На удивление, Саягуль весь день ходила за ворожеей как пришитая, и даже помогла перебрать сухие травы. Но прежде чем доверить ей сухоцвет Фотиния дала гостье испить из говорящей чаши и, увидев рисунок сердца, из которого то слезы текли, то вырывалось пламя, успокоилась. Зелейница так вообще придумала попросить Саягуль поставить тесто для пышек.
- Если не взойдет опара, значит, не справилась наша гостья с темнотой, - улучив минутку, прошептала она ученице. – А как взойдет, то есть надежда! Не мог же человек настолько прогнить, чтобы вся душа утекла из тела сквозь ржавые дырки…
Ворожея одобрила шальную идею наставницы и сама не ожидала, что так обрадуется, поднявшемуся тесту. Несмотря на опасения, опара поднялась и еще как! И спокойно стало от мысли, не придется ее Артему мучиться рядом со злобой. Вполне возможно, засохнут на корню темные всходы в душе Саягуль и останутся лишь раны, что будут ныть и кровоточить, напоминая, что за все в этой жизни приходится платить.
За приготовлением еды, Фотиния и Зелейница искусно заплетали разговор в котором, ненавязчиво подавалась тема вечности, добра и зла. Подавалась изящно под невесомым соусом раздумий и с ароматной приправой из догадок. Гостья слушала внимательно, и было заметно, как иногда она вздрагивала… то ли от страха, то ли еще от чего… Обед прошел без мужчин; тех носило где-то по, несомненно, важным делам, а может, испугавшись утреннего настроя Зелейницы, они решили пропустить дневную трапезу. Но, как и положено, к ужину прогульщики заявились и, усевшись за стол, принялись уписывать за обе щеки да нахваливать хозяек.
- Наша гостья тоже помогала с готовкой, - не преминула вставить Зелейница.
Чародеи до смешного одинаково вздернули брови и покосились на притихшую Саягуль.
- Прекрасная новость! – одобрительно воскликнул Дымарь. – Должно быть, не все потерянно! Главное не вешать нос! – и подмигнул гостье очень по-дружески, чем удивил остальных.
Уж если главный кудесник, который возмущался более всех, поменял мнение, значит, удалось ему разглядеть светлый островок в душе Саягуль.
После ужина каждый из чародеев пожелал гостье легкого ритуала и женщины ушли в обрядную комнату. Чай из пяти горьких трав уже ждал их. Налив напиток в говорящую пиалу, Фотиния протянула ее гостье.
- Пей и думай о любимом, - повелела она. – Но один глоток оставь для меня…
Саягуль приняла чашу и, прикрыв глаза, принялась отпивать маленькими глотками. Медленно, медленно, будто вспоминая. Вспоминая и свою ненормальную любовь и то, что из-за нее натворила. Горечь от воспоминаний перемешивалась с горечью травяного напитка, который царапал и обжигал гортань. И правда, та правда, что постепенно открывалась гостье, была еще горше напитка.
На пиале же выступило красное сердце; в его глубине пульсировала чернота и, растекаясь, скрывала под собою красные берега. Пиала на несколько мгновений стала темной, а потом вдруг на пузатые бока посыпался снег. Снежинки, что были так схожи с цветами гипсофил, вьюжили до тех пор, пока чашка не стала светлой. Приглядевшись, можно было заметить слабые потеки, оставшиеся от черноты, но верилось, они исчезнут. Должны исчезнуть…
Вернув пиалу ворожее, Саягуль растерянно огляделась. Зелейница тут же усадила ее в глубокое плетеное кресло и, окурив травой, прошептала одно единственное слово.
- Спи-и-и-и…
Дождавшись, когда гостья уснет, Фотиния устроилась напротив точно в таком же кресле и допила чай из пяти трав.
- Легкой дороги, - выдохнула вслед наставница и забрала из ослабевших пальцев пиалу. – У тебя все получится, милая… Все получится, - и, размахивая дымящимся пучком сухоцвета, заключила спящих в круг.
И если кто нечаянно вынесет из сна нечисть, то не пробраться той через очерченную дымом границу.
Ритуальный сон перенес девушек к ручью; стоя с разных сторон одного зеркала, они смотрели в собственные отражения и обе видели Лану.
- Зайди в зеркало, - шорохом ветра прозвучал голос ворожеи. – Сделай шаг вперед…
Протестующе мотнув головой, Саягуль отступила.
- Не медли! – больно стеганувшая по ногам трава загнала гостью в зеркало и глаза у Ланы тут же стали болотными.
Теперь из серебристых глубин волшебного стекла на Фотинию смотрела знакомая незнакомка.
- Иди же ко мне… - поманила ее ведунья.
Поманила ласково, ласково… но где-то на дне этой ласковости скрывалась буря, вырывавшаяся на поверхность мрачной усмешкой.
Незнакомка в зазеркалье мешкала и тогда Фотиния протянула вперед руки и, повернув их ладонями вверх, принялась по очереди сгибать пальцы, словно притягивая что-то невидимое. Первыми из зеркала показались длинные каштановые волосы, следом вздыбился подол красного платья. Лана-Саягуль попыталась ухватиться за украшенную разноцветными камнями раму, но та лишь обожгла руки, а дующий по ту сторону стекла ветер ударил в спину и вытолкнул строптивицу в объятия ворожеи. Ох, и крепки объятия, не вырваться из них; все ближе и ближе прижимала ведунья к сердцу подругу из зазеркалья. Прижимала до тех пор, пока не стала с ней единым целым и тогда понеслась через расстояния прямиком к дому, где жил любимый.
Артем умирал. Ворожея сразу поняла, парню остались считаные дни, и если она не сможет снять печать смерти, то вряд ли Саягуль застанет его в живых. Приблизившись к кровати, Фотиния наклонилась и втянула воздух. В родном запахе уже ощущалась тлетворная сладковатость. Решительно сняв украшения из сапфира, ведунья спрятала их в висевшую на поясе кожаную сумку и достала обыкновенный камушек с дыркой.
Камушек, который они несколько лет назад нашли с Артемом на море. Любимый хотел выбросить его обратно в воду, но Лана забрала камень и шутливо заметила, найти такой камушек к удаче и поэтому он поедет с ними домой.
- Камни с отверстием, что проточила вода, называют куриным богом, или боглазом, - объяснила она тогда. – Боглаз станет нашим талисманом!
Артем любил слушать россказни подруги; верил и в то же время не верил, но эти «байки из склепа» как он частенько их называл, наводили чуть ли не священный трепет.
- Смотри, что я принесла! – вдев в отверстие боглаза шнурок, Фотиния приподняла голову парня и повесила талисман на шею. – Я и в нашей жизни верила в силу этого камня, а теперь же, пожив там, где сказки становятся явью, ни капельки не сомневаюсь в нем. Поверь, обереги можно придумать из чего угодно! Главное верить и своей верой сотворить из пустяка мощное оружие против зла. Слыша мои мольбы и чувствуя уверенность, Вселенная поможет совершить чудо. Вот мы с тобой сейчас и посмотрим, права я, или нет…
Поглаживая любимого по темным волосам, ворожея будто видела перед собой повзрослевшего Гришатку. Дотронувшись до груди, боглаз зашипел и, вытягивая из больного смертельную печать, выбросил из дырки темный дым.
- Я хорошо подготовилась, - похвалила сама себя ведунья и подставила под черную струйку свое колечко с аквамарином. – Забирай зло, забирай… - зашептала она. – Забирай, но себе не оставляй.
Артем пошевелился и открыл глаза.
- Лана? – еле слышно произнес он. – Какой чудесный глюк… Стоило так поболеть, чтобы увидеть тебя… Или я умер?
- Ты жив, мой хороший, - поцеловала его в лоб Фотиния. – А я вовсе не глюк… Я твой сон…
- Почаще бы мне видеть такие сны. Помню, ты учила, каждый сон что-то значит и несет подсказку, - Артем схватил изящную ладошку ворожеи и поднес ее к губам. – Прости меня, прости… Сам не знаю, что на меня тогда находило…
- Т-с-с-с! Не вспоминай об этом, не надо. Мы все знаем; в том, что случилось, нет твоей вины.
- Мы? – переспросил парень и, заглянув в любимые зеленые глаза, чуть не задохнулся от счастливой догадки. – Кто?
- Сын…
В этом коротком слове прозвучала такая светлая радость матери, что у Артема сжалось сердце.
- Мы еще увидимся? – спросил он.
- Обязательно, - проведя ладошкой по небритой щеке, Фотиния вздохнула. – Возмужал без меня. Стал таким колючим… Теперь спи, боглаз защитит тебя, а я… я буду приходить во снах. Спи… Дождавшись, когда любимый уснет, ведунья разбежалась и, пройдя сквозь стены, полетела обратно. Приземлившись возле ручья, она шагнула в зеркало и разъединилась с Саягуль. Разлучница тут же осела на мягкий мох. Опустившись возле бесчувственного тела, Фотиния занесла над собой вытянутую ладонь с аквамариновым колечком на пальце и вонзила ее прямо в живот Саягуль… будто нож в масло.
- Все зло, что забрал, отдавай! – приказала она камню. – Отдавай и себе не оставляй!
Продолжение
Предыдущая часть
Начало