Среагировать на нападение я никак не успевал. Единственное, что смог сделать, так это включить «клок-стоп» и растянуть для себя оставшиеся до удара доли секунды. Тёмный силуэт на краю зрения послушно замер, от руки его медленно вытягивалась яркая змейка электрической дуги. Краем сознания сохранил эту картину в памяти: освещённое вспышкой лицо неизвестного скрыто маской-фильтром, фигура облачена в тёмный рабочий комбез. Я и сам хожу в подобном одеянии большую часть времени, как и ещё тысячи жителей станции. Так что мимоходом опознать напавшего не получится. Ну, да не в этом сейчас моя цель.
Ещё во время разговора с друзьями я понял, что угроза ментосканирования вполне реальна, и продумал свои действия в случае захвата. Попытаться сыграть дурачка можно, вот только далеко не факт, что на мои актёрские потуги купятся профессиональные дознаватели. Лучше всего – предоставить для допроса бесчувственное тело. Поэтому загружаю мозг первой подвернувшейся информацией. Обычно на подобный случай храню в памяти несколько сборников задач, но в этот раз подкинул в интеллектуальную топку данные со взломанных Дэном инфокристаллов. Если с презентациями и докладами учёных для директората «Сателлита» я вчерне ознакомился, то компактные носители успел лишь загнать в комм. Уже оттуда в режиме ускоренного воспроизведения постарался перенести материалы в собственную память – вот, где пригодилась бы нейросеть, – но, из-за нехватки времени, освоил лишь часть.
Ставлю перед внутренним вычислителем задачу провести сортировку фактов по значимости, выстроить между ними взаимосвязи, сопоставить с более ранними личными знаниями, отсеять сомнительные или неподтверждённые тезисы. После сессии я буду знать особенности новой нейросети чуть ли не на уровне её разработчиков, а в виде бонуса получу много часов головной боли. Мысленно жму «пуск», и нервные импульсы перестают проходить по привычным маршрутам: пропадают ощущения и эмоции, понятие времени отходит на второй план, чистый разум приступает к привычному занятию по обработке массивов данных.
Когда мои мышцы начинают конвульсивно сокращаться под воздействием тока, а незнакомец подхватывает оседающее на тротуар тело, я уже нахожусь в собственной реальности. Не вижу выскочившего словно из ниоткуда фургончика с глупой надписью «мороженая рыба», не ощущаю, как меня волокут по шершавому уличному покрытию и небрежно бросают в доставщик, действительно наполовину загруженный рыбьими тушками.
***
Обнажённая красавица стояла перед зеркалом и критическим взором осматривала свою фигуру. Не знавшая солнца алебастровая кожа без единого пятнышка, гармоничные изгибы груди и талии, изящные руки с тонкими кистями, развитые, но по-девичьи округлые бёдра и длинные мускулистые ноги. Сторонний наблюдатель не увидел бы малейшего изъяна в этой воплощённой красоте, но сама нимфа хмурила тонкие брови и щурила зелёные озёра глаз.
– Даниэль… По-моему, я поправилась, – Лейла посмотрела в глаза отражению своего парня. Тот сидел на кровати за её спиной и отчаянно делал вид, что увлечён работой с коммом.
Наполненный страстью вечер, а затем ночь в объятиях друг друга лишь слегка притушили жажду обладания, и отвести взгляд от наготы возлюбленной было непросто. Горевшие в глазах Дэна нежность и восхищение были ответом девушке уже сами по себе, но блондин всё же не стал разочаровывать подругу:
– Ничего подобного! Мне кажется, что даже похудела, – и состроил деланно озабоченный вид.
В ответ Лейла с визгом кинулась на кровать и затеяла с юношей шуточную потасовку. Недолго подурачившись, девушка грациозно покинула поле боя и, прихватив разбросанную тут и там одежду, отправилась одеваться в другую комнату. Почему этот процесс является большим таинством, нежели позирование «ню» перед зеркалом, парень не знал, и только вздохнул вслед упорхнувшей красавице. Посмотреть «стриптиз наоборот» он был совсем не прочь.
Когда девушка вернулась в спальню, Дэн уже не был так благодушен, как десять минут назад. Юноша пристально смотрел на планшет, и лицо его всё больше мрачнело. Присев рядом и заглянув в экран, Лейла увидела довольно быстро сменяющие друг друга схемы ярусов станции.
– Дэн, что случилось?
– Миша пропал. Договорились созвониться с утра, но его комм выключен.
– Да, с его игроманией, комм из рук Миша не выпускает. Хоть так старается отслеживать своего персонажа. Может, разбил или забыл зарядить? Давай заглянем в его модуль.
– Обязательно заглянем. Хочу предварительно посмотреть, где в последний раз он был в сети. Вдруг, где-то рядом, – парень закончил поиск, смахнул сохранённые данные с планшета на коммуникатор и поднялся с так и оставшейся разобранной кровати.
За полторы минуты, что он одевался в гостиной, педантичная Лейла бросила бельё в ионную стирку, задвинула в специальную нишу кровать и шустро побросала остатки ужина в утилизатор. Уже на выходе послала с настенного пульта команду на полную санитарную обработку модуля. Так же между делом девушка позаботилась о вызове такси, не рассчитывая на смекалку спутника.
До жилища друга добрались за семь минут, но Миши там не оказалось. Ночевал ли он здесь – было также непонятно. Никакого беспорядка в помещении не было и не могло быть в принципе – жильё уборщика представляло собой просто горизонтальную капсулу-кровать с парой небольших выемок по бокам под личные вещи. Всё помещение едва ли имело полтора кубометра в объёме, не позволяя даже встать в полный рост. Уборные в хостеле были общими – по пять на этаж из сотни капсул, как и душевые кабинки, которые, вдобавок, были платными. Услуги стирки, хранения габаритных вещей, пользования пищевыми синтезаторами – за всё это следовало платить отдельно. Фактически, те удобства, которые более обеспеченные жители базы получали в жилых модулях комплексно, для маргиналов и малоимущих продавались отдельными лотами, позволяя сокращать траты в ущерб комфорту и наоборот.
Не задерживаясь в здании, где на молодых прилично одетых ребят уже начали коситься, Дэн с Лейлой отправились на точку, где на трекере отображалось место последнего сигнала с комма приятеля. Вскоре они прибыли к игровому клубу «Игровой клуб». Друзья знали, что Миша регулярно подрабатывает в заведении Никвиста. Ничего удивительного, что именно сюда накануне отправился их неугомонный товарищ, хотя позади у него был довольно насыщенный событиями день. В сравнении с его жильём, бар с виртзалом гораздо больше подходил под понятие если не дома, то приятного места для отдыха.
***
Двое мужчин, одетых в дорогие костюмы, сидели в одном из элитнейших ресторанов планеты Альма, уже многие десятилетия удерживающей статус самого комфортного и безопасного места для проживания толстосумов всех мастей. Достигнув зенита карьеры, или хотя бы на её закате, здесь оседали топ-менеджеры и владельцы межсистемных корпораций, отставные военные и политики высшего звена, звёзды головидения, светила науки, популярные деятели искусства, и им подобная публика.
– Что с пропажей образца на Хофне? Какую команду ты туда отправил разобраться? – вопросил человек, выглядевший несколько младше своего собеседника. Недавно он прошёл процедуру омоложения, потому ставшие нормой возрастные изменения ушли, зато сохранились некоторые неуместно-старческие привычки. Одна из них как раз сейчас проявилась – мужчина попытался протереть платком лысину, которая ныне скрывалась под вновь выросшими на положенном месте густыми черными волосами.
– Там нет наших людей…, – неуверенно начал второй, едва не потянувшись повторить жест визави, но вовремя спохватившись. После конфуза начальника протирание собственной лысины будет выглядеть как издевка. – Владельцы станции отказались их пускать.
– Они действительно думают, что могут нам что-то запрещать? Эта скорлупка в тупиковой системе противопоставила себя нашей корпорации?
– Господин, сейчас мы ограничены в применении силовых мер. Пока не собраны данные по происшествию, атака базы приведёт к потере всех улик. Узнать что-либо после этого станет практически невозможным, если похитители не выдадут себя сами.
– Эмбарго?
– Работаем по этому варианту, но сами понимаете – Хофна достаточно автономна, чтобы продержаться без поставок многие месяцы. След остынет. Поэтому вынужденно согласились на их условия – расследование ведут сотрудники СБ института, к которым они уже в каком-то смысле привыкли.
– Или которых подкупили? – изогнул бровь молодой.
– Не исключаем и этого. Все доклады СБ-шников будут проверяться, а сами они пройдут ментосканирование после завершения сбора материалов.
– Принимается. Что сообщают наши агенты в «Нейрогене»? Есть намёки на открытие новых направлений исследования или увеличение финансирования уже действующих?
– Пока тихо, продолжаем отслеживать ситуацию. Если образец похитили их люди, об этом так или иначе станет известно. В худшем случае наши юристы добьются совместного использования лицензии или партнёрской доли в прибыли с продаж новой продукции. Но если действовала третья сторона, мы можем об этом так и не узнать. Всё же конкурентов в более удалённых системах мы отслеживаем не так плотно.
Черноволосый задумчиво покатал остатки вина в бокале, после чего одним глотком допил его и поднялся из-за стола.
– Разберёшься с проблемой – займёшь место вице-председателя, – бросил он, уже направляясь к выходу.
***
Пробуждение было ожидаемо болезненным. Сознание туманится, в голове взрываются сверхновые, чувства сбоят. Непонятно даже, какое положение в пространстве я сейчас занимаю: сижу, примотанный к стулу, лежу на полу или вовсе подвешен к потолку. Попытавшись открыть глаза, увидел режуще-яркий свет и ощутил подступающую тошноту. Снова плотно сомкнул веки. Будто сквозь вату услышал шелест отъехавшей в сторону двери и чьи-то шаги – скорее фиксируемые каким-то атавистическим чувством вибрации, чем воспринимаемые слухом. Не могу сказать, на чём основывалась моя уверенность, но я знал, что в комнату зашли двое. После каких-то манипуляций, сопровождавшихся писком электронного оборудования, позвякиванием и прочим техническим аккомпанементом, пара завела негромкий разговор. Наконец, один из вошедших приблизился и положил мне на голову узкую прохладную ладошку.
- Миша…, – со смесью надежды и боли произнёс знакомый женский голос.
- Кх-х-х, - первая попытка ответить не удалась. Горло пересохло и саднило, язык болтался во рту как чужой – кажется, я даже умудрился его прикусить. – Кх…
Ни одного связного слова из моих уст так и не вылетело. Глаза, которые вновь попытался открыть, отчаянно слезились и видели только размытые пятна. Впрочем, никаких визуальных подтверждений моей догадки о личности посетительницы не требовалось – от прикосновения подруги между нами словно сформировалась незримая связь, которая передавала, казалось, больше, чем способна донести речь и чем могут узреть глаза.
Лейла, железная Лейла, не плакавшая, наверное, даже когда акушерка ударила её по попе в момент рождения, сейчас сотрясалась в безмолвных рыданиях, которые я ощущал по дрожанию её ладони. Снова и снова я пытался отозваться, но всё так же безуспешно хрипел и сипел, чем, кажется, ещё больше расстроил подругу.
– Не стоит здесь задерживаться. Он не может говорить, и я не уверен, что даже понимает вас, – мягко и успокаивающе проговорил мужской голос. – Его состоянию уже ничего не угрожает, дальнейшее лечение будет проходить в медкапсуле. Чем скорее ваш друг в ней окажется, тем раньше вы увидите его здоровым.
– Он слышит, я это чувствую! – сдавленно ответила девушка.
– Тем более не нужно заставлять больного нервничать. Пойдёмте.
Посетители вышли, а вскоре доктор – а кем ещё он мог быть – вернулся один и, видимо по инерции, продолжил своим обволакивающим баритоном успокаивать уже отсутствующую собеседницу.
– Всё с вашим парнишкой будет хорошо. Ментосканирование эти бандиты только начали, даже в интенсивном режиме необратимых повреждений нанести просто не успели бы. Сейчас запустим диагност и быстренько определимся с эпикризом, а там и программу лечения подберём. На таком оборудовании грех будет не вернуть его в норму за пару-тройку дней.
Медик продолжал диалог с воображаемым конфидентом, но плавно опустившаяся крышка медицинской капсулы герметично отсекла внешние звуки, а затем внутрь начал поступать эфир, и моё сознание почти мгновенно погасло.
Когда я очнулся в следующий раз, самочувствие было куда лучше. Предупреждённые о времени завершения лечебных процедур, друзья уже ждали возле моего ложа. Едва капсула открылась, как надо мной склонился врач, за плечом которого маячила белобрысая голова Дэна. Лейла скромно осталась в сторонке – вероятно, не пожелала меня смущать: был я, естественно, совершенно голым. Когда я был на грани жизни и смерти, такие нюансы девушку не заботили, но сейчас воспитание взяло верх.
Слыша ранее голос медика, я ожидал увидеть эдакого солидного пожилого профессора, с румяными пухлыми щеками и со шлемом седых волос на голове. Сейчас же, когда глаза вполне нормально реагировали на предусмотрительно сниженное освещение в палате, передо мной предстал человек лет тридцати на вид, худощавый и темноволосый. Даже халата на нём не было, отчего я совсем было усомнился в первоначальных выводах и заподозрил, что вижу другого врача, а то и какого-нибудь практиканта или техника. Но тот быстро развеял все сомнения, характерным располагающим голосом спросив меня о самочувствии.
– Кхс-с-с…- вместо бодрого ответа о своём прекрасном состоянии я только зашипел, словно прохудившийся пневмошланг. С ужасом понял, что немота никуда не делась, и язык по-прежнему ощущается во рту бесполезным отростком.
– Не спешите, сейчас дам водички.
Врач отошёл и через двадцать секунд принёс что-то вроде детской бутылочки с соской на горлышке. Отпив воды, я сделал ещё одну попытку заговорить – и вновь неудачно.
– Мистер Хубер, что с ним? – встревоженно спросила из своего угла Лейла.
– Сейчас запустим глубокую диагностику. Придётся подождать.
Вопреки своему болтливому обыкновению, в этот раз доктор работал молча. Он быстро вбил в инфопанель программу обследования, выверенными движениями вставил картриджи с расходниками, после чего крышка капсулы закрылась, оставляя меня в одиночестве и тишине.
На этот раз, для разнообразия, я оставался в сознании. Лежал и вспоминал, что произошло после того, как я покинул клуб Старика. «Шёл, упал…» – это понятно. Как и то, что моя задумка на ближайшую половину суток перегрузить мозги валом информации сработала. По крайней мере, в сознание я пришёл не на прозекторском столе, а уже после спасения из рук злоумышленников. На это и был расчёт – отключиться до прихода помощи. В жизни не поверю, что Никвист не отслеживает подступы к своей резиденции. Да что там говорить, если у него чуть ли не вся станция под колпаком. А значит, кавалерия должна была подоспеть очень быстро.
Вопрос в том, помогает ли метод «мозги в банке» обмануть ментосканер. Подобного опыта у меня ещё не было, так что пока мог лишь надеяться на успех. Подробнее узнаю у партнёра, когда встречусь с ним снова. То есть, уже босса ведь, мда… Непривычно считать себя чьим-то подчинённым, да ещё и с таким долгом за спиной, который обязывает быть очень хорошим исполнителем.
Решив оставить пока эти мысли, переключился на ревизию того, что успел в условно-автоматическом режиме наработать мой мозг. Когда я осознал, какая появилась прибавка в знаниях по экспериментальной нейросети, то даже не мог с ходу решить – ругаться или смеяться. Нет, знаний на уровне разработчиков у меня не появилось, с этим вышла осечка. Судя по результатам анализа, подобных знаний не было и у тех, кого я считал разработчиками. На деле же учёные «Сателлита» были похожи на последователей карго-культа. Такие себе дикари, которые повторяют подсмотренные у белых людей действия: строят в джунглях взлётные полосы и вышки из бамбука, надевают наушники из половинок кокосов, маршируют с палками вместо винтовок – чтобы и к ним прилетели железные птицы и принесли небесные дары. Проще сказать – корпоранты где-то добыли нейросеть нового типа и пытались её воссоздать. Получалось не очень. А теперь, без единственного действующего образца, и вовсе дело выглядит бесперспективно.
Теперь вопрос: «ставить ли себе экспериментальную нейросеть?» – стал чуть менее пугающим. Раз уж научники пытались скопировать уведённый мной образец, то он, в отличие от их поделок, должен быть функциональным – глупо ведь воспроизводить то, что не работает. И коль даже с их кустарщиной были шансы на успех, то сейчас они повысились кратно. А ещё, терзают меня сомнения, что особого выбора-то и не осталось – похоже, что недавний разгон мозга стал тем пёрышком, под весом которого порвались последние ниточки между телом и разумом. Потому и лежу сейчас бессловесным манекеном. Надеюсь, доктор распознает проблему, а друзья вспомнят о предложенном мной решении.
Начало книги здесь
Продолжение здесь
