Радуясь, что согласно обычаю, женщина не должна открывать лица перед посторонними мужчинами, Кесем поплотнее натянула платок. Ей очень не хотелось, чтобы поданные увидели тревогу на лице, а так все эмоции надежно скрыты. Вряд ли кто сумеет прочитать что-либо в ее глазах. За годы власти султанша научилась смотреть бесстрастно.
Заговорщики смотрели на нее. На их лицах читалось явное нетерпение. Однако она продолжала молчать. И лишь увидев, как многие стали нетерпеливо переглядываться, произнесла:
— Вы все прекрасно знаете, многое из перечисленного является подлыми делами нечестивых министров. Даю вам слово, они будут смещены. а на их место будут поставлены только хорошие и мудрые люди.
— Какой от этого толк? — серьезно произнес Ханифе-заде, — разве султан ранее не предал смерти хороших и доблестных людей? А ведь они служили ему и государству верой и правдой! Да только это ему не было надо! Никто не знает, что скрывается в его голове, увенчанной богатым тюрбаном и никто не ведает, какой мед вливают ему в уши подлые изменники! Мы не выступаем против династии. Мы просто хотим поставить на трон нового султана.
— Какие глупые люди, — скептично подумала Кесем, — что изменится? Абсолютно ничего! Точно также вокруг него начнут кружится стаи ворон, которые будут каркать лишь то, что им надо... А он в силу своей неопытности станет делать все, что ему скажут. В лучшем случае его правление закончится заточением в Кафесе, в худшем даже страшно представить...
Внутри все билось от напряжения. Мудрая женщина понимала, от того, чье имя назовут в качестве претендента, зависит многое. С полным основанием можно сказать: в данный момент решается судьба империи и Османской династии. Поэтому сделала шаг вперед, словно желая принять удар в грудь, отрывисто спросила:
— И кого вы хотите?
Все, что угодно, желала услышать, но только не это. Ханифе-заде величественно поднял голову, явно желая показать свое превосходство над всеми окружающими, в том числе и над самой султаншей. А затем быстро, словно боясь, что его могут прервать, произнес:
— Сумасшедший не должен царствовать, какого бы возраста он ни был. Так что пусть лучше на троне будет ребенок, одаренный разумом. Когда правитель разумен, пусть даже это и ребенок, мудрый визирь сумеет восстановить порядок. Наше предложение, против которого вы не станете возражать такое: следующим правителем должен стать шехзаде Мехмед!
— Кто бы спорил, — мелькнуло в голове, — а я не стану. Сейчас главное выиграть время и перехватить инициативу. Это хорошо, что они видят султаном Мехмеда. Значит, еще не все потеряно.
А вслух твердо произнесла:
— Будет так! — твердо сказала Кесем, — если мой сын Ибрагим откажется от престола, то я сама приведу моего внука, шехзаде Мехмеда и сама надену тюрбан ему на голову. Но и вы должны дать мне слово: вы не станете убивать моего сына! Ибо это грех убивать безумца. Вы его просто вернете в Кафес.
Над головами пронесся легкий шум. Дальнейшее бурное общение заняло более двух часов, наконец-то пришли к единому решению: командир янычар, которых она всегда так опасалась, отправится к Ибрагиму и потребует выслушать их требования.
Первым в них значилась отставка Великого визиря Ахмеда-паши, который всем надоел своим непрофессионализмом и заносчивостью. Откровенно говоря, султанше в глубине души было жалко пашу. Не своим делом занимался этот человек. По неизвестной причине, сын военного, грек по национальности, решил не продолжать семейной традиции и направил свои стопы в государственное управление. Ахмед-паша твердо шел к намеченной цели и достиг в карьере неплохих результатов. Кесем не успела понять, когда он вдруг стал оказывать влияние на султана. Зато сразу узнала о решение сына назначить его Великим визирем. Ах, как он гордился, когда сумел добиться высшей ступени в государственной иерархии. Глупец! Забыл главное правило: чем выше небо, тем дальше земля...
С первых дней стало ясно: этот человек явно не подходит к такой должности. В отличии от других визирей, паша занимался не государственными делами, а доставал шкурки соболя и янтарь для своего повелителя. На это особого ума не требовалось. Да он и не стремился его показать. Считал, что в его работе основное угождать султану, а не заниматься реформами.
В итоге, его действия привели к тому, что в бюджете появился огромный дефицит, который и без этого имелся по причине неудачной Критской войны. Дабы хоть как-то пополнить казну, Ахмед-паша ничего лучшего не придумал, как ввести новый налог, чем вызвал гнев народа, мгновенно поддержанный янычарами… Благодаря их стараниями, именно в визире многие видели причину всех бед. В принципе, это было недалеко от истины. Пользы с его деятельности никакой не имелось.
Кесем предсказывала ему бедствия, да только визирь не внял ее словам. Полностью проигнорировал ее письмо, а потом передал, что просит его не беспокоить по глупостям. Так что, по крупному счету ей было все равно, что с ним станет. Не послушал, пусть получает по полной!.. В общем, ей она ответила согласием на все прозвучавшие предложения и решила терпеливо ждать исходя, умоляя небеса лишь об одном: сохранить жизнь сыну
Вполне ожидаемо, увидев перед собой разъяренные лица, Ибрагим тут же согласился отправить в отставку верного слугу. Узнав об этом, Ахмед-паша попытался спастись и спрятаться, однако его поймали. Разъяренная толпа жутко расправилась с визирем, разорвав его тело на множество частей. Случилось это 7 августа 1648 года... Именно после этой трагедии Ахмед-паша получил прозвище «хезарпаре», что означало «тысяча штук».
Публикация по теме: Одинокая волчица, книга 2, часть 31
Продолжение по ссылке