Памяти авиадиспетчера Пилипенко С.Н. (1954 – 2017) посвящается.
Он мне запомнился улыбающимся.
Нет, не улыбкой дежурной приветливости, а улыбкой глаз. Улыбкой уверенного, добродушного и сильного мужчины, немного иронично смотрящего на повседневную суетность.
Даже когда на его рабочем месте были интенсивные полеты, сложная погода на аэродроме или аварийная ситуация в воздухе, он сохранял спокойствие и благодаря этому абсолютно владел обстановкой. Иногда казалось, что он медлителен, но его команды были выверены, точны и правильны до такой степени, что ни экипажи, ни я, как начальник смены, даже не предполагали ослушаться, внести коррективы или что- то добавить.
Он пришел работать немного раньше меня и всю свою профессиональную жизнь проработал на так называемых «местных линиях», управляя полетами самолетов Ан-2 и вертолетами.
Звали этого авиадиспетчера Сергей Пилипенко.
То лето было очень жарким, и приехав на работу, я уже знал, что в нескольких десятках километров от нашего города, в лесу, горят военные склады.
Что было причиной или скорее всего кто – сейчас уже не важно, но коллега мой, Саша Остапец, информируя меня об обстановке в воздушном пространстве Башкирии и особенностях управления полетами в предстоящей смене сказал мне просто:
- Что горят склады ты уже знаешь, тушить обычными средствами их невозможно – разлет осколков такой, что не подойти. Тушить надо срочно – уже начинает гореть лес и есть опасность, что могут пострадать окрестные села. Москва в курсе и выход один – тушить с воздуха специальным самолетом.
С экипажем я поговорил, они прибыли два часа назад, подготовились и заправились водой, но попросили последующие закачки воды выполнять самостоятельно, не теряя времени, с ближайших водоемов. Сейчас борт в районе очага, осматривается. Там запрет на полеты в радиусе двадцати километров и другой летающей техники нет.
Про Бе-200 я знал, видел на фото и видео, много читал, примерно представлял, как он работает, и сейчас, приняв смену, сразу прошел к тому диспетчеру, под управлением которого находился самолет.
Сама по себе обстановка была необычной. Не только тем, что пожар в летнюю жару и сильный ветер затрудняли тушение. Эти работы не были оговорены ни одним документом и инструкцией в нашем весьма зарегламентированном авиационном рабочем процессе.
Он кивнул мне, здороваясь, продолжая слушать доклад экипажа. Тот уже произвел первый сброс и попросил произвести забор воды с ближайшего пруда.
-Вроде в том районе нет больших водоемов? Это ведь не маленький самолет – больше тридцати метров длиной и столько же в размахе крыльев, а скорость скольжения над водой при заборе под 200 километров….
Возможно, в голосе моем было сомнение, но Сергей, а это был именно он, своим невозмутимым видом внес ясность и уверенность:
- Я с экипажем переговорил по этому поводу. Они попросили попробовать, ведь времени в обрез. Если делать большие перерывы в сбросах воды, то пожар можно тушить очень долго.
- Ты прав. Разрешай.
Потянулись томительные минуты ожидания.
Только экипаж может точно сказать о том, что он переживает, заходя на забор воды на незнакомый водоем. Что там на нем? Что плавает на поверхности? Что скрывается в толще воды? Бревна, сети с рыбой? Какие птицы летают около?
Молчит экипаж. Отвлекать пилотов сейчас нельзя. Нужно рассчитать снижение, подойти к воде так, чтобы слегка касаясь поверхности днищем-фюзеляжем самолета, выпустив двадцатисантиметровые ковши, лететь так примерно секунд двадцать. Целых двадцать секунд, балансируя сантиметрами высоты, набрав двенадцать тонн воды во внутренние баки и произвести безопасно взлет! Затем коротким маршрутом зайти на очаг и с учетом ветра сбросить разом все, да как можно точнее, на огонь.
Молчим и мы. У меня разные мысли несутся в голове, а Сергей спокойно отмечает на графике все доклады и действия экипажа, фиксируя их время.
Нет, я не отойду от него. Буду рядом. Мне кажется, что так нам обоим спокойнее и вдруг доклад:
-«Ампир-район», 21511 произвели взлет. Воды взяли мало. Очень неудобно. Разрешите заход на очаг и затем сразу пойдем чуть севернее. На карте видим Павловское водохранилище. Оно большое, попробуем там.
Опять ожидание и опять воображение рисует мне узкую полоску водохранилища, зажатую грядами Уральских гор.
Подхожу к карте, пытаюсь примерно прикинуть место самолета.
-Как они там?
-Не волнуйся, Петрович. Экипаж ведь тоже не дураки. Увидят лодку или какое препятствие, так уйдут в набор. Они ко всему готовы и, наверняка, не первый пожар тушат.
-Вот ведь Серега! – улыбаюсь про себя. И я вроде спокоен, но как Руководитель полетов, я должен держать в голове, думать, предполагать сотни различных вариантов развития обстановки, способы решения проблем.
Уф! Ну, вот и доклад. Слышу в голосе пилота недовольство.
- Нет! И этот водоем не подходит – горы. Тяжело, опасно и долго взлетать.
-511, а Вы не рассматривали вариант брать воду с реки Белая? – подсказывает Пилипенко.
-Да. Смотрю на карту. Это даже удобнее. Буду работать левым кругом вокруг города. По западной его части вижу прямой участок реки. Нам очень подходит. Разрешите?
Пилипенко вопросительно смотрит на меня.
Наверное, это самый наивыгоднейший вариант, думаю я. Пожар чуть восточнее нашего города и время между сбросами будет минут пятнадцать, не более. Не идеально, да и что там на реке?
- Пусть заходит на Белую, но предупреди, чтобы были внимательны.
- Знаем, - коротко отвечает экипаж.
-Выполняем.
Наблюдаем, как отметка от самолета перемещается по монитору радиолокатора вокруг города, выходит западней – на реку, пропадает. Экипаж снизился до минимальной высоты. Его не видит локатор, но не мешаем, не вызываем. Любое отвлечение экипажа опасно.
Сергей спокоен, но, кажется, что слышно, как тикают беззвучные электронные часы на пульте – таково напряжение ожидания первого доклада от экипажа.
Сейчас тихо, только один экипаж с нами на связи. Всем остальным я запретил вход в эту зону и они перенаправлены по другим маршрутам, перешли на связь с другими диспетчерами. Сегодня лучше так.
А ведь был случай, когда этому же диспетчеру, пришлось столкнуться с другой работой.
На его смену выпало управление огромным количеством воздушных судов, в основном вертолетов, при ликвидации последствий пожара двух поездов в 1989-м году. Тогда работали около сорока вертолетов одновременно – вывозили раненых и необходимо было не только обеспечить им полеты, но и развести между собой, не позволить сблизиться и Сергей справился.
Какими усилиями? Не тогда ли он закурил? Как он тогда снял весь стресс напряжения? Не думаю, что в те времена кто- то этим интересовался, но он и сейчас невозмутим и я уверен в нём – он поможет экипажу выполнить поставленную задачу.
-511, взлет с воды. Продолжаю работу. Сброс, повторный заход на реку доложу. Нам здесь удобно, безопасно. Будем работать так.
Ну, слава Богу!
В тот день самолет Бе-200 сделал еще около десяти заходов на Белую и, отработав полную заправку, доложил, что задание выполнено, пожар потушен, наземные средства завершат свою часть работы.
Все это время я не отходил от Сергея. Несколько часов напряженного взаимодействия с экипажем и ожидания. Лишь краем уха я слышал, как мой заместитель отбивается от телефонных звонков различных лиц и служб, которые информировали, что сотни горожан с удивлением наблюдают, как огромный самолет много раз пытается сесть на реку. Что случилось?
Наконец обстановка за пультом диспетчера разрядилась, я разрешил ему подмениться, отдохнуть и уже уходя в курилку, Пилипенко спросил меня, внимательно глядя прямо в глаза:
-Петрович, а ты представляешь, ведь осколки от боеприпасов, которые там горели и взрывались, разлетались не только в стороны, но и вверх – на заходящий для сброса воды самолет. Каково было при этом экипажу? Ведь он знал об этом.
- Да, Сергей. И я был готов к любому развитию ситуации, но нам надо было сделать это. Такая у нас работа. И у экипажа, и у нас.
Мы поняли друг друга и я благодарен судьбе, что она сводила и сводит меня с настоящими профессионалами. Простыми в жизни. Уверенными, а потому иронично смотрящими на пустую суету. Все проходит, а хорошо сделанная работа остается.
В небе Полковник Чечель!
В то утро, когда мы с Василием Васильевичем Чечельницким и его женой Ириной приехали на аэродром, все небо было затянуто облаками. Холодный, осенний ветер заставлял запахнуться или укрыться в кафе, где уже собирались пилоты, специально приехавшие, чтобы пообщаться с известным авиационным писателем, в прошлом командиром авиаполка морских ракетоносцев.
Они пили чай, играли в биллиард, общались, шумно смеясь особо удачным шуткам, а виновник торжества, называющий себя просто Полковник Чечель, попросил подвезти его прямо к самолету, который был заранее для него подготовлен пилотом-инструктором Эдуардом Заяновым.
Он попросил помочь взобраться на правое пилотское кресло и все наши предложения выпить сначала чаю, были сходу отвергнуты. Полковник стремился в самолет! Теперь, когда он наконец на аэродроме и вокруг пусть маленькие, но воздушные суда, для него не было ничего более важного и желанного, чем сесть, пристегнуться, взяться за ручку управления и всмотреться в стрелки приборов. Это было его. Его прошлая, отгороженная десятком лет пенсии, жизнь. И пусть тогда это был ревущий на сверхзвуке ракетоносец, а сейчас двухместный прогулочный, но все равно летательный аппарат! Позволяющий подняться в небо, вновь прочувствовать ощущение полета, увидеть Землю с высоты!
Около часа он дотошно изучал самолет, особенности пилотирования, ограничения и технические характеристики, вернее Заянов, сидя в левом кресле, привычно, по-инструкторски рассказывал и показывал.
Наконец случилось чудо, а иначе это не назовешь – в разрывах облаков появилось белесое октябрьское небо, ветер стих и появилась возможность взлететь.
Я и несколько человек с фотоаппаратами, поднялись в будку Руководителя полетов. Экипаж запросил запуск.
Не знаю, что испытывал при этом наш гость, а меня охватило волнение, и когда взлетевший самолет сделал разворот и проходил над аэродромом, а пилот голосом Левитана доложил:
-Самолет пилотирует Полковник Чечель, - у меня мурашки пошли по телу.
Они сделали несколько кругов над аэродромом, зная, что с земли фотографируют и снимают на видео, а потом полетали над окрестностями.
Запустились и пристроились к самолету Василия Васильевича в небе еще два самолета.
Конечно, не полк в небе, но и тройка легких прогулочных «Саванн» крыло к крылу, тоже смотрелась красиво.
Мне кажется он помолодел, ну или так мне показалось, когда я подошел к зарулившим на стоянку самолетам. Полковник пытался говорить неслушающимся языком, жал руки, благодарно кивая головой и в глазах его стояли слезы. Радости, гордости, ведь как рассказывал мне после Эдуард Заянов, Василий Васильевич почти на всех этапах пилотировал самолет сам, а инструктор только помогал педалями да и то только потому, что ноги старого пилота уже перестали слушаться.
А потом мы сидели в кафе, общались, фотографировались, слушали песни Саши Лынника и смотрели на большом экране видео-материал, который Чечельницкий привез с собой. Смотрели лекцию по безопасности полетов. Вот отличительная черта командира отдельного авиационного полка – он, прежде всего, заботился о безопасности полетов! С высоты своего опыта, знаний, чувства ответственности, он призывал нас тщательнее готовиться к вылету, не допускать торопливости, учиться на опыте других, ведь на аэродроме «Первушино» летают не только опытные летчики, но и учатся лётному искусству молодые ребята, для которых каждое слово старого полковника было по-настоящему жизненно важно.
На следующий день мы почти четыре часа ехали по горной дороге в Белорецк – на родину верной помощницы и жены, Ирины и всю дорогу Василий Васильевич просил меня не выключать диск с авиационными песнями. Иногда казалось, что он дремал под лирику Вадима Захарова, но это только казалось, поскольку часто пальцем сигнализировал мне, акцентировал внимание на красивых и верных словах в песне и знаком соглашался, что и я, мол, «И бывшим пилотом я тоже не стану»!
Мы выскочили сверх облаков на одном из перевалов. Впереди, перед спуском открылся красивый осенний пейзаж Уральских гор, неярко светило Солнце и Чечельницкий, повернув голову ко мне кивнул-показал глазами цвета неба вверх, вторя словам песни Николая Анисимова: «На взлет! На взлееееет!!!»
Полковник Чечель был в этом небе. Он снова в небе!
Один из нас
Памяти моего инструктора Сазонова П.И. (1945 – 2009) посвящается.
Он был разным, как и все мы. В мужских компаниях - веселым заводилой, которому ничего человеческое было не чуждо. В женских – галантным интеллектуалом и неистощимым рассказчиком, знавшим ответы на любые вопросы в кроссвордах.
Диспетчером службы движения он стал не случайно, а по стечению обстоятельств, когда после трех лет обучения на штурмана в Челябинском лётном училище был списан по здоровью и, как же он без неба, сразу переучился на диспетчера и устроился работать в Уфе, поскольку и родом был из этих мест. Был он среднего роста, загорел и кругл лицом с живыми глазами, острым на язык, от чего любим был далеко не всеми, но этот недостаток нивелировался его отношением к работе.
Подчиненные диспетчеры, а я узнал его в начале восьмидесятых годов, когда был переведен в смену, где он был начальником – Руководителем полетов аэродрома, уважали его за решительность в сложных ситуациях и то, что когда возникали вопросы, на которые не каждый диспетчер мог сразу, да еще и правильно ответить, он обязательно появлялся за спиной и помогал. Знаниями, авторитетом, просто своим присутствием. Эта его способность находиться всегда рядом в нужный момент удивляла нас и ободряла к грамотной работе по обеспечению безопасных интервалов между самолетами, принятию правильных решений. Умению короткими, но уверенными командами помочь зайти на посадку экипажам в сложную погоду, поддержать в них уверенность, что все мы, и пилоты, и диспетчеры, все делаем в соответствии с Наставлением по производству полетов, а значит правильно.
Наверное это оценило и руководство, поскольку наша смена по итогам работы за год тогда, была признана лучшей сначала в Приволжском управлении Гражданской авиации, а потом и во всем Министерстве Гражданской авиации СССР.
Почему-то он выделял меня из всех и это я заметил сразу. Некоторые считали его резким, даже бесцеремонным, за глаза называли Петруха, а ко мне он всегда обращался по имени и рекомендовал, а затем и добился, чтобы меня назначили старшим диспетчером в смене.
А через пару лет у нас состоялся приватный разговор, который у меня в памяти останется навсегда, как пример умения поступиться собственными интересами, спокойствием.
В одну из смен, он усадил меня за свой стол и очень серьезно глядя произнес:
-Володя, мы с тобой прекрасно сработались, многого добились за эти несколько лет, наша смена стала лучшей, а я, честно говоря, за тобой, как за каменной стеной. Ты хорошо делаешь свою работу, знаешь и помогаешь в моей. Начальник Службы движения предложил, а я согласился начать стажировку тебя в качестве Руководителя полетов. Как бы мне не тяжело было расставаться с тобой, как бы не было удобно и легко работать вместе, но я не могу сдерживать твой карьерный рост.
Конечно, ты можешь всегда рассчитывать на мою помощь.
Это все было сказано таким доверительным и уважительным тоном, что запомнилось навсегда и только добавило моего уважения к старшему по возрасту и должности коллеге.
Конечно, я понимал и знал всю ответственность предстоящей работы, ведь мысленно всегда готовился к ней, хоть и было мне тогда всего 28 лет, а Руководитель полетов-начальник смены тогда был старший авиационный начальник на аэродроме и отменить его указания или изменить решения не мог никто. Совсем никто. Таковы были правила.
Через несколько месяцев, возвратившись из Куйбышева, где прошел утверждение на комиссии управления, я встретил его в коридоре, доложил, радостно и вновь услышал очень важные и поэтому запомнившиеся слова:
-Ты все знаешь и умеешь, но помни, что главное в нашей работе – безопасность полетов и никогда ничего не бойся, если уверен в своем решении. Никогда и ничего.
На следующий день, а было это 3-го марта 1987 года, я вышел в смену первый раз в новой должности.
С тех пор прошло много лет и событий. Мой инструктор по истечении возраста пятидесяти лет перешел на работу не связанную с ночными сменами, но всегда, встречаясь – интересовался делами и на прощание ободрял.
Наш аэропорт растет и развивается, самолеты разных типов и авиакомпаний прилетают к нам, а диспетчеры, в том числе моей смены, обеспечивают эти полеты.
Многое изменилось в нашей жизни и работе. Многие коллеги ушли, оставив разную о себе память, но своего наставника Сазонова Петра Ивановича, я буду помнить всегда.
https://proza.ru/2018/10/25/1612
