Брр! Ну и морозы сейчас! Самое время порассуждать об этом, тем более что тема эта тоже будет проистекать из тематики канала (балетной). Речь пойдет об хореографической миниатюре Л. Якобсона «Снегурочка» (но не только!), сочиненной в 1958 году. К тому времени образов Снегурочки было… если и не сказать любимое «И не сосчитаешь!», то точно несколько, и они отличались, что и приводило иногда к непониманию в восприятии… но об этом попозже, я хочу начать с самого начала.
А начало заключается в том, что фольклорный сюжет о Снегурочке (или Снегурке) был впервые зафиксирован на бумаге в Киеве в 1840-х гг. (журнал «Киевлянин» в 1840 г. и затем сборник 1845 года). Оттуда его извлек знаменитый фольклорист А. Н. Афанасьев и проанализировал в своем большом труде «Поэтические воззрения славян на природу» (т. 2, 1868).
Однажды зимой, рассказывает он, бездетные старик со старухой решили слепить себе «дитя из снегу» – такого вот снеговика-девочку. И слепили, а она возьми да оживи: раз – и живая девочка! Вот им и дочь! Росла она не по дням, а по часам, выросла за зиму лет до тринадцати с виду. Смышленая, добрая, послушная, приветливая – ну чудо-девочка! Ну да, без румянца только – белая-пребелая.
«Прошла зима, стало пригревать весеннее солнце – Снегурка сделалась грустна, а чем ближе к летним жарам, тем она печальнее; все прячется от ясного солнышка под тень. Только и любо ей, как набегут на небо пасмурные тучи…».
Это все было понятно почему, и все же Снегурочка дотянула и до лета, и если бы не одно происшествие…
На Иванов день (24 июня / 7 июля) пошли девушки в рощу отмечать праздник Ивана Купалы, и Снегурочку взяли с собой. Разложили, по обычаю, костер, и стали через него прыгать. Снегурочка, не отставай, мол, от нас. Разбежалась и прыгнула она, но только поднялась над пламенем, как раздался ее крик и потянулась Снегурочка вверх легким паром, свилась в тонкое облачко и унеслась в поднебесье.
Такова была «Снегурочка» изначальная, или № 1.
В 1873 г. этим сюжетом вдохновляется А. Н. Островский и пишет пьесу в стихах («весеннюю сказку») «Снегурочка», наворотив свой собственный сюжет, не похожий ничуть, как крайне мало схожи и эти две Снегурочки. С тех пор и до настоящего времени пьеса не слишком популярна и распространена в драматических театрах. То ли дело – музыкальный. Н. А. Римский-Корсаков в 1882 г. написал по ней изумительную оперу «Снегурочка», относящуюся к лучшим достижениям мировой оперы. Даже и мне, любителю балета, она нравится. (Но только на слух! Современные постановки смотреть обычно невозможно, чего композитор, конечно, не мог предвидеть). «Снегурочка» Римского-Корсакова вошла в культурный код знатока музыкального театра.
Когда в 1958 г. Леонид Якобсон предложил вспомнить фольклорную версию Снегурочки… он это сделал, миниатюра увидела сцену, но он нарвался на критику маститого, но недостаточно удачливого, противоречивого балетмейстера Федора Васильевича Лопухова. Он зафиксировал ее в одной из своих книг – в зрелом возрасте он писал изобильно, в 1966 г. вышли его «Шестьдесят лет в балете», а в 1972 – «Хореографические откровенности».
Леонид Якобсон наоборот, письменным жанром не увлекался. Но от него сохранился текст-либретто к своим миниатюрам, и к Снегурочке. Вот какой сюжет он обещал зрителям в программке:
Морозный день. Выбегает Снегурочка. Она резвится, радуется морозу. Восходит солнце, лучи его падают на Снегурочку. Она останавливается, недоумевает. Она чувствует, что теряет силы.
Чем ярче солнце, чем горячее его лучи, тем слабее становится Снегурочка. Она начинает таять и превращается в струящийся ручеек.
Вспоминаем, что в сказке было не совсем так, но пока что, чтобы понять, к чему придрался Лопухов, смотрим миниатюру.
Миниатюра «Снегурочка» на музыку С. Прокофьева (2 пьесы из его цикла «Мимолетности, ор. 22). Хореография Л. Якобсона. Исполняет Эмма Минченок. Из фильма-балета «Хореографические миниатюры».
В первой, быстрой части, резвящаяся на морозе Снегурочка трет руки, нос, щеки, дышит на ладони. Словом, делает то, что на сильном морозе проделывают обычно люди, чтобы согреть руки, нос, щеки (коль другого способа у них нет).
Лопухов, взявшись в книге «Хореографические откровенности» рассуждать ни много ни мало о хореографической правде, пишет, что есть мол и номера, где эта хореографическая правда нарушена. Вот, к примеру, у талантливого балетмейстера Якобсона есть танец «Снегурочка».
«Снегурочка холода чувствовать не может, – уверенно пишет Лопухов, – ибо сама наполовину принадлежит к стихии холода. А что делает Якобсон? Его Снегурочка выбегает на сцену и всеми движениями показывает, что ей холодно, хотя и радостно. Она похлопывает руками, дыша на них точно так, как это делают русские люди на морозе».
Кажется, что ему удалось возвести к абсурду, то есть найти противоречие и вроде оказаться правым. При этом даже сославшись на детей, по принципу «устами младенца» – и школьники, мол, недоуменно заявляли ему, что Снегурочка не может чувствовать холода и ни к чему ей делать согревательные движения. Конечно, пишет Лопухов, балетмейстер имеет право дать то или иное решение своему номеру, но и зритель имеет право согласиться ли нет.
Сам Лопухов в этой книге протестует против ложного понимания реализма, а также говорит, что изображение и отражение действительности в балете – это две разные вещи. Но взявшись критиковать номер, сам скатывается в понимание реализма, и аргументы приводит несколько сомнительные, хотя на первый взгляд так не кажется.
Итак, он считает, что Снегурочка не может чувствовать холода потому, что она… дочь Деда Мороза и матери Весны. Это первое упущение: ведь это (то, что он назвал) – Островского версия, а не народа! (устами Афанасьева). А «Снегурочки» Островского никто не обещал. Как не обещали и Снегурочки из народной сказки.
Сказки не так часто, кажется, дружат с логикой, и это да, под силу подметить хоть бы и школьнику. В одной вот сказке старик как-то сжал в руке комочек снегу (снежок), занес его в дом, положил на печку и… что вы думаете, растаял он вскоре? Ан нет – превратился в девочку. Снегурочку. Это – другая вариация сказки о ней. Конечно, Афанасьев объяснит, что тут отразилось представление о домашнем очаге как о божестве, которое благословляет потомством, но только кто его читает? Уж вряд ли дети. А кажется нелогичным. А логика есть, только чтобы ее видеть, надо очень много знать.
Но даже если вспоминать нашу сказку, то обратим внимание на одну подробность: был Снеговик, вдруг ожили глаза, губы заулыбались, старуха, ахнув, что это им бог дитя дает, бросилась обнимать Снегурку – а в руках ее очутилась живая девочка!
Фольклористы употребляют термин «амбивалентность» к некоторым мифическим и фольклорным существам, я бы употребила его и к знаменитой девушке-лебеди Одетте-Одиллии, и к балетной Снегурочке Якобсона. Она амбивалента: антропоморфна, от человека вроде не отличишь, и в то же время ее естественная среда обитания – холод, нравится он ей, и этим она сродни Снеговику, из которого получилась, но гораздо устойчивее его (почти человек же), ибо дожила до лета (но не пережила его).
А что говорит Лопухов? Что по представлениям древних славян весна приходит на землю когда мороз еще не ушел, поэтому тепло весны не горячее, не летнее. И как, мол, от него можно растаять? А кто ему в миниатюре Якобсона обещал первые яркие лучи солнца и начало весны? Фольклорная Снегурочка тает летом. Та самая устойчивость ее до лета видимо проистекала из климата давних времен. Афанасьев считал, что в таком грациозном поэтическом образе («потянулась Снегурочка вверх легким паром, свилась в тонкое облачко и унеслась в поднебесье») народная фантазия представила «одно из обыкновенных явлений природы, когда от жгучих лучей летнего солнца (купальский костер – эмблема солнца) тают снежные насыпи и, испаряясь, собираются в дождевые тучи».
Снег (отдельные сугробы) лежал до лета, до Ивана Купалы! Не удержусь то ли полу- в шутку, то ли полу- всерьез предположить, что в связи с глобальным потеплением климата, когда последние сугробы стали уходить, как правило, все же весной, а не летом, костер (образ летнего солнца) и отпал за ненадобностью: снег теперь и так растает. А если бы Якобсон бутафорски все же изобразил костер, что сказали бы Лопухову внимательные школьники? Что это сказка о неосторожном обращении с огнем, или – не прыгай, мол, глупая девчонка, через костер, если не умеешь? )) Откуда им знать, что купальский костер и есть солнце? И, главное, сказка-то не об этом.
А о чем? Она – красивая метафора о различных состояниях воды в природе. Как сказали бы физики – агрегатных. Лирик же Афанасьев писал:
В таком грациозном поэтическом образе представляет народная фантазия одно из обыкновенных явлений природы, когда от жгучих лучей летнего солнца (купальский костер – эмблема солнца) тают снежные насыпи, и испаряясь, собираются в дождевые тучи. В зимнюю пору, когда облака из дождевых превращаются в снеговые, прекрасная облачная дева нисходит на землю – в этот мир, заселенный людьми, и поражает всех своею нежною белизною ( т. е. падает на поля в виде снега); с приходом же лета она принимает новый, воздушный образ, и удаляясь с земли на небо, носится там вместе с другими легкокрылыми нимфами.
Эх, недаром же в предисловии к миниатюре в фильме рассказ завершен фразой «Чтоб с новой зимою воскреснуть». Сказки лучше до конца дочитывать )) Не грустный это сюжет.
Вторая часть миниатюры – таяние Снегурочки – Лопухова тоже не устроила, но тут мне не хочется уделять его аргументам много внимания. Мол, вот в музыке Римского-Корсакова таяние Снегурочки передано правдиво, а как передает это Якобсон? У него Снегурочка дрожит, как в припадке эпилепсии, разве так, мол, тают? Да по-разному тают. Как можно передать, например, ноздреватость, неустойчивость тающего снега перед падающими, например, сверху каплями капели? Ни к селу ни к городу Лопухов добавил, что нельзя себе представить, чтобы композитор строил момент таяния на какой-либо бравурной мелодии – хотя в подобранной музыке Прокофьева бравурности и нет. Зато она была в одном прежнем балете об этом же самом… самого Лопухова! В 1947 г. он выпустил балет «Весенняя сказка» – вариация на тему Снегурочки «Островского», переделанная в значительной степени самим Лопуховым. В ней он, отвергнув возражения и автора сценария, и такого опытного компоновщика балетной музыки, как Б. Асафьев, поставил сцену таяния своей Снегурочки на очень радостно-взволнованную и мажорную музыку романса Чайковского «День ли царит». Концепция Лопухова в его балете такова, что таяние Снегурочки – это не угасание жизни, а «взрыв жизненных сил и переход в другое качество на высшей ноте. Кода предельного счастья, предельной радости жизни». Для кого было это предельное счастье и радость (кроме него самого) – непонятно. На сцене в это время стоял Добрый молодец (бывший Мизгирь) и держал в руках фату – все, что осталось от его невесты, растаявшей прямо на свадьбе. Так, возможно, тоже была нарушена правда, если не хореографическая, то сценическая.
Вот так вот соединились воедино зима, сказка, Снегурочка, миниатюра Якобсона о ней и мнения еще одного любителя зимы, автора интереснейшей «Ледяной девы» Лопухова, о котором у меня уже наметился цикл из трех статей подряд. Спасибо за внимание!
См. также:
