Страничка, случайно выпавшая из романа "Двадцать лет спустя". Автор, папА Дюма, был столь расточителен, что и внимания не обратил на такую потерю. Пропала - да и пропала, и без неё страниц уйма. Так читатели и не узнали, с чего это Кромвелю пришло в голову отменить Рождество!
Попытаемся восполнить пробел...
***
- Мы пообедаем с вашего согласия или без него! – важно выпрямился Портос, - и не только пообедаем, но и поужинаем! Вместе с вами. А то ишь, что вздумали – греметь костями, срамить свою красивую родню!
Ярость во взгляде Мордаунта сменилась недоумением, изумлением, надеждой:
- Вы… вы что – то знаете о моей родне?!
- Да ведь мы с вами только что познакомились, - поспешил на помощь Портосу д*Артаньян, - просто глядя на вас, можно смело предположить…
- Корабль отходит через полчаса, - оборвал его посланец Кромвеля, - опоздаете – уплыву без вас.
И увидев, что Портос решительно направился в сторону гостиницы «Герб Англии», добавил:
- Письмо, что вы везёте, доверьте мне. Нет, господин д*Артаньян, я ничуть не сомневаюсь в вашей обязательности, но можете ли вы ручаться за своего спутника?
***
Нагруженные корзинами со снедью и бутылками, Портос и Мушкетон, наконец, поднялись на борт. Больше времени заняла только погрузка лошадей! Мордаунт окончательно рассердился на весь свет. Он стоял у борта и вглядывался в сгустившуюся темноту: лучше уж редкие звёзды и тусклые огоньки, лишь бы не рожи невольных попутчиков!
Впрочем, Портос сразу же избавил его от созерцания своей персоны – завалился спать. А вот гасконец, похоже, счёл своим долгом развеять хандру нового знакомого рассказами о Париже и Гаскони, прелестях француженок и испанок, анекдотами об английском климате и песнью о солнечном мире собственного детства… Ну хоть на что – нибудь этот мрачный тип, слишком похожий на свою матушку, должен заинтересованно отозваться?! Наконец, оборвав себя на полуслове, д*Артаньян почти воскликнул:
- Не могу поверить в дурное воспитание дипломата. Если вы так же вели себя с Его Высокопреосвященством… впрочем, быть может, вас что – то тяготит? Что – нибудь случилось?
Неверный свет фонаря выхватил из сгустившейся тьмы лицо его молчаливого собеседника:
- «Случилось», говорите? Сударь, если я начну рассказывать обо всём, что со мной случилось… жизнь коротка, и вы рискуете умереть раньше, чем закончу. Но то, что я предпочёл бы никого не видеть и не слышать – это правда.
- Это как же? Напиться, что ли? И повод есть - Рождество не за горами!
Взгляд юнца вдруг стал цепким, как у человека, которому подали мысль неожиданную, но дельную:
- Да, боюсь, иначе сойдём с ума оба. Да и то сказать, кто празднику рад - за неделю пьян, а тут ... двое суток до Даргема при попутном ветре! Боцман, послушайте, есть у вас что-нибудь… не изыски французские, а чтобы наверняка?
Просолённый всеми ветрами боцман кивнул, пряча коварную улыбку.
И когда наши герои уже сидели в крохотной, но такой уютной каюте, придерживая единственную бутылку со странно-прозрачной жидкостью, в дверцу протиснулся проснувшийся барон дю Валон де Брасье де Пьерфон:
- Без меня?! Мушкетон, бездельник, корзину сюда! До Рождества - то всего ничего! Начинаем отмечать! И почему бутылка только одна?!
Замершие в дверях боцман и матрос переглянулись:
- Ещё принесём, если одной не хватит…
***
Через двое суток лагерь Парламентской армии стал свидетелем зрелища, не совсем обыкновенного. По направлению к палатке генерала двигалась престранная процессия: дылда семифутового роста, расфуфыренный, как не всякий кавалер, легко, как ребёнка, нёс кого-то черноволосого – длинноносого. Хотя ноги его и выписывали немыслимые вензеля, достойный гигант, видимо, не считал возможным доверить столь драгоценную ношу коню. Коня он вёл в поводу, перекинув через седло ещё одно бесчувственное тело!
- Где тут этот… забыл, как его… атаманствующий… или командующий… словом, главный. Мы все к нему. От Мазарина кардинали… тьфу, язви в душу… из Франции мы! С письмом!
- Ну если от «Мазарина» - это точно ко мне. Письмо-то где?
Портос недоумённо воззрился на рыжего мужика столь простоватой наружности, что не взял бы такого к себе и кучером. Надо же, какие тут в Англии генералы…
- А письмо у в-в-ваш-шего... парня за пазухой. Я хотел достать, а он ещё и кусачий! Вот, смотрите, что творит!
С этими словами Портос приподнял Мордаунта, попытался сунуть руку ему под воротник – и едва успел отдёрнуть: так яростно сверкнули, так громко клацнули зубы. И это при том, что глаза не открылись!
Кромвель рассмеялся:
- Знай наших! Попробую сам.
О, мальчишка, видимо, ни в каком состоянии не мог перепутать, где куснуть, где лизнуть: он даже слегка приподнялся, предоставляя своему генералу доступ к дипломатической депеше. Но глаз так и не открыл.
Портос, сочтя свою миссию завершённой, медленно и величественно опустился на земляной пол, погребая под собой д*Артаньяна.
***
- Выполнение приказа с риском для жизни! Не скромничайте, Мордаунт, награду вы заслужили. Если уж Мазарини не нашёл для меня никого, кроме этих двоих пропитух, создать им рабочую обстановку было вашим долгом и прямой обязанностью. И то, что не рассчитали своей дозы, говорит, скорее, в вашу пользу: вы её просто не знаете.
- Да, но… это была вообще не «доза»…
- А что? Что это было? Французы уверяют, что была одна бутылка на всех, но они же – записные врали! Не добьёшься даже, как этот нектар назывался. Один говорит «не то рябинник, не то репейник», другой не уверен, барбарисник там или конский щавельник…
- Боярышник!
- Точно?!
- Точно. И даже бутылку до конца не допили. Готов приступить к выполнению следующего задания!
- Прекрасно, ничего другого я от вас и не ожидал. Найдите боцмана «Штандарта» - нам нужен рецепт боярышника! Как «зачем»?! Всё приходится объяснять, даже вам. Это же… оружие! Лучше огня и меча, лучше. Истинно – оружие массового поражения!
- Не обернулось бы это оружие против нас... Рождество...
- Не будет. Рождества у нас не будет. А противник пусть отмечает. Поздравим и угостим.
***
Автор "потерянной страницы" - я. С Рождеством, дорогие читатели!
