Мы много знаем о путешествии Фернана Магеллана, о первом плавании вокруг света. Эта история изложена в школьных учебниках, в популярных статьях, в цветастой повести Цвейга, в историческом многотомнике Магидовича. Однако мало кто интересуется подоплёкой: практически всё, что мы читаем, основано на дневниках Пигафетты, соратника Магеллана. Выясняется, что в истории первой кругосветки много загадочного: не только о том, кто реально был первым, но и во многом другом.
Антонио Пигафетта был отпрыском богатого венецианского рода. Лавры фамилии и барыши торговца ему, видимо, не грели душу. Смолоду он бродит по Европе, добрается и до Севильи. Каким-то боком попадает в экспедицию: без опыта дальних странствий, мореплавания, беллетристики, да и просто жизни. Однако оказался он на своём месте: день за днём он просто излагает на бумагу, что видел и слышал. Ему посчастливилось дожить до возвращения, а нам - прочесть не просто сухие выдержки из судовых журналов, а полную историю плавания, хоть и в порывистом, романтическом изложении. Дневники эти переведены на русский, ознакомиться может каждый.
Канву путешествия знают все, так что переходим сразу к загадкам: кто же был первым? Легко найдем ответ, и многие в курсе: поскольку Магеллан погиб на Филиппинах, у острова Себу, экспедицию завершил испанец Хуан Себастьян Элькано, баск по происхождению. Именно он привел уцелевший корабль "Виктория" обратно в Севилью. С этим не поспоришь, ведь сам Карл V, король Испании, пожаловал его дворянским чином, пенсией и гербом: земным кругом с надписью "Primus circumdedisti me (ты первый обогнул меня)". В родном городе есть памятник капитану и его подвигу, но... Это не вся история, как нередко бывает с открытиями. Всё намного сложнее.
По праву первыми надо считать и остальных вернувшихся моряков: кроме капитана их было 17 уцелевших счастливцев. Они, конечно, подчинённые участники экспедиции, как, например, эскимосы в покорении северного полюса. Их имена надо разыскивать по документам, но и спора тут нет, они первые, хоть и не главные... Что интересно, Элькано ведь мог сорвать всю экспедицию: он принимал участие в заговоре против Магеллана, не веря в успех. Только энергия, хитрость, боевой опыт Магеллана спасли кругосветку в той бухте Патагонии. Однако "саботажник" Элькано и сам, оказавшись волей судьбы во главе, проявил героизм и предприимчивость, и несомненно достоин быть первым, но был ли? Разберемся.
Надо сказать, что Магеллан был завоевателем не менее заслуженным, чем мореплавателем. Достоверно известно, что служил он в португальских колониях в Индии и далее к востоку, участвуя во многих сражениях. Оттуда, с края света, вывез он слугу-малайца Энрике, который последовал за хозяином и в первую кругосветку. Сбежал слуга сразу после гибели Магеллана, и, несомненно, вернулся в родные края: еще на Филиппинах встретил он своих соотечественников. Получается, что из простых людей именно малаец Энрике первым замкнул земной круг. Так случается с открытиями, например, что первый не Колумб, а безызвестный викинг... О "первенстве" Энрике пишут и Пигафетта, и Цвейг вслед за ним, оно не секрет для читающих, но... все ли это "кругосветные" первенцы?
Есть соображение, которое упускают учебники: Магеллан по службе не раз был в Гоа и Малакке со штурмовыми эскадрами, забираясь, таким образом, на самый юго-восиок Азии, до нынешнего Сингапура. Провел он в дальних морских экспедициях не один год, с 1506 по 1512, если точнее. В ту пору европейцы изрядно скупали пряности, но через арабов, втридорога, и очень настойчиво пробивались к первоисточнику этого богатства, к островам Пряностей, до которых оставалось рукой подать - всего две тысячи километров. Не мудрено, что после окончательного взятия Малакки португальцы сразу же снарядили и такую "пряную" экспедицию. Суда направились на восток, к островам Пряностей (ныне Молуккским). Один из кораблей вёл Франсишку Серран, боевой товарищ Магеллана. Вот что пишет, например, историк В.А. Субботтин в книге "Великие открытия. Колумб. Васка да Гама. Магеллан" (1998):
"Сведения о том, что делал Магеллан после захвата Малакки до 1514 г., противоречивы. Часть историков XVI–XVII вв. писала, что он был в составе экспедиции, направленной Албукерки к Молуккским островам из Малакки сразу после ее захвата. Достоверно лишь то, что в этой экспедиции одним из кораблей командовал его друг Серран, тот самый, которого он спас от малайцев, напавших на спутников Секейры. Оставив военную службу и занявшись торговлей, Магеллан мог уйти в плавание к Молуккам на свой страх и риск. Если это так, то, начиная с 1505 г. и до своей смерти в 1521 г., он пересек все меридианы западного и восточного полушарий, впервые в истории объехал вокруг света, правда, не за одно плавание."
Более конкретные сведения приводит историк Испании Я.М.Свет в детальнейшем предисловии к дневникам Пигафетты:
"Арагонский историк XVI века Архенсола сообщает, что Магеллан побывал на каких-то островах, расположенных в 600 лигах (т. е. около 3000 —3500 км) от Малакки. Будучи там, он переписывался с Серраном, который якобы звал его к себе на остров Тернате. Один из испанских историков X V I столетия, Овьедо, указывает, что Магеллан, отправляясь в свое знаменитое плавание, оставил в Индийском Совете записку, в которой упоминалось о его пребывании в Восточных Индиях и на Островах Пряностей."
Иными словами, вполне вероятно, что Магеллан побывал на Молукках, отчего и загорелся идеей кругосветки. Если так, то именно он первым обошел вокруг света, хоть и не замкнул круг в точности. Ведь место, где он погиб, остров Себу (как и все Филиппины), находится западнее Молуккских островов. То есть Магеллан даже переборщил на несколько градусов долготы: примерно на четыре сотни километров...
Фернан Магеллан был деятельный и, можно сказать, отчаянный человек: брался за всё, что предлагала судьба, совался во все предприятия, добиваясь успеха. Не раз рисковал, спасая сослуживцев, находя выход из самых безвыходных ситуаций. Так что звания "первый" он вполне достоин, пусть и наряду с остальными, тоже первыми. Если же не был он на Молукках (конкретных документов не сохранилось), то всё ж его круг почти замкнут: не дошел он до полного всего лишь две тысячи километров из восьмидесяти тысяч, пройденных его эскадрой.
Это вообще парадоксы первенства, ирония судьбы. Позже напишу и об Антарктиде, и о Северном Плюсе, может о Колумбе-Веспуччи и об Эвересте. А может, и не... ,)
Еще одно не даёт покоя: отчего капитаны подняли бунт, и не один, да и после разгрома заговорщиков упирались, уводили суда, дезертировали, саботировали мероприятие такого заслуженного командора? Секрет кажется прост, как и отсутствие памятника Магеллану в Испании: он не испанец. По сути, перебежчик, и подчиняться ему было зазорно, особенно гордым кастильцам. Характер суровый, замашки диктаторские... Недаром с большой помпой испанцы официально возвеличили Элькано и по наветам других капитанов, обесчестили память Магеллана, лишили пенсии его семью. Только позже другие европейцы вернули лавры Магеллану. Но это не вся правда: чтобы понять, стоит глянуть на карты того времени. На них Америка стыкуется с непонятным, грозным южным материком узким перешейком, который рассечен Магеллановым проливом.
Но это стало понятно лишь после Магеллана, а до того не было пролива, не было и узкого перешейка! Америка широко и плавно сливалась южным материком, Terra Australis. Потратив месяцы на исследование этого монолитного южного побережья, без малейших признаков прохода на запад, подходя к холодным водам, в каких горячие испанцы никогда не плавали - как было не разувериться? Ведь спокон веку все мудрецы на юге полагали мощнейший материк, в противовес северному океану... Вдоль берега этой Terra Australis, в представлении недоверчивых, и шла экспедиция, постепенно поворачивая к востоку, по сути, ложась на обратный путь, во враждебные португальские владения. Еще два-три месяца таких исследований бесконечных заливов, фьордов, рек - и всем бы грозила вторая холодная зимовка с ее штормами и, возможно, снегами. Кончались припасы, начинали ловить крыс, что в деталях описывает Пигафетта. По сути, португальца Магеллана считали упрямцем, может даже и безумцем, а может и двойным предателем. С учётом его воинственного характера, не мудрено было не сговориться за спиной... Если бы наша планета имела другой рисунок материков, кто б осудил их? Все заливы до сих пор оказывались тупиками, и мало того, во многие впадали крупные реки, что означало просторные водосборные земли на западе и удаленность, если не полное отсутствие океана, названного впоследствии Тихим. Это представление о южной части Атлантики хорошо видно на карте турецкого адмирала-картографа Пири-реиса, составленной по многочисленным сведениям из разных стран, незадолго до отплытия экспедиции Магеллана. Никакого перешейка, никакого пролива, никакого океана на западе: только мощный единый американо-антарктический материк. Даже и не материк, а сухопутный окоём всей планеты...
Надо быть фанатичным исследователем, таким как Магеллан, чтобы больше года долбиться в эту могучую сухопутную стену, в тысячелетнее незнание и заблуждение. Истово верить, что стена не высока и не столь широка, и что за ней - не бесконечные равнины, а новая, широченная морская гладь, соединенная со всеми прежде открытыми морями - западным морем-океаном конкистадоров, морем китайцев, филиппинцев, малайцев и молуккцев... Честь и хвала таким первопроходцам! Их вела, конечно, жажда славы, наживы, но еще более - неутолимая страсть к изысканиям, жажда открытия. По сути, таких плаваний до Магеллана не было даже близко: все они шли вдоль берегов, среди островов, в виду обитаемых земель. Колумб первым плыл в никуда, но всего лишь два месяца, а тут - больше года до первого открытия, до выхода на новый, неизвестный раньше простор.
О других открытиях: