— Это что ещё за показательные выступления, — Кашников вопросительно посмотрел на Нину.
— Послушайте Константин, я разрешила вам прийти, потому что вы просили просто поговорить. А теперь начали распускать руки. Уходите, и больше никогда сюда не возвращайтесь.
— Но Нина, — Кашников растерялся, — вы мне нравитесь, и мне показалось что я вам тоже.
—Вам показалось, вы мне совсем не нравитесь, поэтому уходите.
Константин понурив голову побрёл к воротам, Нина закрыла за ним дверь и ушла в дом.
Маша ждала, когда мать вернётся с работы и принесёт ей хорошие новости. Поэтому едва Евдокия переступила порог, набросилась на неё с вопросами.
— Мам, ты у Якова Спиридоновича была, что он сказал?
— Да ничего хорошего, рассчитывайся дочка, в Терновку работать пойдёшь.
— Как в Терновку, я не хочу там работать.
— А что поделаешь, зажрался мой братец. Даже слушать не стал. Сказал если нянечкой работать не хочешь, иди телят выращивать. Как я с ним не пыталась поговорить, он одно твердит, Дмитриева права, ты с детьми работать не умеешь, хоть и в институте учишься. Ольке Быковой твою группу отдали, этой замухрышке, она видите ли тактичная и внимательная.
— Но ведь это, каждый день нужно будет по четыре километра туда и обратно ходить. Осень не за горами, а за ней и зима.
— Ничего, пока тепло и сухо, будешь ходить. Потом на квартиру к тётке Паше определишься, она подруга моя.
— А как же Володька, он тогда меня совсем забудет. И так в Климовку ездил, а сейчас говорят к Нинке Свиридовой стал похаживать.
— Дался тебе этот Володька, забудь ты про него, скалозуб и бабник. В Терновке другого себе найдёшь,ты у меня вон какая красавица. Уж что,что, а без жениха не останешься.
— Мам, но я люблю его, и другой мне не нужен.
— Ну а если любишь, тем более, нужно кого-то найти.
— Это зачем ещё?
— Чтобы приревновал, чтобы понял, тебя ценить нужно. А то конечно, видит, ты всех от себя гонишь, вот и распушил хвост. А как только узнает что у тебя другой появился, сразу прибежит. Мужики они такие, им подавай чужое, потому как слаще кажется.
Доводы матери подействовали на Машу, она немного успокоилась. На следующий день пошла в контору и написала заявление на расчёт. Ей сказали отработать две недели, но она подняла такой скандал, что Лучкин приказал отпустить немедленно: “Пускай идёт восвояси, в садике без неё спокойнее будет”.
И вот уже третью неделю, она работала в Терновке. Детский сад там был небольшой, дети разных возрастов находились все в одной группе. Заведующая пожилая женщина, вечно занятая домашними проблемами, на работе появлялась только утром. Потом под благовидным предлогом уходила домой, оставляя вместо себя нянечку. Поэтому приходу нового воспитателя обрадовалась, и на то какими методами работает Маша, внимания не обращала. Для неё было главное, что теперь всё в её отсутствие под присмотром. Валентина Никитична давно бы ушла на пенсию, но единственная дочь развелась с мужем, и теперь растила троих детей одна. Средств катастрофически не хватало, вот и приходилось ей, больной пожилой женщине работать, и в придачу держать дома большое хозяйство. Двух коров, поросят, и ещё кучу мелкой живности. Всё что получалось выручить, отправляла в город. Светочка с внуками ютилась в комнате в общежитии, и у них была мечта, купить небольшой домик в частном секторе, вот на него и копили.
Евдокия шла после обеденного перерыва на работу. В углу скотного двора заметила небольшую группу телятниц и направилась к ним: “Интересно, кому они там кости перемывают, может Машке моей, если это так, то я им сейчас задам”. Подходя поближе услышала как Лизка Емелена говорила.
— Ой бабоньки, у соседки моей сразу два ухажёра появилось, не знает бедная за кого держаться, толи за инженера, толи за шофёра. Прямо испереживалась вся, аж с лица спала.
— Ты это о ком тут балаболишь, Лизка, — спросила Евдокия подходя поближе.
— Как о ком, о Нинке Свиридовой, — дыхнув винным перегаром ответила Емелина.
— А, ты об этой. Ну теперь понятно, почему у неё дочка такая выросла. Мамаше некогда ребёнком заниматься, нужно хахалей обхаживать.
— Вот, вот, и я про то же, — закивала головой Лизка, — она ведь у дочки твоей жениха уводит. Володька Одинцов к ней повадился. Видела недавно, как он со двора Нинкиного уходил. Сначала он, потом следом инженер этот новый, выскочил. Видать время попутали, вместе на свиданку явились. Ни стыда не совести у бабы.
— Нужен этот Одинцов моей Маруси, как телеге пятое колесо. Она сейчас у меня в Терновке работает. Заведующая ею нахвалится не может, и председатель доволен. А тамошние парни прямо все до одного к ней в женихи набиваются.
— Так прямо и все, — усмехнулась Настя Шипова, мать Гошки, которому не раз доставалось в садике от Марии.
— Да, так прямо и все, — горделиво вскинув голову, ответила Евдокия.
— Зато у нас в садике, не знают какому Богу молиться, за то что он убрал Машку твою. Дети теперь с удовольствием туда идут, а раньше приходилось чуть ли не на вожжах тащить.
— Ты чего несёшь, за детьми не смотрите, что ты, что Нинка эта, а потом крайнего ищите.
— Во, во, и я про тоже, — поддержала Евдокию Емелина.
— А ты бы рот свой прикрыла, — повернулась к Лизавете Настя, — тебя вообще вместе с муженьком твоим посадить нужно было. Угробили Гришку, теперь про Нину сплетни распускать начала. Уймись алкашка, а то я тебе последние твои волосёнки вырву.
— Только попробуй тронь, я участковому заявление напишу, — огрызнулась Лизавета, но всё же отошла от Насти на безопасное расстояние.
— Вы что тут за базар устроили, — окликнула женщин заведующая фермой.
— Да вот, Емелина с утра опохмелилась, а теперь сплетни тут разносит, — ответила Настя.
— Лизавета, ты опять что ли навеселе? — приблизившись к Емелиной, спросила Зинаида Родионовна.
— Да нет, что вы, это Шипиха всё выдумала— стала оправдываться Лизавета.
— Дыхни, — потребовала Пенкина.
— Не пила я, — Лизавета попятилась от заведующей.
— Я сказала дыхни.
Лизавета дыхнула в сторону.
— Иди домой и проспись, это тебе последнее предупреждение. В следующий раз сразу выгоню.
— Да не пила я, это вчерашнее.
— А мне всё равно вчерашнее или сегодняшнее, явишься с перегаром, пеняй на себя.
— А как же телятки мои?
— Настя накормит, а тебе прогул поставлю, поэтому зарплаты в этом месяце не жди.
— Ну Шипиха, погоди у мен, я тебе устрою, — пригрозила Лизка, и поплелась прочь со скотного двора.
Женщины разошлись каждая к своей группе телят. “Интересно, правду болтала Лизка или нет. Если правду, то лучше чтобы это до Машки моей не дошло. А то как узнает про Одинцова, так и бросит работу в Терновке. Она ведь упрямая как не пойми что. Вот на кой ей это Володька сдался, одна маята с ним. Надо на квартиру её определять, пускай подальше будет”. Думала Евдокия, рассыпая муку по кормушкам.
— Девчата, нам на колхоз выделили три тонны удобрений, нужно ехать в район и всё там оформить, — зайдя в комнату к счетоводам, сообщил Лучкин.
— Яков Спиридонович, мне некогда этим заниматься, квартальный отчёт готовить нужно, — ответила ему Окунева.
— Ну так пошли кого нибудь вместо себя.
— Кого я пошлю, у Лены дочка вторую неделю болеет, а Нина мне помогает, — огрызнулась Окунева.
— Ничего не знаю, посылай вон хоть Феню, но чтобы документы были оформлены, и удобрения получены, — рассердившись прокричал Лучкин и хлопнув дверью вышел.
— Ну что Нин, придётся тебе ехать, — вздохнув сказала Окунева.
— Хорошо, Людмила Александровна, я поеду. Когда нужно?
— Прямо сейчас, — раздался из-за двери голос председателя, — машина около крыльца ждёт.
Нина быстро собралась, и вышла на улицу. У крыльца конторы стояла полуторка Одинцова.