1) История социал-демократии. Часть I. От первых партий до Первой Мировой войны
2) История социал-демократии. Часть II. Мировая война и интербеллум
3) История социал-демократии. Часть III. Золотая эпоха капитализма
1980-90-е годы стали непростым временем для мировой экономики, государства всеобщего благосостояния и социал-демократии. Кейнсианские методы экономического регулирования не помогли преодолеть нефтяные кризисы 1970-х годов. Им на смену пришел неолиберализм, снижение государственной регуляции и социальных стандартов, отказ от политики полной занятости. И произошло это не без участия социал-демократов.
Общий контекст эпохи: 1980-2008 гг.
Данный период ознаменовался реваншем докейнсианской идеологии и экономических подходов на новом уровне. Государственные деятели заговорили о вреде профсоюзов и о том, что они предают национальные интересы. Монетаристский экономический мейнстрим призывал ограничить государственное вмешательство в экономику, а государство всеобщего благосостояния обвиняли в росте иждивенческих настроений. Крах социалистического блока еще более усилил неолиберальную идеологию.
В эти годы урезали бюджет социального государства, что не замедлило сказаться на уровне жизни населения, показателях бездомности и безработицы, неравенства и тому подобное. Началась кризисная эпоха для профсоюзов: их численность неуклонно сокращалась, ужесточилась и антирабочая политика властей. Вкупе с участившимися кризисами это дополнительно ударило по благосостоянию широких масс.
Традиционные социал-демократические партии неизбежно теряли голоса избирателей, поскольку социал-реформистская политика не могла справиться с последствиями кризиса 70-х. Политический консенсус смещается вправо. Поэтому социал-демократы вынуждены пересматривать свою политическую программу и практику (с.504-506).
К 1985-му году неолиберальные практики распространились в развитых странах и уже успели проявить себя. Не миновала эта судьба и социал-демократов. Их политическое влияние отражает карта.
В 90-е годы неолиберализм станет общемировой практикой. Развивающиеся страны пройдут «шоковую терапию» и либерализуют внешнюю торговлю с разной степенью неуспешности. Пика своего развития неолиберальный капитализм достигнет в начале XXI века. А закончится это Великой рецессией, сильнейшим кризисом глобального капитализма со времени Великой депрессии. Впрочем, это уже совсем другая история.
Краткая история основных социал-демократических партий в период неолиберализма: 1980-2008 гг.
Если британские и немецкие социал-демократы восприняли неолиберальные идеи как должное, то прочие эсдеки на примере французов и испанцев отнеслись к ним негативно или, в лучшем случае, сдержанно. Впрочем, это не мешало им практиковать неолиберальные реформы.
Великобритания
После очередного крупного поражения на выборах лейбористы вновь принялись за внутрипартийные распри (с.36-37). Некоторые представители правого крыла партии (во главе с четырьмя известными депутатами) покинули её в знак несогласия с «левацкой» повесткой лейбористов, чтобы основать социал-демократическую партию в 1981 году. Позже эта партия выступит в альянсе с либералами. Не пожаловали лейбористы и леворадикалов-троцкистов. Группы троцкистских организаций стали костью в горле для некоторых партийцев. Попытка их исключения в 1982 вызвала серьезные споры, в результате чего процесс растянулся на пять лет. Вкупе с разделением мнений по шахтерской забастовке 1984 года это привело к ощутимому ослаблению лейбористов.
На фоне экономических неурядиц времен правительства Тэтчер лейбористы решили пойти ва-банк и усилить левую повестку в своем предвыборном манифесте 1983 года. Лейбористы обещали одностороннее ядерное разоружение, упразднение верхней палаты парламента, ренационализацию приватизированных отраслей, повышение налогов на богатых, выход из ЕЭС и тому подобное. Один из депутатов лейбористской партии назвал манифест «Самой длинной предсмертной запиской в истории», поскольку лейбористская партия показала один из худших результатов на выборах в том же году за всю историю партии. На провал лейбористов повлиял тот факт, что после Фолклендской войны репутация Тэтчер была на высоте. Кроме того, значительную часть голосов оттянул на себя альянс либералов и отколовшихся правых лейбористов. Стало ясно, что политическая линия «леваков» больше не вызывала отклика у широких масс. Партию возглавил представитель правого крыла Нил Киннок, который стремился сместить идеологию партии «вправо» (с.38-39). Так, лейбористы отказались от критики приватизации жилья со стороны правительства Тэтчер в 1985 году и окончательно решили троцкистский вопрос к 1987 году.
Постепенно лейбористы существенно сократили свой разрыв с консерваторами. Впрочем, на выборах 1992 года они снова проиграли, Киннок подал в отставку. На его место встал более умеренный Джон Смит, который предпочел замять фракционную борьбу в партии до следующих выборов. Такой подход дал возможность левому крылу реабилитироваться, однако левые этим не воспользовались. В 1994 году Смит умирает, его место занимает Энтони «Тони» Блэр, который продолжает курс Киннока. В предвыборном манифесте 92 года обозначилось одностороннее «разоружение» (с.40-41) лейбористов с точки зрения их риторики. Они отказались от пунктов манифеста 1983 года и не упоминали слово «социализм» вовсе. Лейбористы больше не призывали к огосударствлению экономики и росту налогообложения, приняв более центристскую позицию. В 1995 году Тони Блэр решился на показательный шаг — отмену Четвертой статьи (где описаны цели и задачи партии) в главном документе лейбористской партии, которая призывала к обобществлению собственности на средства производства. Хотя полная национализация всей экономики уже давно стала лишь лозунгом, теперь от него отказались вовсе. Блэр обосновал решение тем фактом, что в новых условиях лейбористы должны изменить собственные ключевые ценности. Формулировка их стала более абстрактной и менее радикальной (с.44-46), что также означало сдвиг партии «вправо». Идейное обновление партии, которое Блэр назвал «новым лейборизмом», стало визитной карточкой нового поколения социал-демократов на выборах 1997 года.
Обновленные эсдеки одержали уверенную победу, сформировав правительство большинства и закрепившись во власти на целых тринадцать лет. Многие отмечали, что Блэр был не только авторитетным, но и авторитарным руководителем, полагающимся на узкий круг близких соратников. Успех лейбористской партии на выборах во многом был связан с его деятельной и харизматичной личностью. За время своего правления лейбористы провели ряд социал-либеральных реформ. Среди них расширение отпусков, налоговых льгот и социальных выплат для малообеспеченных семей, введение МРОТ, расширение полномочий региональных парламентов в Северной Ирландии, Шотландии и Уэльса, легализация однополых браков. Существенно выросли социальные расходы.
С другой стороны, эти меры не помогли справиться с растущими ценами на жильё, доходным неравенством и распространением «нестандартной занятости» (с.38). Критиковали возврат платного обучения студентов-очников, хотя которое государство «великодушно» компенсировало льготными займами. Правительство Блэра не отменило наиболее спорные реформы консерваторов вроде приватизации железных дорог, лишь реформируя их регулирование. Продолжалось стабильное сокращение профсоюзов. Также Блэр способствовал развитию частной медицины, позволив некоторым государственным больницам подавать заявку на получение особого статуса, который де-факто делал их коммерческой больницей. Несмотря на улучшение качества здравоохранения, некоторые врачи остались недовольны резкими и непоследовательными реформами, которые нагрузили их дополнительной работой без соответствующих денежных компенсаций. Кроме того, реформа не помогла увеличить доступность здравоохранения (впрочем, и не ухудшила её), несмотря на декларации. Все чаще практиковался аутсорсинг медицинских услуг. Кроме того, снизились корпоративные налоги, которые компенсировались растущим налогом на пенсионные фонды и медианные доходы.
Всё это омрачало достижения правительства Блэра, расшатав его электоральную поддержку. Участие Британии в войне в Ираке стало катализатором его дальнейшей отставки. Несмотря на победу на выборах 2005 года, он ушел с поста по просьбе соратников два года спустя. Его сменил Гордон Браун, чьи амбиции по дальнейшим реформам здравоохранения и борьбе с коррупцией (после крупного скандала, где были замешаны сами лейбористы) не были реализованы. Экономический кризис 2008 года вынудил Брауна расширить государственные траты на его смягчение и социальную поддержку. Несмотря на это, популярность лейбористов значительно упала из-за последствий кризиса. В 2010 году их снова сменили консерваторы, а Браун покинул пост лидера партии.
Германия
В 80-е годы немецкие эсдеки стали искать новые политические ориентиры, особенно после проигрыша на выборах 1982 года (с.92-93). Восхождение партии зеленых свидетельствовало о росте озабоченности населения либерально-демократической и экологической повесткой. Эсдеки пытались перехватить её, добавив в свою программу пункты о борьбе за чистое производство и половое равноправие (с.317, 340, с.94-97). Это не принесло им успеха из-за сопротивления некоторых партийцев, а также из-за ассоциации соцдемовского правительства с кризисными 70-ми. С другой стороны, это позволило социал-демократам снискать союзников в лице зеленых. Впервые социал-демократы и зеленые выступили вместе в 1984 году в Гессене, где последние выступили младшим партнером СДПГ. Коалиция распалась два года спустя из-за вопроса лицензирования топливных заводов. Однако, в 90-е годы эсдеки и зеленые все чаще выступают единым фронтом, одерживая победу на региональных выборах. В 1989 году принята Берлинская программа, где закреплены цели и задачи партии в виде построения экологического общества устойчивого развития и равноправия между мужчинами и женщинами. Сдвиг партии на социал-либеральные позиции состоялся.
Объединение Германии в 1990 году привело к слиянию социал-демократических партий Востока и Запада. Впрочем, надежда социал-демократов использовать дополнительные ресурсы развеялась быстро. Эпохальное событие для немцев принесло политические очки блоку ХДС/ХСС, которые одержали крупную победу на выборах 1990-го года. Постепенно эйфория от объединения Германии сходила на нет, а консерваторам всё чаще припоминали реформы 80-х годов и негативные экономические последствия присоединения восточных земель.
На этом фоне в 1998 году к власти пришла красно-зеленая коалиция во главе с Герхардом Шрёдером. Шрёдер обозначил позицию правительства как «новый центр», которое призвано прагматически решать наметившиеся экономические проблемы, по аналогии с «новым лейборизмом». Ещё больший крен в сторону этой позиции свидетельствует «Повестка 2010» 2003 года, в которой Шрёдер описал грядущее сокращение расходов на пенсии, пособия по безработице, здравоохранение, а также снижение подоходного и корпоративного налогообложения. В соответствии с эколиберальной повесткой партии, социал-демократы отказались от использования атомной энергетики, расширили финансирование ВИЭ, ввели налог на использование электроэнергии, легализовали однополые браки.
Правительство Шрёдера запомнилось политикой жесткой экономии в первые же годы своего правления (с.416-417). Кроме того, красно-зеленая коалиция сокращала безработицу через снижение трудовых стандартов и пособий. Она добилась своего ценой дальнейшей деградации профсоюзов и созданием «мусорных работ» с сомнительными условиями труда и низкой заработной платой (с.10). В период правления Шрёдера существенно замедлился экономический рост, выросло доходное неравенство, «нестандартная занятость» (с.5) и доля людей, живущих за чертой бедности.
Непопулярные реформы едва не стоили Шрёдеру поражения на выборах ещё в 2002 году, когда он одержал победу с незначительным перевесом благодаря оппозиции войне в Ираке и своевременной реакции правительства на ликвидацию последствий наводнений. Однако, продолжение реформ в социальной сфере сделали своё дело. Соцдемы проиграли на выборах 2005 года, к власти снова пришли консерваторы. Последние любезно пригласили эсдеков в свою коалицию на правах младших партнеров, но в 2009 году они вновь оказались в оппозиции. Свою роль в этом сыграли и другие левые партии. Недовольное курсом правительства левое крыло партии во главе с бывшим близким соратником Шрёдера покинуло СДПГ в 2005 году, чтобы создать свою, более социально-ориентированную партию. Два года спустя она объединилась с другой, в результате чего возникла партия «Левая». Именно она во многом оттянула голоса от СДПГ на выборах 2009 года благодаря экономическому кризису и памяти о наследии Шрёдера.
Франция
Миттеран пришел к власти в коалиции с коммунистами и с амбициозной программой социальных реформ в 1981 году. В период правления социалистической партии был введен дополнительный налог солидарности на богатство, взимавшийся с самых высоких доходов, национализирован целый ряд фирм в сфере услуг, финансовом, промышленном и транспортном секторе. Значительно расширили государственные расходы на социалку, создание рабочих мест в сферах образования и здравоохранения и обновление устаревших предприятий. Кроме того, рабочая неделя сократилась до 39 часов. Возраст выхода на пенсию снизили до 60 лет. Стимулирование экономики требовалось для разрешения экономического кризиса, в который Франция впала в 70-е годы. Однако кейнсианские методы экономического стимулирования не спасли от растущей инфляции и безработицы и практически не ускорили экономический рост, лишь раздув государственные траты и сильно девальвировав франк (с.10-13). Это противоречило взятым Францией обязательствам по поддержанию валютного курса в рамках Европейской валютной системы, которая устанавливала определенный коридор для валютных колебаний.
Уже в 1983 году начался обратный процесс сокращения бюджетных трат и использование монетаристских рекомендаций для наведения порядка в экономике (с.18-21). Расходы на субсидии предприятиям и социальную защиту сократились на 28 миллиардов франков. Взамен добавились новые налоги на бензин, табак и алкоголь и повышенные государственные пошлины. Сократилось корпоративное налогообложение и налог на доходы богачей. Крах экономической программы миттеранистов усилил позиции их оппонентов (с.28), а коммунисты покинули правительство. Но неолиберальные реформы продолжались. Либерализация финансовой сферы (с.4-6) привела к полной отмене ограничений по кредитованию к 1987 году. Появление денежного рынка, рынка фьючерсов и постепенная отмена ограничений потоков капитала довершили общую картину.
Свою роль также сыграли парламентские выборы 1986 года, когда социалистический президент столкнулся с правым парламентским большинством и был вынужден назначить на пост премьер-министра Жака Ширака, лидера оппозиционной партии. Это положило начало начало так называемому «сосуществованию». Поскольку президент сконцентрировался на внешней политике, премьер-министр сконцентрировался на внутренней. В период деятельности Ширака продолжались рыночные реформы. Национализированные ранее фирмы снова приватизировали, был отменен налог солидарности и введены новые налоговые льготы для предпринимателей, проведена частичная либерализация цен. Борьба с безработицей происходила за счёт либерализации трудового законодательства через облегченную процедуру увольнения, создание «нестандартных» рабочих мест и квоту в 6% на приём инвалидов на работу в компании с численностью сотрудников от двадцати человек. Миттеран препятствовал инициативам Ширака, но лишь оттягивал время внедрения неолиберальных реформ. Предпринятые меры ожидаемо вызвали волну социального неравенства и распространения (с.14) нестабильной занятости (с.7). Уровень безработицы оставался в районе 8%. Интересно, что французские социалисты использовали неолиберальные экономические подходы, невзирая на сохранение левой идеологии партии.
На выборах 1988 года Миттеран выступил с более умеренной политической программой, стремясь найти компромисс с оппозицией и внутрипартийными фракциями. Социалистическая партия получила парламентское большинство и эпоха «сосуществования» закончилась.
Во время второго президентского срока Франсуа Миттеран назначил премьер-министром представителя умеренного крыла Соцпартии — Мишеля Рокара, своего оппонента в 70-е годы. От планов по ренационализации приватизированных ранее предприятий пришлось отказаться, однако был восстановлен налог солидарности, и введён дополнительный налог на финансирование медицинского страхования и семейных пособий, который взимался со всех граждан, охваченных медстраховкой. Также ввели новое пособие для малоимущих, выплаты по которому растут в дальнейшем, финансируются программы развития высшего образования, благодаря которой создано 8 новых университетов и обновлены сотни старых. Также принят ряд законов в области либерализации судебной системы, цензуры и тому подобное. В целом, социальное обеспечение расширялось. Это смягчало, но не решало кризисную ситуацию в стране. Франция становилась государством с хронически высокой безработицей, которая к концу правления Миттерана выросла до 13%, и относительно низкими темпами экономического роста, быстро меняющиеся падением. Продолжался рост неравенства. Это, а также неудачное назначение новых премьер-министров (первая запомнилась провокационными высказываниями, а второй был замешан в коррупционном скандале) ударило по популярности социалистов на выборах 1993 года. Миттерану вновь пришлось назначить правого премьер-министра Эдуара Балладюра, который углубил либерализацию. К либерализации финансов добавилась новая волна приватизации. К середине 90-х идейное наполнение реформ Социалистической партии испарилось, обещания не выполнили, а Миттеран оказался неспособен руководить страной в связи с возрастом. Он ушел с поста лидера партии и его заменил Лионель Жоспен, который проиграл выборы Жаку Шираку в 1995 году. Социалисты оказались в оппозиции.
В 1997 году левые в очередной раз создали коалицию для противостояния правым. Она состояла из двух социалистических партий, коммунистов, зеленых и центристов (c.8). «Широкая левая» снова привела к ситуации, когда парламентское большинство противостояло президенту. Лионель Жоспен стал премьер-министром. Левые провели ряд социальных реформ: Ввели 35 часовую рабочую неделю, субсидировали рабочие места для молодежи, расширили медицинское страхование и пособия для пожилых недееспособных лиц. Появились отцовские отпуска по уходу за ребёнком, гражданские браки для однополых пар, увеличили требования к доле социального жилья в жилищном фонде муниципалитетов. При Жоспене впервые за долгое время стала сокращаться безработица и вынужденная занятость на низкокачественных работах. Также вновь выросло налогообложение на прибыль корпораций и, незначительно, на доходы богатых. Всё это обозначило реванш левой социал-демократии после неоднозначного правления Миттерана. Также примечательно, что Жоспен раскритиковал действия Шрёдера и Блэра (с.9), обвинив их в неоправданных дифирамбах рыночной экономике, отказе от критического отношения к капитализму и от кейнсианских рецептов экономического регулирования.
Ренессанс левой социал-демократии закончился быстро. К концу правления Жоспена налоговая нагрузка на капиталистов снова ослабла до показателей 1996 года, чтобы предотвратить бегство капитала. По этой же причине социалисты провели очередные приватизации. Не были решены фундаментальные экономические проблемы, безработица все ещё оставалась на уровне 8,5%, а рост экономики замедлился в период кризиса. Бегство капитала привело к сокращению рабочих мест, а власти не могли этому противодействовать. 35 часовой рабочий день вводился неравномерно, временно создав разрыв в условиях труда (с.4). Продолжалась деградация профсоюзов. Вместе с этим, усугубились споры внутри левой коалиции по вопросам внешней и внутренней политики (с.18-20). Например, левый фланг коалиции критиковал реформы Жоспена как умеренные и недостаточно социалистические. Также отсутствовала общая позиция по евроинтеграции (с.4) и корсиканскому национализму. Это развалило коалицию и каждая партия выставила собственного кандидата.
После поражения на выборах 2003 года Социалистическая партия пересмотрела программу. На конгрессе в Дижоне 2003 года победило умеренное крыло во главе с Франсуа Олландом. Партия ещё долго не могла победить на выборах. Только в 2012 году она придет к власти. Довольно быстро его правительство сдвинется «вправо» и проведет неолиберальные реформы, после чего социалисты потеряют популярность, а Олланд откажется баллотироваться на президентские выборы 2017 года.
Испания
Подобно тому, как «СССР пробежал 50-100 лет за десять», так и испанские марксисты «пробежали» столетнее развитие социал-демократии за десятилетие.
После установления франкистского режима руководство Испанской Социалистической Рабочей партии (ИСРП) оказалось за решеткой либо в эмиграции. В дальнейшем, различные социалистические группировки стали организовываться уже в 50-60-е годы. После демократизации Испании в 1975 году возродилась и ИСРП. Ещё за год до этого у партии прошел съезд, на котором лидером избрали реформиста Фелипе Гонсалеса. Но, несмотря на это, партия ещё раз подчеркнула марксистскую направленность (с.134-136), поддержала идею диктатуры рабочего класса и строительства социалистического общества. Это был тактический ход для перехвата электората у компартии, которая встала на более умеренные позиции.
Рост политического веса партии невольно втягивал её в парламентскую деятельность. Столкнувшись с политическими реалиями, в ИСРП стало набирать популярность правое крыло. Гонсалес на партийном съезде 1976-го года призвал отказаться от определения партии в качестве марксистской и смягчить антикапиталистическую риторику (с.137). Дискуссия не приобрела особой остроты, правое крыло отступило. Партия ожидала победить на выборах 1979 года, но не смогла обогнать соперников и даже частично утратила голоса. Это привело к очередным внутрипартийным спорам. В том же году Гонсалес и его соратники вновь озвучили умеренную повестку, но большинство партийцев их не поддержало. Тогда Гонсалес пошел на провокацию и подал в отставку. Партия провела чрезвычайный съезд, где на повестку дня снова вышли идеологические и организационные вопросы. Обе фракции ИСРП опасались, что раскол уничтожит влияние партии, которая стала второй по популярности всего за пару лет. Это привело к уступкам со стороны левого крыла (с.140-145), в результате чего Гонсалес снова вернулся на свой пост. ИСРП изменила символику на «розу в кулаке» и больше не позиционировала себя марксистской партией, встав на позиции социал-демократии образца 50-70-х годов.
В 1982 году ИСРП во главе с вернувшимся Гонсалесом пришла к власти. Чтобы заручиться поддержкой крепнувших профсоюзов, правительство незначительно подняло налогообложение на прибыль корпораций и узаконило аборты. Однако, как и во Франции, испанские власти быстро изменили направление своей политики. Социалисты сократили финансирование государственных предприятий, а некоторые передали в частные руки (с.14-15). На возросшую безработицу правительство ответило созданием низкокачественных рабочих мест в 1984 году. Рабочие ответили забастовками, но безуспешно: всё больше людей всё равно оказывалось на «мусорных работах» (с.8). Экономический подъём после 1985 года, который также привел к расширению объема и охвата социальных выплат, быстро сменился кризисом начала 90-х. Сократилось налогообложение на доходы богатых. К концу правления Гонсалеса также выросло доходное неравенство. Социалисты нарушили традиционный союз с федерацией испанских профсоюзов, приняв политику жесткой экономии и заморозив заработную плату. Примечательно, что как и у французов, левые политические традиции не позволили испанским эсдекам открыто отказаться от социалистической идеологии, несмотря на проведение неолиберальных реформ (с.146-147).
Экономический кризис и социальные проблемы больно ударили по влиянию испанских социалистов. Коррупционные скандалы середины 90-х, в которых было замешано правительство Гонсалеса, а также вскрывшийся факт финансирования эскадронов смерти для подавления баскских националистов привели к поражению ИСРП на досрочных выборах 1996 года.
Оппоненты продолжали курс на рыночные реформы, стремясь заморозить заработные платы государственных служащих, сократить государственные расходы в социальной сфере и приватизировать предприятия вкупе с сокращением налоговой нагрузки на бизнес. Это, а также война в Ираке, растущие цены на жильё, баскский и исламистский терроризм вновь привели к власти ИСРП на выборах 2004 года во главе с Хосе Родригесом Сапатеро. На своем посту он провел либеральные реформы по криминализации домашнего насилия, легализации однополых браков, запрета дискриминации по половому признаку и амнистии нелегальных мигрантов (с.27-28). Правительство социалистов увеличило МРОТ и пособия на ребенка, выплаты по инвалидности и охват медицинским страхованием и стипендиями, усилило регулирование «нестандартной» занятости (с.23-24). Также сокращалась безработица (с.20). С другой стороны, продолжался рост жилищных цен, а государственное строительство совершенно не поспевало за спросом. Принятый в 2008 году план увеличения строительства социального жилья пришлось пересмотреть в связи с экономическим кризисом. Сокращение ставок корпоративного и доходного (с.3) налогообложения привели к дальнейшему росту доходного неравенства.
Фатальным ударом для правительства Сапатеро стал кризис 2008 года. Переизбранные в том же году социалисты ответили на него кейнсианскими методами стимулирования экономики, увеличив государственные расходы за счёт экономии на ряде рабочих мест и заработных платах государственных служащих. Европейский долговой кризис вынудил Испанию запросить помощь Евросоюза и МВФ. Кредиты выдали на условиях сокращения государственных расходов. В 2010 году испанское правительство сократило ассигнования на 15 миллиардов евро, отменило или сократило введенные ранее социальные выплаты, ещё больше урезало зарплату государственных служащих. Также была проведена третья по счёту попытка расширить «нестандартную» занятость со стороны социалистического правительства Испании, на сей раз успешная. В связи с этими мерами резко выросло недовольство населения, происходили крупные забастовки. Это привело к поражению ИСРП на выборах 2011 года.
Подытоживая: Социал-демократы столкнулись с кризисом кейнсианской модели регулирования экономики. Из-за этого они или теряли власть, или прибегали к неолиберальным экономическим реформам. Тем самым социал-демократы сместились на более правые позиции, несмотря на сохранение традиционной риторики в некоторых партиях. Новые условия спровоцировали не только экономическое, но и идеологическое сближение эсдеков с правым спектром политических координат. Ярче всего это проявилось у СДПГ и британских лейбористов.
Особый случай: Последний бастион образцовой социал-демократии
Страны «Скандинавского социализма» отказались от наиболее смелых социал-реформистских практик. Например, рабочие фонды в Швеции, подразумевавшие постепенный выкуп акций частных предприятий для их передачи профсоюзам, расформировали из-за протестов предпринимателей в 1991 году. Тем не менее, эти страны остаются эталоном социал-реформизма. Страны Скандинавии отличаются самым низким доходным неравенством, сокращенной рабочей неделей, развитой социальной сферой, высокой налоговой нагрузкой на капитал и сильнейшими профсоюзами при сохранении высокого уровня жизни (см. тут). С одной стороны, это связано с чисто демографическими факторами. Совокупное население Скандинавии составляет всего лишь около 22 миллионов человек. Экономика скандинавских стран позволяет обеспечивать высокий уровень жизни своим малочисленным гражданам. Особенно это относится к Норвегии, которая начала активное освоение нефтяных шельфов с конца 80-х. Подобное преимущество есть и у других маленьких развитых стран типа Голландии, Бельгии, Люксембурга, Сингапура и так далее.
Однако настоящую причину высокой устойчивости «Скандинавского социализма» следует искать в устойчивом социал-корпоративистском консенсусе, существующий в странах Скандинавии уже почти целое столетие. Как мы увидим далее, количество работников, состоящих в профсоюзах, остаётся относительно высоким. Профессиональные объединения активно ведут коллективные переговоры с нанимателями. Социал-корпоративизм остается важным фактором, скрепляющий скандинавское общество и обеспечивающий соцдемам партийную стабильность и народную поддержку (с.10-11).
Влиятельные профсоюзы скандинавских стран тормозят неолиберальные тенденции в скандинавской экономике. Тормозят, но не обращают вспять. Для скандинавских стран характерны те же тенденции: сокращаются налоги как на доходы богатых, так и на прибыль компаний из-за бегства капитала. И Скандинавия не избежала увеличения доходного неравенства и нестабильной занятости, сокращения социальной сферы и упадка профсоюзов, а также отказа от политики полной занятости.
Таким образом, страны Скандинавии все ещё остаются эталоном достижений социал-реформизма благодаря влиятельным профсоюзам и развитой экономике при относительно малой численности населения. Трудящиеся Скандинавии довольно успешно сопротивляются наступлению неолиберализма, но обратить вспять рыночные преобразования не могут и они.
Развитие государства всеобщего благосостояния: 1980-2021 гг.
В эти годы обозначился кризис социальной политики. Этот кризис не означает «загнивание социальной сферы по всем фронтам». Но социальный прогресс в эту эпоху если и происходит, то очень медленно и неуверенно, тогда как негативные тенденции нарастают подобно снежному кому. Радикальное отличие от «золотых десятилетий» послевоенного капитализма.
Рабочее время
В большинстве развитых стран мира количество рабочих часов в неделю стабилизировалось на восьмичасовой пятидневке, при этом мужчины работают чуть дольше женщин. Часто последний рабочий день недели сокращенный. Рабочее время если и уменьшается, то за счёт расширения неполной занятости. Она особенно распространена среди женщин, так как им надо ухаживать за детьми и работать по дому. Некоторые компании практикуют работу по урезанной рабочей неделе (до 30 часов) с сохранением зарплат уже на протяжении многих лет (с.72-78) в рамках эксперимента. Годовая выработка, в отличие от недельной, сокращается благодаря удлинению оплачиваемых отпусков. Конкретные цифры могут отличаться (с.3-4), но в среднем в развитых странах мира оплачиваемый отпуск вкупе с праздничными днями составляет 30-40 дней.
У неполной занятости кроме удобного гибкого графика есть и негативные черты. На таких работников не распространяются многие социальные гарантии (c.12-13, с.226-228), заработные платы у них сильно меньше, а карьерные перспективы хуже (с.37, c.22-23). Это не проблема до тех пор, пока подобные подработки являются подработками, а не основным местом работы за неимением лучшего (с.62). Распространение такого типа занятости в развитых странах мира назвали «прекаризацией», а таких работников — прекариатом. Многие исследователи подчеркивают ухудшение положения таких трудящихся. Например, из-за низких зарплат они вынуждены брать дополнительные часы и работать даже дольше (до 73 часов в неделю), чем обычные пролетарии (с.4-5, с.218). Распространение вынужденной неполной занятости (особенно в кризисы и среди молодежи) и, как следствие, прекаризации труда, омрачают стройную картину сокращения рабочего времени.
Профсоюзы
Профсоюзное движение в развитых странах значительно ослабло. Членство в профсоюзах сократилось как в абсолютном (с.7), так и в относительном выражении. Вместе с тем упала забастовочная активность (с.10) и распространение коллективных переговоров. Из-за усилившегося давления со стороны капитала и крупных поражений ранней неолиберальной эпохи профсоюзы растеряли авторитет среди трудящихся. Молодые рабочие перестали вступать в профсоюзы из-за их негативного образа и прекаризации (c.28). Среди временных работников создать профсоюз труднее как из-за нестабильности коллектива, так и вследствие жесткого противодействия нанимателей.
Хотя профсоюзы всё ещё способны на забастовки, и даже успешные, а заработные платы и условия труда у их членов зачастую лучше, профессиональное движение переживает глубокий упадок. Сегодняшние профсоюзы - лишь тень былого величия. В свои лучшие годы они меняли правительства и вынашивали планы коллективизации предприятий, а сейчас с трудом отбивают наступление на сокращающиеся социальные льготы.
Государственные программы социально-экономического развития
В неолиберальную эпоху экономические кризисы усилились из-за либерализации торговли, финансового сектора и сокращения роли государства в экономике. Серьёзно на это обратили внимание только в результате кризиса 2008 года, когда многие государства мира вернулись к позабытым кейнсианским рецептам экономического регулирования. Отныне кейнсианство ограниченно использовали для борьбы с экономическим кризисом, но после его преодоления, расширение роли государства быстро вызвало шквал критики и от него быстро отказались. По этой причине эффективность антициклической политики оставляет желать лучшего (хотя государство всё больше расширяет расходы в период упадка), тогда как экономические кризисы наносят всё более масштабный ущерб во всех регионах мира.
Государство ослабило своё присутствие в социальной сфере, но формально социальные расходы только растут. Это связано с тем, что они показывают лишь прямые выплаты. Расходы на общественное здравоохранение, постройку государственного жилья, образование уже учитывается отдельно. Например, если урезать жилищное строительство, но предоставить взамен ваучеры, социальные расходы вырастут, но не факт, что жильё от этого станет доступнее. В развитых странах возник дефицит больничных коек на душу населения из-за сокращения трат на строительство и реконструкцию больниц, что создает нагрузку на службу здравоохранения и снижает его качество, особенно во время эпидемий. Также растущие расходы на социальное обеспечение не означают рост его качества. Хрестоматийный пример - медицина в США, демонстрирующая наихудшую эффективность среди развитых стран при огромных затратах. В тех же Штатах образовательные ваучеры взамен финансирования школ скорее негативно сказались на доступности школьного образования.
Смещение социальной политики государства в сторону «монетизации льгот» негативно сказалось на её эффективности, поскольку государство более не гарантировало своим гражданам прежние социальные стандарты, но лишь помогало в их реализации ограниченными финансовыми выплатами. Этим оно частично переложило бремя социальных расходов на плечи граждан, что ухудшило положение «нижнего среднего класса» и более бедных слоев населения. Доступность социального обеспечения, основы государства всеобщего благосостояния, оказалась подорвана.
Налогообложение, неравенство, экономический рост
В неолиберальный период государство вынужденно ослабило давление на капитал, что выразилось в снижении предельных ставок налогообложения на доходы физических лиц и прибыль корпораций (с.11-12). Это (как и вышеописанные факторы) не замедлило сказаться на росте социального расслоения в развитых странах мира. Что не менее важно, экономисты (Стиглиц, Пикетти) также подчеркивают положительную связь социально-экономического равенства и экономического роста (c.28). Растущее неравенство не только мешает эффективному использованию человеческого капитала, но и способствует росту социальных издержек вроде преступности и тому подобное. Замедление экономического роста в развитых странах мира, с одной стороны, частично является причиной растущего неравенства, а с другой, лишь усиливает его.
О причинах и предпосылках кризиса социал-демократии
Так как же социал-демократы докатились до такой жизни? Этот вопрос волновал многих политологов, каждый из которых выдвигал различные версии причин социал-демократического кризиса. В свежей работе (на русском) немецкого политолога Фрэнка Бандау собраны и систематизированы основные гипотезы, которые имеют эмпирическое подтверждение. Он разбил их на 4 категории, каждая из которых конкретизируется специфическими вариациями:
1) Социологические объяснения сосредоточены на изменениях в общественной структуре, наносящих ущерб социал-демократам и ставящих их перед болезненными электоральными дилеммами.
- Сокращение пролетариата в развитых странах мира, который традиционно являлся электоральным ядром социал-демократов.
- Фрагментация рабочего класса на «синих» (традиционный пролетариат) и «белых воротничков» (высококвалифицированных рабочих) с противоречивыми интересами вынуждает эсдеков выбирать стул на который они хотят сесть.
- Фрагментация рабочего класса на «инсайдеров» (работники с постоянной занятостью и соответствующими гарантиями) и «аутсайдеров» (см. прекариат) рынка труда как ещё одна линия разлома электоральной ориентации эсдеков.
2) Экономические объяснения подчеркивают хозяйственные ограничения, которые мешают социал-демократическим партиям проводить предпочтительную для их избирателей политику.
- Глобализация приводит к невозможности эффективно регулировать бизнес в социально-экономических целях со стороны государства.
- Институты Европейского Союза ограничивают экономический суверенитет его членов (например, введение максимально допустимого дефицита бюджета и госдолга), чем дополнительно ослабляют регулирование экономики государством.
- Окончание экономического чуда времен расцвета кейнсианства и последующие кризисы вынуждают сокращать финансирование социалки.
3) Идеологические объяснения связывают кризис с принятием новых идей партийными элитами и программными сдвигами.
- Переход социал-демократии на позиции свободного рынка негативно сказались на их электоральной поддержке, поскольку от них отвернулся традиционный электорат, зависимый от государства всеобщего благосостояния.
- Переход социал-демократии на леволиберальные позиции, связанные с правами сексуальных и расовых меньшинств, не нашел отклика у их традиционного электората.
4) Институциональные объяснения сосредоточены на организационных изменениях, которые привели к потере популярности социал-демократических партий.
- Сближение с правоцентристами в идеологии и политике привели к потере идеологической идентичности соцдемов, что оттолкнуло избирателей.
- Упадок профсоюзов сказался на поддержке эсдеков, поскольку профсоюзы были традиционным электоральным ядром и главными союзниками социал-демократов.
Бандау замечает, что столь противоречивые результаты могут свидетельствовать о комплексной взаимосвязи всех факторов друг с другом. Например, глобализация напрямую не повлияла на электоральный упадок эсдеков, но спровоцировала сокращение рабочего класса и его фрагментацию, которая повлияла на упадок самым прямым образом. С учетом этого, мы можем развернуть каждую из объяснительных концепций в причинно-следственную связь и подробно раскрыть её.
Экономические факторы
В предыдущей статье мы упоминали фактор ускорившегося экономического развития во многих странах мира, не только развитых и/или капиталистических. Это закономерно привело к развитию индустриальной базы в этих странах. Латинская Америка (с.22), Индия, Республика Корея, Тайвань, Япония и примкнувший к ним Китай к 80-90-м годам в достигли значительных успехов в области индустриального развития. Их доля в мировом экспорте (в.т.ч. промышленных товаров) неуклонно росла, что потеснило западных производителей. В 70-е годы возник термин «новые индустриальные страны». Благодаря этим процессам социал-реформизм возникает и в развивающихся странах. Но сохраняющаяся слабость их экономики и периферийное положение в глобальном капитализме обусловили в лучшем случае ограниченный успех подобных мер. Технологический прогресс способствовал не только индустриализации неразвитых стран, но и удешевлению грузоперевозок, транспортировки людей и средств связи. Развитие оптоволоконных сетей и Интернета позволило управлять собственным капиталом находясь в любой точке мира и получая своевременную информацию о состоянии дел. Это дало развитию международной торговли мощный толчок. На мировую экономическую арену вышли новые страны, которые конкурировали с развитыми государствами и подрывали их рынок труда (с.46-47). Расширение мировой торговли объективно подталкивало сложившуюся систему к краху. Бреттон-Вудская валютная система была основана на золотодолларовом стандарте: американский доллар, привязанный к золоту, стал основой международных расчетов. Участники Бреттон-Вудского соглашения старались поддерживать равновесие экспорта и импорта, дабы сохранить резервы долларов или золота. Самих американцев не сильно заботили эти показатели, ведь они могли заткнуть долговые обязательства, расплачиваясь свеженапечатанными долларами. По мере роста американского долга (в том числе из-за Вьетнамской войны) доллар становился все менее обеспечен золотом. Это подорвало доверие к нему со стороны стран, накопивших огромные запасы американской валюты. В один прекрасный день 1971-го года американцы приостановили обмен долларов на золото, чем вызвали переполох в других странах. К середине 70-х на смену пришла новая, Ямайская валютная система, которая отменила привязку валюты к золоту и разрешила плавающий курс валют. Мировая торговля стала более свободной и менее управляемой (с.125-128). Выросла и мобильность капитала (с.122-125). Из-за этого участились и усилились всевозможные экономические кризисы (с.42-44).
Кроме того, в 70-е годы резко выросли цены на нефть из-за эмбарго со стороны стран ОПЕК, исламской революции в Иране и начала ирано-иракской войны. Экономика стран-экспортеров нефти оказалась в кризисе, спровоцировав инфляцию и рост безработицы. Послевоенный экономический бум закончился (с.429-431). Кейнсианская политика предполагала рост государственных расходов в случае кризисов для стимуляции совокупного спроса. Получившие государственный заказ/субсидию предприятия снова начнут нанимать рабочих и производить товары и услуги. В нынешних условиях такая политика приводила не к росту занятости и объёма выпуска, а к увеличению цен за неимением возможности нарастить производство. Социал-демократия лишилась экономического обоснования своей политики. В условиях экономического кризиса оказалось невозможно поддерживать полную занятость и рост зарплат, не хватало средств на социальные ассигнования. Кейнсианство сменил монетаризм, предполагавший сокращение роли государства в экономике и социальной сфере.
Ограничения в рамках Евросоюза больше всего затрагивают периферийные страны ЕС (с.12). На примере Испании мы видели, что финансовую помощь предоставляют под условия сокращения бюджетного дефицита за счет социальных программ, что привело к падению правительства социал-демократов. Упадок партии ПАСОК в Греции связан с теми же причинами несмотря на то, что экономисты критиковали подобный подход к борьбе с кризисом.
Эти тенденции ослабили эффективность государственного регулирования (с.7-8). Промышленный капитал направился на поиск сверхприбылей в развивающиеся страны, забирая с собой рабочие места. Росло влияние идей «экономики предложения». Они предполагали, что снижение государственного регулирования экономики будет стимулировать капиталистов развивать производство на родине. Это привело к гонке на понижение: все страны соперничали за внимание ТНК, наперебой предлагая наиболее выгодные условия для ведения бизнеса.
Социологические факторы
С возникновением «постиндустриального общества» на Западе стал сокращаться фабрично-заводской пролетариат. Возросла фрагментация рабочего класса на белых и синих воротничков, все больше людей лишалось постоянных мест и пополняло ряды прекариата, что сократило традиционную электоральную базу социал-демократов. Если высококвалифицированные работники тяготеют к леволиберальной повестке, то традиционный рабочий класс отдает голоса правым популистам, которые выступают за сохранение государства всеобщего благосостояния (с.4-5). В условиях сокращения традиционного электората эсдеки решаются сделать ставку на первых.
Идеологические факторы
Социал-демократы перестраивают свою идеологию и экономическую программу. Британские лейбористы были одними из первых, кто обозначил свой «сдвиг вправо» на официальном, идеологическом уровне. К концу 90-х годов новая идеологическая линия, получившая сомнительное название «Третий путь» (иногда «Новый центр», по аналогии с «Новыми демократами» в США), оформилась окончательно (c.5-6), что закреплено в совместной декларации немецких и британских социал-демократов. Новые ориентиры, заявленные в декларации, заключались в следующем:
- Произошел пересмотр социальной и экономической политики. Эсдеки заявили, что «слабости рыночной экономики были преувеличены, а её сила преуменьшена» (с) и что социальная справедливость стала неверно ассоциироваться с ростом государственного влияния, госрасходов, налогообложения и подавлением предпринимательской деятельности.
- Эсдеки выступили за сокращение неэффективного государственного аппарата в целях решения наиважнейших социальных задач, вроде бедности и преступности.
- Социал-демократы выступили за налогообложение «грязных производств» и выразили озабоченность экологическими вопросами, что соответствовало тогдашней эко-повестке.
- В экономической политике соцдемы стали приверженцами практик «экономики предложения», то есть сокращения налогообложения на бизнес, поддержки малого и среднего бизнеса. Теперь эсдеки выступали за сбалансированный бюджет, признавая полезность умеренного дефицита казны лишь в случае экономического кризиса.
Своего апогея социал-демократия «третьего пути» достигла в 2012 году с созданием «Прогрессивного альянса», куда вступили многие крупнейшие социал-демократические партии, вышедшие из Социнтерна. Официальной причиной назвали то, что в Социнтерне состояли авторитарные политические силы вроде сандинистов, с которыми эсдекам было не по пути. В отличии от Стокгольмской декларации Социнтерна 1989 года, в программных документах «Альянса» социальным вопросам уделили гораздо меньше внимания по сравнению с общедемократической повесткой. Это в очередной раз обозначило идейную эволюцию партий от социал-демократии к социал-либерализму. И хотя не все социал-демократические партии поддержали социал-демократию «третьего пути» на идеологическом уровне, фактически все они шли в одном и том же направлении (с.16, с.7).
Институциональные факторы
Сближение с правым политическим спектром негативно сказалось на их популярности в долгосрочной перспективе (с.12-14). Нарушились их традиционные связи с профсоюзами (которые, к тому же, пришли в упадок) (с.8-9) и углубился внутрипартийный раскол (с.96). Это серьезно сказалось на электоральной поддержке социал-демократов. Главной силой эсдеков была их идеологическая идентичность и способность мобилизовать рабочий класс на выборы под идеями социального эгалитаризма (с.8). Отныне эта сила была утрачена. Процесс их электорального упадка назвали «Пасокификацией» по названию греческой социал-демократической партии, которая растеряла свои ведущие позиции менее чем за шесть лет и исчезла из политической жизни. Голоса эсдеков перетекли не только к правым популистам, но и к левоцентристским партиям (в основном, к «зеленым») и коммунистам. Всё это говорит о том, что социал-реформизм не стал менее востребован в развитых странах мира (с.506-512). Скорее, быстро потеряла авторитет «неолиберальная» социал-демократия, чем доказала свою неэффективность. Следовательно, возвращение некоторых эсдеков в политику на рубеже веков скорее является заслугой их оппонентов, которые успели наворотить дел (особенно в Великобритании) и, потеряв популярность, проиграли соцдемам на выборах (с.30-33).
Итоги
Социал-демократия постоянно проходила испытание изменчивыми условиями. Первоначально она зародилась как реформистское течение марксизма, стремящееся найти собственную стратегию взятия власти в условиях отсутствия революционной ситуации в странах капиталистического центра. Реальная и формальная приверженность марксизму и построению социализма роднила их с теми, кого сегодня называют демократическими социалистами. По мере своего прихода к власти социал-демократы «правели» всё больше, расставаясь со всеми составляющими марксизма, полностью став частью парламентской системы западных демократий. Этот сдвиг был обусловлен социальным запросом на умеренный реформизм в рамках капитализма со стороны трудящихся. С окончанием эпохи «золотых десятилетий», социал-демократы столкнулись с очередным программным кризисом, который они попытались преодолеть с помощью синтеза идей социального равенства и неолиберализма. Это сблизило их с позицией социал-либералов, которые уделяли социальной повестке меньшее внимание, в сравнении с традиционной социал-демократией. Это говорит о том, что социал-демократия сильно меняла идейную и политическую сущность в зависимости от эпохи. Совершенно некорректно отождествлять взгляды, например, Рамсея Макдональда и Гуго Гаазе со взглядами Гарольда Вильсона и Вилли Брандта или Энтони Блэра и Герхарда Шрёдера.
Социал-демократы способствовали проведению социальных реформ и проводили их сами, являясь флагманом левой повестки на Западе. В тех развитых странах, где социал-демократы не были столь сильны, социальные реформы были куда скромнее, как в США и Канаде.
Современная социал-демократия находится в кризисе, в который она попала в конце 20-го века с оформлением неолиберального капитализма. Сближение с правым политическим спектром только подтолкнуло эсдеков к пропасти. Негативные тенденции в развитии государства всеобщего благосостояния снова усилили популярность социальной повестки, особенно после кризиса 2008 года. С тех пор риторика эсдеков заметно полевела (с.16-19, с.10-15). Всё громче звучат призывы вернуться к забытым социал-демократическим ориентирам. Лейбористскую партию Великобритании возглавляет левое крыло, сперва во главе с Милибэндом, а затем и с Корбиным, а в предвыборном манифесте 2017 года появились пункты о национализации, отмене платного высшего образования, увеличения прогрессивной шкалы налогов на доходы богатых и прибыль корпораций. В 2019 году к этому добавится амбициозная программа строительства жилья. В президентских праймериз Французской Соцпартии 2017 года победу одержал представитель левого крыла Бенуа Амон. Похожие процессы происходят и в СДПГ (с.18). Показателен и взлет популярности известного американского «левака» Берни Сандерса, а также полевевшая риторика Прогрессивного альянса в связи с кризисом 2020 года. Отсюда же растут ноги у эволюции взглядов известного экономиста-реформиста Тома Пикетти и роста популярности «левацких» экономических теорий вроде ММТ.
Таким образом, за кризисом 2008 года последовали ещё и ещё и ещё, что вкупе с хиреющим государством всеобщего благосостояния вновь выдвинуло социальные вопросы на мировую повестку дня. Полевение социал-демократических (и социал-либеральных) партий связано с очередной кризисной эпохой, к которому подошел капитализм в своей неолиберальной версии (с.17-19). Пока что это не привело к значимым электоральным успехам (с.5-7). Причина в том, что эсдеки не могут предложить привлекательную, а главное, осуществимую программу социально-экономических реформ, чтобы обратить вспять негативные тенденции. Следовательно, судить об итогах социал-демократического «полевения» пока что очень рано. На рубеже 2010-2020-х к власти пришли австралийские и новозеландские лейбористы, а также немецкие, датские и финские эсдеки. Но, учитывая непростую экономическую ситуацию, едва ли можно ожидать от них построение социал-демократического рая.
История социал-демократии тесно пересекается с историей коммунистического движения. Коммунисты и социал-реформисты некогда состояли в единых партиях. Также они были вынуждены приспосабливаться под реалии капитализма в развитых странах мира, прибегая к многочисленным компромиссам. Непростыми были их взаимоотношения, от смертоносных конфликтов до правительственных коалиций. Даже их упадок начался примерно в одно и то же время с разницей в десятилетие. Если коммунисты на Западе в основном маргинализировались, то социал-демократы все ещё сохраняют пристойные позиции в политике. Проблема в том, что соцдемы не могут предложить избирателям адекватную программу действий. Это означает, что социал-демократия в нынешней версии подошла к пределу своих возможностей.
Потрясения начала 20-го века позволили обрести невиданное за всю историю левого движения влияние как социал-реформистам, так и коммунистам. Быть может, потрясения начала века 21-го вызовут к жизни новый виток социалистических идей.
Автор: Федор Яковлев.