Входную дверь заклинило. Опять. Саня дёрнул ручку, и ключ провернулся со скрипом. Дома. Наконец-то дома после трёх месяцев вахты. Он бросил тяжёлую сумку прямо в коридоре и прислушался. В квартире стояла странная тишина.
— Есть кто живой? — крикнул он, разматывая шарф.
Из детской вылетела Алиска, шестилетний вихрь в розовой пижаме, и с разбегу врезалась ему в живот.
— Папка! — она повисла на нём, обхватив руками и ногами. — А мы думали, ты завтра!
— Сюрприз, — Саня подхватил дочь и закружил. Позвоночник прострелило тупой болью. Три месяца на буровой не прошли даром.
Следом появился Димка, восьмилетний, серьёзный. Он остановился в дверях, улыбаясь одними глазами.
— Привет, папа.
— Привет, мужик, — Саня опустил Алиску и протянул руку для рукопожатия. Димка ответил крепким хватом. Пальцы у сына были липкие от сока.
— А мама где? — Саня принюхался. На кухне что-то булькало. Пахло чем-то незнакомым.
— Она в магазин пошла, — Алиска потянула его за рукав. — Она не знала, что ты сегодня. Пап, а я научилась шнурки завязывать!
— А дядя Костя? — спросил Димка, внимательно глядя на отца.
Саня замер.
— Какой ещё дядя Костя?
— Мамин друг, — сказала Алиска беззаботно. — Он к нам приходит, когда ты в командировке. И с нами играет. Он смешной!
Кровь застучала в висках. Саня медленно сел на табуретку в прихожей. Тахикардия началась так резко, будто сердце вдруг решило выскочить наружу.
— И часто он... приходит?
Алиска начала считать на пальцах.
— Много раз. Он нам мультики включает. И пиццу заказывает. А ещё...
— Не часто, — перебил сестру Димка. — Просто когда маме надо куда-то. Чтоб мы одни не оставались.
В его голосе Саня уловил что-то странное. Словно сын... извинялся?
— Ясно, — сказал он, чувствуя, как пол под ногами превращается в зыбучий песок. — И что это за дядя Костя такой?
— Он смешной! — повторила Алиска, кружась на месте. — У него волосы как у тебя, только не такие... — она показала руками что-то над головой.
— Короче, — подсказал Димка.
— Да, короче! И у него есть приставка! Он приносил!
Саня поднялся. Ноги были как чужие. Он прошёл на кухню. Что-то действительно варилось в кастрюле. Рядом лежал телефон Марины. Старый, с треснутым экраном. Пароль он знал – день их свадьбы. Сколько раз говорил ей сменить... Пальцы дрожали, когда он набирал цифры.
Последние звонки – мама, Ленка с работы, какой-то незнакомый номер, снова мама.
В сообщениях ничего подозрительного. Обсуждение графика с коллегами, переписка с классной руководительницей Димки...
Заглянул в галерею. Фотографии детей, закаты, какая-то еда...
В последнем ряду мелькнуло незнакомое лицо. Саня увеличил фото. Мужчина лет тридцати пяти, худощавый, с короткой стрижкой, смеялся, держа на коленях Алиску. Рядом сидел Димка с джойстиком в руках. На заднем плане – их квартира.
Горло перехватило. Саня швырнул телефон на стол.
— Папа, ты что? — Димка стоял в дверях кухни, глядя на него расширенными глазами.
— Ничего, — он попытался улыбнуться, но лицо не слушалось. — Иди в комнату, поиграй с сестрой.
— Но ты какой-то... — Димка запнулся, подбирая слово, — странный.
— Всё нормально, сынок. Правда. — Саня сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. — Просто устал с дороги.
Когда мальчик ушёл, он открыл холодильник. Достал бутылку водки, которая всегда ждала его после вахты. Налил в чашку с отколотой ручкой. Рука тряслась, и немного пролилось на стол.
Три года назад он чуть не бросил эту работу. После рождения Алиски. Марина плакала, просила остаться в городе. Говорила, что с двумя детьми тяжело одной. Но деньги... Где ещё он мог столько заработать? На вахте платили втрое больше, чем он мог получить в их городке.
И вот, значит, как...
— Привет, — донеслось из коридора.
Шаги, шуршание пакетов. Марина появилась на пороге кухни с покрасневшими от холода щеками. Увидела его, и пакеты выпали из рук. Апельсин покатился под стол.
— Саня? Ты чего так рано? — она растерянно улыбалась. — Я думала, ты завтра вечером...
Он смотрел на неё, словно видел впервые. Новая стрижка. Похудела. И глаза... какие-то другие.
— Поменялся сменами, — ответил он, поднося чашку к губам. — Решил сделать сюрприз.
— А я... я как раз ужин готовлю, — Марина засуетилась, поднимая пакеты. — Суп сварила. Твой любимый. С фрикадельками.
Запах с плиты вдруг показался ему тошнотворным.
— Дети рассказали мне о вашем... госте, — произнёс он, глядя ей в затылок.
Марина замерла. Апельсин, который она только что подняла, снова выскользнул из руки.
— Каком госте? — спросила она тихо.
— О дяде Косте, который приходит, пока я на вахте, — Саня отхлебнул из чашки. Водка обожгла горло.
Плечи жены опустились. Она медленно повернулась к нему.
— Саня, я всё объясню...
— Да что тут объяснять? — он грохнул чашкой по столу. Остатки водки выплеснулись. — Три месяца меня нет — и сразу дядя Костя нарисовался! С приставкой! Видел я его фотки в твоём телефоне!
— Ты лазил в моём телефоне? — Марина прижала ладонь ко рту. — Сань, это не то, что...
— А что это? — он вскочил на ноги. Табуретка с грохотом отлетела к стене. — Скажешь, это твой брат? У тебя нет брата, Марина!
— Есть! — она вдруг тоже повысила голос. — Есть, Саня! Только ты его никогда не видел!
Он уставился на неё, моргая.
— Что?
— У меня есть брат. Родной. Мы не общались десять лет. Он... у него были проблемы. Большие долги, — Марина говорила быстро, глотая слова. — Он отсиделся пока все не утихло. Потом уехал в другой город. А два месяца назад вернулся. Позвонил мне.
Саня покачал головой.
— За дурака меня держишь? За десять лет вместе ни разу о брате не обмолвилась!
— Потому что мне больно было о нём говорить! — в глазах Марины блеснули слёзы. — Мы же с ним вместе выросли. А потом он связался с плохой компанией, и его подставили... Мама от стыда чуть не умерла! Мы все сделали вид, что его не существует. Я даже на своей странице в соцсетях удалила все наши детские фотки.
Саня смотрел на жену, пытаясь понять, правда это или очередная ложь.
— И ты пустила его к нашим детям? — процедил он сквозь зубы.
— Он мой брат! — Марина вскинула голову. — И он изменился. У него сейчас нормальная работа, он...
Входная дверь внезапно открылась. Они оба замерли.
— Мариш, я куртку забыл, — раздался мужской голос из прихожей.
В кухню заглянул тот самый мужчина с фотографии. Увидев Саню, он растерянно остановился.
— Ой. Здрасте. Вы, наверное, Саня? А я Костя, — он неуверенно улыбнулся. — Марина много о вас рассказывала.
Саня смотрел на него, не двигаясь. В голове стучало: "Бить или не бить?"
— Костя, может, ты завтра зайдёшь? — быстро произнесла Марина. — Мы тут... разговариваем.
— Не надо, пусть останется, — Саня шагнул вперёд. — Я хочу услышать от него. Вы действительно брат и сестра?
Костя моргнул, переводя взгляд с него на Марину.
— Эээ... да? А что, есть сомнения?
— Докажи, — Саня почувствовал, что его ведёт, но сдержался.
— Как? — Костя нахмурился. — Паспорт показать?
— Знаете что, — Марина вдруг шагнула между ними, — хватит! Зачем я должна что-то доказывать? Костя приходит посидеть с детьми, когда мне нужно уйти. Всё!
— Маринка всегда была упрямой, — вдруг сказал Костя с странной полуулыбкой. — В детстве однажды неделю со мной не разговаривала, потому что я её куклу сломал. Барби, кажется. Я ей ноги выкрутил...
— Случайно! — фыркнула Марина, и Саня с изумлением увидел, как меняется её лицо. — Ты всегда говорил "случайно", хотя специально их выкручивал!
— Ну... может быть, — Костя хмыкнул и повернулся к Сане: — Слушайте, я понимаю, это выглядит странно. Я исчез из её жизни, потом вернулся. Но я правда её брат. Мы с Маринкой в детстве жили на Заречной, дом 8, квартира 56. Наша мама работала на швейной фабрике, а отец... он нас бросил, когда мне было 12, а ей 10.
Саня почувствовал, как что-то внутри него сдвинулось с места. Марина никогда не рассказывала ему номер квартиры, где выросла. Только улицу.
— У нас был кот, — продолжал Костя, — рыжий, с белым пятном на лбу. Его звали Мандарин. Маринка его обожала.
— С треугольным пятном, — тихо поправила Марина. — Как будто кусочек мандаринки.
Они посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись. Саня увидел то, чего не замечал раньше – у них были одинаковые глаза. И улыбались они похоже.
Плечи его опустились. Он почувствовал себя невероятно усталым. И глупым.
— Извини, — сказал он тихо, глядя на жену. — Я... я не знал.
— Потому что я не рассказывала, — Марина вздохнула. — Это была больная тема. А потом просто... не нашла момента.
— Пойду я, пожалуй, — неловко произнёс Костя. — Рад знакомству. Извините, что так вышло.
— Нет, — Саня покачал головой. — Оставайтесь. Раз уж вы здесь. Выпьем... за встречу, что ли.
— Правда? — недоверчиво спросила Марина.
Он кивнул и полез в шкаф за стаканами. Руки всё ещё дрожали, но уже по-другому.
— А там Алиска орёт, — вдруг сказал Костя. — С утра хвасталась, что научилась шнурки завязывать, а сейчас почему-то не получается.
— Она всегда психует, когда с первого раза не выходит, — отозвалась Марина.
Саня застыл с бутылкой в руке. Именно эти слова сказала сегодня Алиска. Про шнурки. И он вспомнил – когда Алиска родилась, ему на вахту прислали фотографии. Он там в шутку сказал, что вот, мол, будет теперь две Марины. Потому что дочка была её точной копией. А сегодня сам не заметил сходства между Костей и Мариной.
— Я пойду к ней, — он поставил бутылку на стол и направился в коридор.
Алиска сидела на полу и сосредоточенно пыхтела над своими кроссовками. Лицо раскраснелось от усилий.
— Так? — спросила она, демонстрируя кривой бантик.
— Почти, — Саня опустился рядом. — Давай я покажу ещё раз?
Димка наблюдал за ними с дивана, не выпуская из рук планшет.
— Ты больше не сердишься? — спросил он неожиданно.
Саня поднял глаза на сына. Мальчик смотрел на него пристально, серьёзно. И Саня вдруг понял, что Димка всё слышал. Их разговор на кухне.
— Нет, — ответил он. — Больше не сержусь.
Он завязал шнурок на Алискином кроссовке. Потом другой.
— Вот видишь, это просто. Завтра сама попробуешь, хорошо?
Дочка кивнула и неожиданно прижалась к нему.
— Я скучала, пап.
Он погладил её по спине. От её волос пахло чем-то сладким. Земляникой?
— Я тоже скучал, мелкая. Очень.
Саня перевёл взгляд на Димку. Тот смотрел на них с каким-то сложным выражением. Саня протянул ему руку.
— Иди сюда.
Димка помедлил, потом сполз с дивана и подошёл. Саня обнял их обоих. Горло снова перехватило, но уже по-другому.
— Я дома, — сказал он тихо. — Я наконец-то дома.
Из кухни доносились голоса – Марина что-то рассказывала Косте, смеясь. Саня прислушался. Он никогда не слышал, чтобы она так смеялась в последнее время. Легко, беззаботно, как в юности. У него внутри что-то сжалось, но он тут же отпустил это чувство. Три месяца его не было дома. Что он хотел – чтобы она сидела взаперти, страдая от одиночества?
— Пап, а ты надолго? — Алиска дёргала его за рукав.
— На две недели, — он улыбнулся. — Целых две недели я буду дома.
"А потом снова уеду", — мелькнуло в голове, но он отогнал эту мысль. Сейчас не время думать о будущем. Он дома. С семьёй. И это главное.
— Пошли на кухню, — он поднялся, взяв Алиску на руки. — Кажется, там мама суп сварила. С фрикадельками.
Читайте также: