Дождавшись, когда колечко перестанет сжимать холодом, Фотиния убрала руку. Глядя на просвет между верхушками сосен, Саягуль молча плакала; боль, что она причинила, вернулась и теперь всегда будет рядом. На трясущихся ногах, ворожея подошла к ручью и опустила в него ладони. Долго так сидела, а потом словно решившись на что-то, зачерпнула воды, дунула на нее словами загадочными и смочила лицо разлучницы.
- Все что здесь произошло, забудешь… - не разжимая губ, выдохнула ведунья. – Этот страшный ритуал превратится в твой личный кошмар и станет преследовать по ночам во снах приходящих при полной луне и непогоде. Будешь гнать плохие догадки прочь, но в глубине души смиришься, понимая, что это плата за зло. Я пойду, а ты вернешься попозже. Побудь здесь, вполне возможно та стороны ручья пропустит к тебе посланников иного мира. Пусть они поделятся с тобой мудростью и милосердием.
Последние слова ворожеи повисли легкой дымкой над оставшейся в одиночестве Саягуль. Проснувшись в обрядной комнате, Фотиния неохотно открыла глаза и тут же встретилась с жалостливым взглядом наставницы.
- Все получилось, - слабо улыбнулась ученица. – Артем будет жить; печать смерти перекочевала в тело его женщины, и превратило ее чрево в пустыню. И как ни орошай песок, он ничего не сможет родить.
Понимающе кивая, Зелейница протянула пиалу с крепким травяным настоем.
- Выпей, мое сердечко. Этот отвар отправит тебя туда, куда рвешься всей душой. То придуманное тобой волшебное место сильно. Оно вытянет из тебя печаль и растворит. Пей и иди к себе в комнату, а то гостья наша очнется, а ты без защитных сапфиров. Где оставила их?
Проведя ладонью по шее, ушам и голове, ворожея в испуге задержала дыхание.
- Ох… Так сняла, чтобы Артем узнал… Снять, сняла, а обратно вернуть забыла, - цокнула досадливо. – Выходит, в своем сне Саягуль видела мое настоящее лицо.
- Да и пускай! Все одно болезненные видения обряда не вспомнить без нашей помощи. Для нее Лана мертва, так вот и пусть думает, что покойница к ней приходила живым укором. Иди, отдыхай.
Фотиния послушно поднялась и, обернувшись возле двери, заметила.
- Гостья не скоро проснется, я ее для очищения души возле ручья оставила. Там отыщут ее предки, да поведают о древнем зле, что встретилось ей на погосте. Пусть послушает, может тогда мозги на место встанут.
- Дай-то Бог, - пробормотала ей вслед наставница, и опустилась в кресло, где только что сидела любимая ученица.
Ивовые прутья не спешили отпускать тепло ведуньи и, зажмурившись, Зелейница позволила затянуть себя в те же видения, которые только что пережила подруга. Властительнице трав нравились сны Фотинии. Нравились некой мрачностью, таинственными тенями прошлого и отсветом красивого будущего. Сама она не могла видеть такое и поэтому частенько, пускаясь на разные хитрости, пользовалась снами младшей ворожеи.
То подушки поменяет, то ловца снов спрячет в каком-либо углу, а потом заберет. Наверняка, Фотиния догадывалась о ее шалостях, но виду не подавала. Вот и сейчас ивовые прутья мигом перетащили ее во владения ворожеи. Как же здесь хорошо и спокойно. Да и неудивительно; эти сны являлись душой ведуньи… иначе здесь быть и не могло.
Так и сидели они до самого утра; гостья, что очищалась во сне от тьмы и хозяйка, что обратившись теплым ветром, плутала меж гор, лесов и полей и, улетая далеко за море, то и дело возвращалась к лежащей возле ручья Саягуль. Пребывая между мирами, девушка по-прежнему была недвижна и широко открытыми глазами смотрела куда-то ввысь, очевидно разглядывая картины, предназначенные только ее взору.
Последующие несколько дней, Саягуль вновь не отходила от Фотинии ни на шаг. Часто замечала ворожея, разлучница пристально вглядывается в ее лицо и будто силится припомнить что, или же спросить. Но крепко припрятаны воспоминания о ритуале, а без должных воспоминаний и вопрос повисал в воздухе, как лишенный ветра парус.
Все когда-нибудь заканчивается, вот и подошло время расставаться с гостьей, которую здесь не ждали и не желали видеть, но пустив на поляну, все же прониклись и простили. Древняя сущность коварна и прекрасно разбирается в человеческих слабостях; играя на них, она превращает красивую мелодию души в фальшивую разноголосицу.
По обыкновению дунув вслед Саягуль пыльцой, чародеи долго смотрели на маленькое пудровое облако, отдалявшееся от них все дальше и дальше, пока не слилось с горизонтом, расцветившимся в оранжевые и малиновые всполохи закатного пожара.
- Вот и пройдено это испытание, - немного печально произнесла ворожея. – Перевернута еще одна страница моей жизни. Я не только отдала любовь, я ее еще и красной ленточкой перевязала. И сделала это без злобы, - словно удивляясь самой себе, заметила она.
- Ты смогла отыскать в своем сердце жалость к этой глупой и влюбленной девчонке, - высказавшись, Дымарь первым зашагал к дому. – Ну, вы идете? – не оборачиваясь, выкрикнул он. – Одно событие прошло, а нам к другому готовиться нужно.
- К какому же? – дружно поинтересовались чародеи.
- Скоро февраль, - важно изрек главный кудесник. – Скоро две реальности на время пересекутся… Вот о чем думать надо!
Прижав ладошки к груди, Фотиния остановилась.
- Ой, да как же я забыла! – прошептала растерянно. – Скоро сынок мой на свет появится. Следующая страничка моей жизни… Получится ли у меня и ее перелистнуть?
- Не у тебя, а у нас! – подхватив ее под руки, нарочито бодро заявили Зелейница и Алатырь. – Даже и переживать не смей! На малыше все отразится.
Тут ворожея не выдержала и рассмеялась.
- Да как отразится? Он же не здесь, - и провела по своему плоскому животу.
- Без разницы! – серьезно ответил Алатырь. – Гришатка все чувствует, уж поверь мне! – и вдруг нахмурился, будто припомнил что.
Фотиния догадалась, мужчина вспомнил свою неудавшуюся семейную жизнь в миру. Теперь настала ее очередь тащить друга к дому и сыпать ровно бисером словами о том, как все хорошо и славно складывается, и не стоит грустить о прошлом, тем более, если это прошлое рядом и с ним всегда можно увидеться.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало