В одной из церквей Москвы, мой родной брат, отец диакон, ушел из жизни, жестоко покорившись эпидемии холеры. И даже несмотря на его молодость и силу, болезнь эта унесла его всего за несколько часов.
Его потеря была для меня болезненной и я погрузился в глубокую печаль, которая отпускала меня лишь во время сна и молитвы. Я молился за его душу от всего сердца, движимый как любовью к усопшему, так и осознанием того, что его предсмертная исповедь была неполной, ввиду мучительных холерных приступов.
Человек, умерший без раскаяния уже сам ничего не может исправить, но мы здесь еще можем помочь им. И вот вскоре после его смерти, во сне мне явился мой брат, как живой. В полном сознании его перехода в другой мир, я начал разговор о мытарствах:
- Ты, вероятно, проходишь теперь мытарства страшные? - обратился я к нему.
- Да, - признал он это и поник.
- Расскажи, как ты их проходишь.
- Тяжко мне... Это очень сложно, - ответил он, - ведь у демонов записано каждое наше проступление, даже мысли, которые мелькают в нашей душе как молнии, и на которые мы не обращаем внимания, забывая о них и не раскаявшись в них. Именно эти невольные и мимолетные грехи обличаются здесь на мытарствах и вспоминаются нами, как реально существовавшие, но уже поздно...
В этот момент он извлек из-под своей рясы небольшую картонную табличку, размером чуть больше обычного листа почтовой бумаги. Она была испещрена грехами, настолько мелкими и частыми, словно была усыпана черным маком.
- Вот, - сказал он, - таких табличек я имел двадцать пять, семь из которых я загладил предсмертной исповедью, а восемнадцать у меня еще остались.
Затем я спросил его, разрешают ли умершим возвращаться на землю для встреч?
- Да, разрешают, - ответил он.
- Тогда старайся приходить ко мне почаще, - попросил я его.
Но он в тот же миг внезапно исчез. После этого видения я усилил молитвы за него, но за десять лет он ни разу не явился мне.
Когда Господь удостоил меня благодати священства, я, находясь ближе к Божественному Престолу, чем когда был диаконом, стал еще усерднее молиться за душу любимого брата. И вот, на пятом году моего священства, он явился, но не мне, а одной из моих прихожанок, которая была известна своей благочестивой жизнью и особенно усердными молитвами за усопших.
Однажды утром она неожиданно попросила меня прийти к ней по важному вопросу.
Она спросила меня, был ли у меня брат, который умер в духовном сане?
- Был диакон, - ответил я.
Затем она стала описывать его с такой точностью, как будто видела его живым, и рассказала следующее:
- Сегодня ночью он явился мне и сказал:
- Скажите моему брату, что пять табличек уже заглажено.
- Кто ваш брат?
- Да... Местный священник.
- О каких табличках идет речь? Я не поняла...
- Он знает, просто скажите ему об этом.
- Почему же вы не явились ему самому?
- Я явлюсь ему, когда все таблички будут заглажены, - ответил он мне так и исчез.
Вот почему я позвала вас, - сказала благочестивая прихожанка, - чтобы понять смысл этого сего сна.
Затем я уже и ей рассказал о видении моего покойного брата вскоре после его смерти и о табличках. Она все сразу поняла.
Тогда я осознал, что это видение было не простым сном, как я думал раньше, а важным знаком. И я стал ждать исполнения его обещания. На пятом году моего ожидания я получил сообщение о втором явлении его моей прихожанке, которая передала его просьбу особенно помолиться за него в Великий Четверг:
- Так требуется по грехам моим, - изрек он, и я, безусловно, принял это на себя с максимальным усердием.
Каждый год в этот Великий День, когда Сам Всевышний устанавил Бескровное Приношение для искупления грехов, мне приходит на ум его просьба, которую я всегда считаю своим священным долгом.
Затем, на восьмом, а потом и на тридцатом году моего ожидания личного появления мне брата, в конце концов, он является во сне мне, как и обещал, чтобы сообщить мне о своем освобождении от грехов.
Интересно отметить, что количество лет молитвы совпадает с количеством таблиц неизгладимых грехов.
Это видение было кратким.
Мне казалось, что я сижу за рабочим столом, и вдруг из соседней комнаты входит мой покойный брат в монашеском одеянии, будто живой, и проходя мимо меня за спиной стула, ясно говорит:
- Теперь я свободен, - и становится невидимым.
Разве этот строго упорядоченный ряд видений усопшего не служит ясным доказательством того, что наши души не перестают существовать, но переходят в другой, духовный мир, где их ждут мучения и обличения за самые маленькие грехи и нечистые мысли, даже мимолетные? И что молитвы, возносимые за усопших, способствуют прощению их грехов и освобождению от страданий, особенно если эти молитвы приносятся при Бескровной Жертве.
Это и еще и говорит о том, что мы на земле должны готовить свою душу к жизни вечной. Вот почему так нужна исповедь.
Случилось это в 1871 году и рассказано самим священником И. Шировым.
Слава Богу за все!
