Уголки губ Фотинии дрогнули в той самой ведовской улыбке, которой подвластны все тайны и стоило чуть подольше и пристальнее вглядеться в темные глаза сына, то догадалась бы о секрете. Но решила не трогать загадку раньше времени, тем более что шальная мысль о загадочных учителях уже промелькнула в голове. Мысль была невероятна, и с трудом верилось, а как такое можно провернуть, но сейчас еще рано задумываться об этом; разгадка сама придет тогда, когда Гришатка появится на свет, сейчас же общение матери и сына больше напоминало общение прошлого и будущего, ибо общее настоящее еще не наступило.
В сегодняшнем настоящем ворожея существовала в обеих реальностях, и в той, где ожидала рождения ребенка, она была не одна. В тот день, когда Зелейница развела реальности в разные стороны, Фотиния успела заметить, на пороге милого домика в саду ее ожидали две женщины и мужчина и теперь ни капельки не сомневалась, то ее родители и баба Катя. А вот кто еще с рождением сына заявится в ту реальность, пока неизвестно. Скорее всего, это неизвестно и самим появившимся. Все в будущем и от этого скорого будущего томно подрагивало сердце; и страшат, и манят события, стоящие на самом пороге. С одной стороны хотелось быстрее стать мамой и ощутить это становление болью своего тела, но очень уж пугало, что придется еще раз встретиться со Смертью и пролететь по ее наводящим сладкую жуть коридорам. А вдруг что-то пойдет не так…
Опустив глаза, ворожея сжала в руках небольшую ладошку сына и, поднеся к губам, поцеловала каждый пальчик.
- Знаешь, кто сейчас у нас гостит? – студено выдохнула она на пальчики.
Насторожившись, Гришатка слегка наклонил голову.
- Она? – хмуро взглянул исподлобья. – Та, что лярву на нас наслала?
- Да… Мне кажется, ты даже в курсе ее желания…
- Еще бы! – сердито ответил мальчишка. – Хочет, что мой отец забыл любовь к тебе…
- Ты все знаешь... – Фотиния и не очень-то удивилась. – Тогда скажи, как мне поступить с тем, что мне открылось?
- Надеюсь, ты поступишь так же, как и в моем прошлом, и этим самым сохранишь наш сегодняшний день, - спокойно отозвался Гришатка. – Пусть расплачивается тот, кто разбудил лярву на кладбище. Мама, ты должна отвести смерть от папы! Он должен жить! - говоря такие взрослые слова, мальчишка изо всех сил старался не заплакать, но голос все же дрожал. - Я знаю, что взамен попросила лярва, и если Саягуль настолько глупа и, не подумав, с радостью согласилась на сделку, в этом только ее вина. Надо было хорошенько подумать и просчитать ходы, но сильная любовь к отцу и ненависть к тебе помешали ей это сделать. Так вот, пусть теперь и платит по счетам. Мама, ты же сама увидела лазейку, как можно сделать так, чтобы все остались живы! Ты ведь пришла ко мне как к посланцу из будущего, верно? Так вот я говорю, тот план, что ты нарисовала в голове самый справедливый.
Обняв сынишку, Фотиния взъерошила его темные волосы.
- А я шла, слова подбирала, как тебе все объяснить, - призналась она. - Но не зря меня первым делом сюда потянуло, не зря… Ты прав, это самое правильное решение. Тем более что душа нерожденного ребенка все равно дождется очереди, перейдя к другим родственникам по крови. Артем успел стать отцом, а вот Саягуль придется расплатиться бесплодностью. И это все лучше, чем оплакивать умершего ребенка. Теперь осталось распить с гостьей ритуальный чай, пробраться через нее к Артему и, сняв с него смертельную печать лярвы, оставить эту печать внутри Саягуль, в том месте, где у женщин зарождается новая жизнь, тем самым повесив замок бездетности, - печально вздохнула ведунья. – Тяжело лишать материнства, но пусть уж лучше так…
Мать с сыном просидели на камне до вечерней звезды, а потом распрощались и разошлись в разные стороны. Спеша домой, Фотиния знала, ждут ее за накрытым столом друзья. Ждут нетерпеливо и от этого на сердце, что схватилось тяжестью от принятого решения, становилось чуточку теплее. Выбежав на пригорок, ворожея остановилась; внизу ласково перемигивались огоньки, и казалось, остывающий воздух доносит до слуха ворчание Дымаря и уютный говор Зелейницы. Как же хорошо, когда есть дом и есть куда возвращаться. Стараясь не думать о гостье, что до сих пор находилась в царстве Дремы, Фотиния запрокинула голову и вскрикнула ровно полуночная птица тоскливо и щемяще… Вскрикнула и понеслась вниз, туда где ждут, поддержат и примут любой ее выбор.
Заприметив бегущую ворожею, чародеи наконец-то смогли спокойно выдохнуть. Наученные Зелейницей, с расспросами не лезли, а ждали, когда подруга наестся. Та же, уминая за обе щеки, мурлыкала под нос какую-то незатейливую мелодию и беспрестанно улыбалась. Когда же начала описывать, что ей удалось увидеть в скрытых воспоминаниях гостьи, то рассказывала без надрыва спокойно, будто сказку.
- Саягуль, действительно, не помнит, что той ночью приключилось на кладбище. А вернее не до конца помнит. В ее памяти осталось лишь то, как она закопала фотографию и отправилась домой. За дальнейшими событиями мне пришлось нырять очень глубоко; лярва постаралась припрятать. Наша общая и древняя «приятельница» из космоса как обычно затаилась на кладбище, карауля очередную жертву. И если раньше подселялась без спроса, то в этот раз придумала новый подход. Даже любопытно, ведь Саягуль со своей злобой как нельзя подходила лярве, так нет, легкой добычи не захотелось. Наверняка мысли нашей гостьи были громки до осязаемости и как нельзя понравились сущности. Вышла лярва к Саягуль в образе старой карги, а оно и понятно, ведь девушка именно так и видит колдовок. Вышла, значит, и давай заливать, что, мол, поможет ее горю, изведет соперницу и развернет любимого к ней, а для этого требовалась самая малость… его кровь и с этими словами лярва протянула платок.
Платком следовало протереть лезвие ножа, которым работал любимый, а потом просто подождать, когда он обрежется и обмакнуть платок в кровь. Все до ужаса просто… Ни минуты не сомневаясь Саягуль исполнила все в точности и, в предвкушении скорой победы, уже через несколько суток с окровавленным платком прискакала на погост. Я хорошо помню тот день, когда Артем порезался. Чуть не лишившись большого пальца, он долго еще вспоминал; нож тогда, словно с ума сошел; не слушался и вел себя как живой. Кстати, к этому ножу Артем более не смог прикоснуться и приобрел новый. Саягуль же искренне радовалась, и невдомек ей глупой было; этим ритуалом она повязала нас всех. Моего ребенка, меня, Артема, их детей и себя.
Продолжение
Предыдущая часть
Начало