Я с детства слышала насмешки: «Ой, трудяжка, зато без шарма», а сестре говорили: «Красота у тебя – залог лёгкой жизни». И она плыла по волне с юности: если все восхищаются внешностью, зачем напрягаться? Родители восхищались её грацией, я же для них была «серенькой, зато надёжной». Но, увы, они не видели, как сестра впитывает идею: «Главное – приукраситься и найти кого-то, кто все проблемы решит».
Сверкающий макияж, длинные ногти, наряды – в этом сестра была непревзойдённа. Учёбу она забросила: «Ну зачем мне пахать? Я и так выйду удачно замуж», – говорила, подбрасывая локонами. Родители тайком недоумевали, но покрывали её лень, потому что «младшая, красивая, всё будет ок». Да и жизнь вроде позволяла – один ухажёр богаче другого, поездки, подарки. А я, смотря, как она флиртует, чувствовала противный шорох зависти, смешанный с презрением.
Лето шло, сестра перебирала кавалеров, как туфли в гардеробе: сегодня этот надоел, завтра другой поблек, ища, кто обеспечит роскошную жизнь. И когда ей стукнуло тридцать, многие стали говорить: «Пора бы осесть, найти стабильность.» Она будто бы тоже решила «поставить на одного», вроде нашла мужичка с деньгами, сделала ставку, вышла замуж. Я в душе думала: «Ну вот, сейчас она будет хвастаться, а я, трудяга, продолжу копить на свою однушку.» Возможно, я даже ощущала уколы обиды, ведь она строит всё на одном лице, а я горбатилась день и ночь, чтобы иметь хоть какую-то опору.
Но судьба, как оказалось, не всегда следует «плану олицетворения красоты». Её новый муж оказался не столь щедрым, как думалось. Потом вообще всплыли долги, и вся эта «выгодная партия» рассыпалась в разводе. Да, сестра получила некую компенсацию – но быстро потратила на пару отпусков, пошопилась, а потом осталась голой. В 35 лет, без заработка, без реальных навыков и без новых кандидатов на горизонте. Красота ещё не совсем увяла, но уже не та юная магия, которой легко околдовать.
Я, если честно, испытала злобное удовлетворение. Не потому что хотела ей зла – просто помню, как она все годы снисходительно кивала на мои успехи: «Ну да, ты стараешься, чтобы купить себе одежду без пафоса. А я не напрягаюсь – и вокруг меня вертится мир мужского внимания.» Глядя сейчас на её пустые глаза, думаю: «Ну, привет, реальность. Надо же хоть что-то уметь, кроме как крутить локонами.» Но вслух держу паузу.
Недавно она пришла ко мне, села на кухне и с горечью: «Что мне теперь делать? Никто не берёт на работу, опыта нет, зацепиться не за что. Мужики видят, что я уже не двадцатилетняя модель, и разбегаются.» Я слушала, кивала: «Ну, можно пойти на курсы, научиться чему-то.» Она лишь отмахнулась: «Какие курсы? Мне уже 35! Да и не хочется ящиков таскать или в Макдональдсе стоять.» В её голосе звучало то самое пренебрежение: «Я – не для этого, я лучше найду что-то другое.» Но я видела, что сама она не верит, что найдёт.
Мысль внутри: «Ага, значит, и правда рассчитывала всю жизнь на лёгкий путь. А теперь путь растворился, и всё, конец иллюзии.» Но нельзя сказать, что я радуюсь её беде, – скорее, это ощущение торжества справедливости: «Видишь, сестра, твой метод «красоваться и не работать» в итоге провалился. А я за эти годы пусть и без особых фанфар, но заработала себе стабильность.» Да, не знаю, хорошо ли такое чувство. Но после всех её насмешек в мой адрес я не чувствую, что должна жалеть.
Родители умерли ещё до этого, так что обращаться за поддержкой сестре некуда. Я, конечно, не настолько жестока, чтобы сказать «пошла вон», если она попросит приюта. Но и не хочу «усыновлять» её. Ведь она сама строила воздушные замки, сама презирала труд. И вот сидит в моём коридоре, оглядывает мою небогатую, но уютную квартиру, тихо спрашивает: «Не дашь ли в долг? Хочу кое-что…» – «Прости, – пожимаю плечами, – лишнего нет.» Может, соврала, у меня есть сбережения, но не собираюсь финансировать её новую попытку обойти жизнь лёгким путём.
Увидев моё отказное лицо, сестра опустила глаза, поджала губы: «Понятно, я сама виновата, да?» – «Ну, наверное, да. Ты ведь никого не слушала, считала, что внешность решит всё. А теперь?» – «Знаю,» – отвечает она с невесёлой ухмылкой. «Но от этого не легче.» Я молча пожала плечами: «Может, найдёшь выход. Пойди работать, куда-то же берут людей хоть без особых навыков?» – «Не хочу на кассе сидеть, это позорно.» – И тут во мне закипела злость: «Ах, значит, позорно. Ну смотри сама. Я пошла, дел у меня много.»
И всё. Она ушла. В дверях я ещё уловила её тяжёлый вздох: «Ну, спасибо…» – «Да, да…» – пробормотала я. Потом остаток вечера стояла у окна, думая, что мне, по сути, не жаль её. А, может, стоило? Ведь сестра всё-таки. Но её спесь и самовлюблённость столь долго маячили перед глазами, что теперь, когда её дни «богини» прошли, у меня внутри звучит холодное «что посеяла, то и пожала.» И этот привкус горького торжества не даёт совести сказать: «Помогу!»
Соседки, которые помнят нас обеих с детства, тихо перешёптываются: «Младшая-то умела вертеть парнями, а сейчас наделала долгов, ничем платить…» Я отвожу глаза, не выдав, что знаю детали. Может, она и правда влетела в какие-то кредиты. Но я не собираюсь втягиваться.
В конце концов, мир таков, что если не хочешь трудиться, рассчитываешь жить за чей-то счёт, то рано или поздно обламываешься. И пусть сестра делает выводы. А я вернусь к своей работе, к жизни, где за всё плачу сама, зато без иллюзий. Слава богу, не стала в юности подражать ей с её «капроновой» философией, а то сама осталась бы без всего.
Вспоминаю, как она когда-то в школе насмехалась надо мной: «Ты угрюмая, всегда учишься, зачем? Мужа найдёшь и всё, делов-то.» А вот не вышло у неё. Тот «муж» оказался пустышкой, ну и она сама тоже не горела желанием учиться работать. Вот имеем результат. Может, я могла бы злорадно крикнуть: «Справедливость восторжествовала!» Но у меня нет особой радости. Только облегчение, будто я утверждаю свою правоту. Да, это звучит эгоистично, но что делать — чувствую себя оправданной.
Иногда по ночам размышляю: а вдруг она всё-таки найдёт ещё один «выгодный» вариант? Может, есть те, кто ради её внешности готов закрыть глаза на отсутствие ума и навыков. Но время идёт, красота увядает, а конкуренция высока. Она уже не та «конфетка» в 20, и сама это знает. Так что шансы тают. И я не буду подставлять плечо, хотя раньше бы, возможно, рванулась помогать. Но её презрительные ухмылки в мой адрес – дескать, «ты серость, потому и пашешь, а я принцесса» – навсегда отпечатались.
Некоторое время назад я думала, что завидую ей, ведь ей всё доставалось легко: подарки, смазливые парни, оплаченное веселье. Сейчас вижу, что все эти лёгкие выигрыши превратились в пустой мешок: она стоит без сил и без опоры. А у меня за плечами хоть есть привычка рассчитывать на себя. И вот это, наверное, главный урок.
В итоге пусть сестра как-то решает сама. Я не выступаю советчицей, у меня нет желания вторгаться. Мне достаточно своих задач. Если она поймёт, что надо засучить рукава и пойти хоть куда-нибудь работать, может, ещё наладит жизнь. Если же опять будет искать «богатого спасителя», боюсь, столкнётся с новой порцией разочарования. Моя роль тут никакая.
И знаете, в глубине души я чувствую не только злорадство, но и лёгкую скорбь по всему тому, что могло бы быть иначе. Ведь могли бы мы быть ближе, помогать друг другу. Но она выбрала иронию и лень, я выбрала труд. Разные пути – разные результаты. И сейчас, пусть мне и обидно за неё, я не готова распахнуть дверь кошелька или жилья. Видимо, каждому своё.
Может, это и есть тот редкий момент, когда понимаешь: в детстве нас воспитывали одинаково, но мы сделали разные ставки. Я – на упорство, она – на красивую обёртку. Ставка сыграла, но недолго. Теперь всё. И пусть мне не говорят, что я жестока. Сестра сама когда-то смеялась: «Надо уметь пользоваться внешностью, а не тратиться на работу или учёбу.» Ну что ж, она пользовалась, а после тридцати пяти поняла, что ресурс иссяк, и спрос упал. Увы. Я не ликую, просто констатирую факт.
Так и заканчивается наша история – я у себя, она где-то мыкается. Возможно, ещё позвонит, попросит помощи. Но я уже выбрала дистанцию. Лишь внутри себя произношу: «Видишь, сестрёнка, нельзя всю жизнь надеяться на чужой кошелёк, надо и самой что-то уметь, а не только улыбаться в зеркало. Прости, но таков мир, он не щадит ленивую красоту, а награду отдаёт пусть и не красавице, но трудяге.» И если это звучит, как злая поговорка, ну что ж – сестра сама создала мне повод.