кариной представлял?
— Это другое, — он поморщился. — С ней всё... проще. Легче. Никаких обязательств, никаких претензий.
— Конечно, — я горько усмехнулась. — Зачем претензии, когда есть жена, которая стирает, готовит, содержит дом в порядке. Удобная схема.
Он молчал, и в этом молчании было больше признания, чем в любых словах.
— Я подаю на развод, — сказала я спокойно. — В понедельник иду к юристу. Надеюсь, ты не будешь создавать проблем с разделом имущества.
— Лена, может, не стоит спешить? — он поднял на меня умоляющий взгляд. — Может, попробуем всё исправить? Я прекращу все контакты с ней, обещаю. Мы начнём с чистого листа.
— Зачем? — я искренне удивилась. — Ты её любишь. Она тебя, видимо, тоже. Почему бы не быть вместе?
— Потому что ты — моя семья! — он вскочил. — Мы столько лет вместе прожили, столько всего пережили...
— Мы не семья, Андрей, — я покачала головой. — Мы сожители с общей пропиской. Семья — это когда люди заботятся друг о друге, ставят партнёра на первое место, делятся сокровенным... У нас этого не было уже давно. А может, и никогда не было.
Он молчал, и я продолжила:
— Я останусь здесь на выходные, соберу вещи. Потом перееду. Квартиру будем делить через суд, если не договоримся.
— Куда ты пойдёшь? — он смотрел растерянно, словно только сейчас осознал серьёзность ситуации.
— Это уже не твоя забота, — я пожала плечами. — У меня есть работа, друзья... своя жизнь. Та самая, которую я чуть не потеряла, растворившись в твоей.
Он ушёл к маме в тот же вечер — действительно к маме, я проверила. Наверное, ему нужно было выговориться, получить поддержку. Или просто сбежать от неприятного разговора — как он всегда делал.
Я осталась одна в квартире, которую считала домом пять лет. Странно, но мне не было грустно. Было... спокойно. Словно я наконец сбросила тяжёлый рюкзак после долгого изнурительного подъёма. Впереди была неизвестность, но она не пугала. Наоборот — манила возможностями, свободой, правом выбирать свой путь.
Я достала телефон и написала сообщение: «Виктор, помните, вы приглашали меня на выставку современной литературы в воскресенье? Предложение ещё в силе?»
Ответ пришёл через минуту: «Конечно. Буду очень рад».
Я улыбнулась и впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему живой. То, что я увидела, действительно оглушило меня — но не разрушило. Наоборот — позволило наконец увидеть правду и найти в себе силы начать новую жизнь. Мою собственную жизнь.