Глава 3
Как правило, свой день Королева Анна начинала не раньше одиннадцати. Нет, не совсем так. Рано утром она делала над собой нечеловеческое усилие и медленно, шаркая ногами обутыми в шёлковые домашние туфли, выплывала из спальни с тем, чтобы проводить детей в школу. Ибо МАТЬ!
- Лучше бы она этого не делала! - смеялся Костя, описывая ежеутреннюю сцену Лере.
Чаще всего по утрам Анна жестоко страдала от небезызвестной болезни под птичьим названием перепел, выглядела несчастной, помятой, несвежей, а потому злилась и ежесекундно взрывалась, благо семья большая, есть на кого сорваться и, при желании, всласть поорать. Неважно, что всем плевать, душу отвести, в любом случае, можно. Путаясь у всех под ногами, неприбранная, нечесанная Анна хриплым со сна голосом раздавала направо и налево бессмысленные команды и указания, которые дети благополучно пропускали мимо ушей. Однако сие действо позволяло Анне чувствовать, что долг свой материнский она честно выполнила, стало быть можно быть спокойной, удовлетворённой и собой довольной.
- Как это выдержать?! - поднося ухоженную руку к лицу, произносила Анна время от времени, ни к кому конкретно не обращаясь.
"Господи, какая же д... а!" - беззлобно думал Костя, стоя в ожидании, когда "его" дети будут, наконец, готовы. За ним "закрепили" младших. В первую очередь надлежало отвезти в детский сад шестилетнюю Дашу, затем в школу девятилетнего Архипа.
Приехать вовремя удавалось очень редко, точнее - почти никогда. Детей Антонина Петровна, по одной ей ведомой причине, будила только тогда, когда они уже должны были выходить из дома. Будильников ни один из наследников не слышал, а полагаться на Анну было и вовсе смешно, никто, собственно, и не полагался. Костя успевал погулять с Моней, привести её, помыть лапы, покормить, а после с любопытством понаблюдать как собирается королевское семейство. Всё повторялось изо дня в день, более или менее одинаково, с незначительными отклонениями. Мальчишки резво носились из угла в угол, сбивая друг друга, то и дело затевая потасовки и катаясь клубками по всей квартире. Летала одежда и обувь, портфели, учебники, тетради и ручки, слышались смех, крики, площадная брань. Даша, будто приведение, бродила от стены к стене с закрытыми глазами, силясь проснуться, Антонина Петровна безуспешно пыталась организовать детей, собрать всех в кучу, призвать к порядку. Анна оглушительно орала, топала ногами и хлопала в ладоши, стараясь привлечь к себе внимание отпрысков, не слышавших её в упор. Отчаявшись, Королева срывалась на тонкий, пронзительный визг с тем же отрицательным результатом.
- Какой дурдом! - весело смеялась Ульяна, живо представляя себе описанное.
Помимо Кости в семье имелось ещё четыре водителя. Один из которых возил старших погодок Матвея и Дена, другой занимался исключительно средним Борисом, поскольку тот всерьёз посвятил себя спорту и жил по индивидуальному графику. Третий - водитель выходного дня, приезжал только в субботу и воскресенье, независимо от того, нужно было куда-то ехать или нет. В его обязанности входило стоять у подъезда и ждать пока Королева определится с планами. Случалось, что стоять приходилось весь день, не имея возможности отойти не то, что поесть, но и пописать.
И, наконец, четвёртый - Виталий. Сей персонаж почитал себя избранным, ведь слыл среди остальных никем иным, как доверенным лицом самого шефа. Возил его повсюду, когда тот наведывался из родной Твери в Москву, выполнял разного рода мелкие и средние поручения и, самое главное, гордо выдавал зарплату коллегам. Личностью Виталий был мутной, кислой, весьма подозрительной и крайне неприятной, из тех немногих, кто рождён прислуживать и голову почтительно склонять. Имей Виталий хвост, он истово вилял бы им всякий раз при виде Великого. Приехав из Беларуси каких-то пять лет назад, сей огурец ухитрился пристроиться к Холоду и втереться к тому в доверие настолько, что Ужасный поселил верного, безотказного холопа в меньшей из своих квартир на проспекте Мира, а так же позволил ему пользоваться одной из машин в личных целях. Не имея ничего своего, Виталий, тем не менее, перевез в Москву жену, тёщу и двоих детей. И всё же, что бы он о себе не думал, его сторонились и держаться ему невольно приходилось особняком. Стоило Виталию появиться в комнате отдыха, как крамольные разговоры мгновенно смолкали, а водители начинали один за другим расходиться. Кто покурить, а кто дождаться распоряжений своего босса в машине, слушая радио.
- Есть в нём что-то отталкивающее, настораживающее. Ощущение от него такое, что нож воткнет в спину и не поморщится, лишь бы себя не обидеть, - поделился наблюдениями Лисецкий. - Видел я пару раз как он с Холодом общается. Заискивает, в глаза заглядывает, разве что не танцует от восхищения и язык не высовывает как восторженная шавка. На всё готов, лишь бы место сохранить. Скажи ему Холод что нужно ботинки вылизать, не раздумывая броситься лизать.
- Интуиция тебя ещё ни разу не подводила, - заметила Лера. - Держись от него подальше. Кто знает, что там у него в голове...Подставить может. Не знаю...
-Тем более, что никто с ним общаться не хочет. Это же не просто так? Правда? - серьёзно добавила Ульяна.
Уж что что, а пообщаться в свободное время водители ой, как любили. Все знали всё и обо всех. То было небольшое сплочённое братство, закрытое сообщество единомышленников, сродни тайному клубу, где рассказывают друг другу о тяжёлых буднях в обществе не вполне здоровых людей с манией величия, с коронами, вросшими в череп.
Страдали "хозяева", как правило, именно ею, манией величия, но встречались, порой, и другие, столь же тяжёлые, навязчивые идеи и недуги, основанные на чувстве собственного безусловного превосходства. Нормальные, адекватные создания если и попадались, то как случайная радость, небывалое везенье, одним словом - чудо. Те, кому посчастливилось попасть к таким на работу, по большей части молчали, стыдливо пряча взоры.
- Вдова одного высокого чина уволила своего охранника после пятнадцати лет безупречной службы только за то, что тот позволил зайти в лифт школьнику, жителю того же подъезда, когда в нём ехала ОНА, - поведал Костя семье одну из историй сумасшедшего дома.
- А что никому нельзя было в лифт заходить?! - удивилась Ульяна.
- Если ехала ОНА, то никому. Даже ребёнку, - кивнул Лисецкий. - И она же была инициатором настоящей войны, когда настойчиво и планомерно добивалась того, чтобы водители не имели права пользоваться лифтами, только лестницей. Челядь должна ходить ногами, не гоже в одном лифте с господами разъезжать. К счастью, добиться этого ей не удалось. Говорят, переживала очень! Приболела даже. Сердце стало пошаливать.
- Боже мой! - закатила глаза Лера. - Какая цаца!
- А ещё одна ненормальная трижды в неделю гоняла своего водителя из Москвы в Сергиев Посад и обратно, там жила её мама. Мама обожала делать тефтели, и их следовало забирать сразу по мере готовности. Но дело даже не в этом, а том, что тефтели потом демонстративно отдавали собаке, потому что есть их было решительно невозможно. Случалось, что водителю приходилось разворачиваться дважды, если мадам вдруг что-то "забыла". И не было бы в этом ничего страшного, потому как работа есть работа. Однако для недавно разбогатевших дамочек, переставших чуять ноги, то была лишь игра, сладкая как мёд. Круто же, вдруг подняться из грязи и стать всесильным кукловодом, дёргать за ниточки живую ляльку в образе взрослого солидного дядьки. Скажу поехать и поедет, потребую развернуться, развернётся. Пусть покатается и чтобы рот на замке . Жить-то ему на что-то надо.
А как приятно потом созвониться и сказать, заливаясь неестественным смехом:
- Ну а я тебе что говорила, мамочка?! Быдло оно быдло и есть. И не надо их жалеть, пусть ещё благодарны будут. Мы им рабочие места даём.
- Ты как? Держишься? - спросила Лера.
- Есть чувство, что уходить не время. Ты не волнуйся, я поработаю. Хотя знаешь, другие мужики на меня ставки делали, спорили, сколько я у Анны продержусь. Самое большее давали месяц. Все проиграли - третий пошёл.
- Ничего себе! - засмеялась Лера и обняла мужа.
Надежда Ровицкая
.