Чуя — река в Алтайских горах, самый крупный правый приток Катуни. Ее имя происходит от древнейшего корня „чу“, что значит „вода“. Ее длина 320 км, перепад высот от места образования реки до устья 1032 м, а если считать от истоков — 2203 м. Чуя берет начало на юго-западе Горного Алтая, течет по территориям Кош-Агачского, Улаганского и Онгудайского аймаков Республики Алтай, впадает в Катунь в районе 712‑го км Чуйского тракта.
В коротком абзаце сказано практически все, касающееся Чуи как географического объекта. Но тем, кто решит отправиться в путешествие, чтобы предпринять более близкое знакомство с этой рекой, я бы хотела рассказать совсем другое…
Концентрированная достопримечательность
Чуя — единственная крупная река в Горном Алтае, вдоль которой на всем протяжении, за исключением прорыва через отрог Северо-Чуйского хребта между поселками Курай и Чибит, проходит хорошая асфальтированная автотрасса: легендарный Чуйский тракт.
А это значит, что количество достопримечательностей в формате „посмотреть своими глазами, потрогать своим руками“ на Чуе запредельно. По сути, вся ее долина вплоть до устья — концентрированная достопримечательность. Скалы, водопады, вершины, речные пороги, ошеломляющие отвесы и обрывы. Десятки мест с уникальными наскальными рисунками: Калбак-Таш, Калбак-Таш-II, Адыр-Кан, не говоря уже о фантастическом изобилии подобных памятников в истоках Чуи. Однозначно стоит полюбоваться на грандиозный Белый Бом, красивейшие пороги „Буревестник“ и „Бегемот“, водопад Ширлак. Восхититься нерукотворными „каменными садами“, созданными природой на ступенях речных террас, помолчать у древних курганов, слушая ветер вечности, поздороваться с изваянием каменного воина возрастом в тысячу лет.
А еще — увидеть невесомые, эфемерные, не зафиксированные ни в каких научных работах и справочниках пейзажи, доступные только глазам и объективу фотоаппарата в то или иное время года. Воздушные, кружевные, слепяще-белоснежные зимние деревья в нежнейшем куржаке над курящимися паром незамерзающими перекатами. Горящие неугасимым, обжигающим сердце огнем прозрачно-рыжие сентябрьские лиственницы вдоль Чуи в Курайской степи. Акварельные весенние россыпи сон-травы в короткой траве. И многое-многое другое.
И, конечно, постоять над стрелкой Чуи и Катуни, где две живые текучие ленты встречаются под высоким береговым обрывом и еще какое‑то время тянутся, не смешиваясь, эффектной двухцветной полосой.
Седой Чуй
Если бы главную легенду Горного Алтая о ханской дочери Катуни, сбежавшей темной ночью из отцовского дворца навстречу любви, довелось сочинять мне, эта история была бы совершенно другой. В ней Катуни не пришлось бы в одиночку пробиваться через весь горный край, чтобы на миг встретиться с Бием, не сильно‑то и утрудившимся на гораздо более легком и пологом пути — и тут же забыться, раствориться, стать лишь частью великой Оби.
О нет! В моей сказке юная красавица-речка нашла бы преданную любовь, а с ней и заботливую поддержку на всю жизнь намного раньше. Как только оставила позади поднебесные Катунские белки, вырвалась в узкую калитку-теснину между двумя горными хребтами. И встретилась с Чуем.
„Седой Чуй“ — так называют эту реку алтайцы. Белесо-мутную от принесенных с ледников песков и глины, стремительную, весной и после летних ливней полноводную настолько, что некоторые исследователи полагали Катунь ее притоком, а не наоборот. Неспешно гулял Чуй по степи, накручивая замысловатые узоры, пока не услышал вдали звонкий голосок хозяйки Алтая. Рванулся на зов, пробил насквозь высоченную гору, пронесся по узкой долине, обтачивая острые камни и отвесы скальных берегов. Выскочил наперерез зеленоглазой красавице, поймал, обнял, отдал всего себя, всю свою мощь. Стал верным спутником, добавил сил, чтобы пройти долгий путь через Алтай. И ничего, что виски Чуя посеребрила седина, что родословная его велась не от гордых дворцов, а от пастушеских высокогорных хижин: кто смотрит на такие вещи, если любовь? На стрелке рек навсегда закончилось одиночество Катуни. Сам суровый отец — хан Алтай — посмотрел из скалы пристальным родительским взглядом на счастливую пару и отозвал своих батыров, посланных вдогонку дочери, поскольку отныне была она под надежной защитой…
Вот так написала бы я сказку о Катуни и Чуе. Потому что люблю обе эти реки и даже не знаю, какую больше.
Слияние Чуи и Катуни выглядит очень живописно. Летом Чуя мутная, серо-белая вплоть до коричневого оттенка, а Катунь — светло-зеленая; в сентябре-октябре реки играют яркой изумрудной зеленью и бирюзой. Красивое место считается сакральным, наделенным особой энергетикой. Над слиянием возвышается гора Таш-Патыр, „каменный богатырь“: при некоторой доле фантазии в складках горного склона ясно просматривается суровое мужское лицо.
Откуда начинается река…
С юга бассейн реки ограждают Чуйские Альпы, справа — горные хребты Курайский, Айгулакский и Сальджар. В верхнем течении вода светлая, но затем многочисленные притоки приносят взвеси с ледников Южно-Чуйского и Северо-Чуйского хребта, и Чуя „седеет“. Только в начале осени, когда уровень воды падает, река очищается и приобретает светло-зеленый, почти бирюзовый цвет.
С происхождением Чуи все действительно сложно, не зря я упомянула о пастухах и хижинах. Катунь рождается в леднике Геблера, на склоне великой Белухи, в высочайшем на Алтае Катунском хребте, и хотя исток расположен в труднодоступных местах, есть масса описаний и фотографий ледяного грота с выбивающимся из него ручьем. Бия вытекает из легендарного Телецкого озера: стой себе на добротном автомобильном мосту между Турочаком и Иогачем и любуйся — с одной стороны озеро, а с другой уже река. Чуя же слагается многими небольшими речками, сбегающими с гор по извилистым руслам-тропкам. Попытка добраться до ее истинного истока напоминает классическую схему „в зайце утка, в утке яйцо, в яйце игла“. Да еще и без всякой уверенности, что поиски ведутся в нужном направлении. Судите сами…
Водный поток с именем Чуя начинается в Чуйской степи, в километре от села Теленгит-Сорготой близ Чуйского тракта, со стрелки речек Юстыт и Кызылшин; причем обе именуются притоками, а не составляющими. Большинство современных исследователей считают истоком Юстыт, он вроде как немного крупнее и, в свою очередь, складывается из рек Богуты и Нарын-Гол. Более полноводная Богуты образуется из двух частей, Правой и Левой, которые берут начало в Богутинских озерах. На высоте 2500 м, в хребте Чихачева, замыкающем российский Алтай с востока, на самой-самой границе с Монголией.
По другой версии звания истока Чуи заслуживает Кызылшин. Выше по течению он именуется Бугузуном, а рождается на стыке Курайского хребта и тывинской Священной горы: массива Монгун-Тайга. В районе северных начал Чуи, между прочим, есть много интереснейших вещей, малоизвестных в широких туристских массах. Например, Красное ущелье: местечко на Кызылшине, красотой разноцветных гор ничуть не уступающее разрекламированному „Алтайскому Марсу“ на ручье с похожим названием возле Чаган-Узуна. Или Бугузунский источник в урочище Аккаялу-Озек — священный аржан, куда теленгиты, коренные обитатели Алтая, приходят разговаривать с духами с третьего по шестнадцатый день лунного календаря. Или Бугузунский перевал высотой 2600 м, единственный проходимый для автомобилей между Алтаем и Тывой на единственной дороге, непередаваемо красивой, но больше похожей на маршрут экстремального ралли.
Петр Александрович Чихачев, путешественник и исследователь XIX века, автор культовой книги „Путешествие в Восточный Алтай“, тоже считал истоком Чуи верховья Бугузуна: „Наконец мы увидели, что ручеек совершенно исчез под сырой, ноздреватой корой, покрывающей почву. Это послужило нам убедительным доказательством того, что мы находились у самых истоков Чуи. Место, где берет начало Чуя — это обширный резервуар воды, сосредоточенной в болотах. Целая сеть ручьев пробивается через тысячу отверстий и, пробежав по самому удобному для их стока склону, соединяется мало-помалу в один поток“.
Ну а в публицистических статьях о Чуе чаще всего просто упоминается, что истока у нее два: левый и правый. Возможно, этот вариант и является наиболее близким к истине.
От меандров в каньон
На всем своем протяжении Чуя бежит в северо-западном направлении, но по характеру и скорости ее бег четко делится на две части. Чуйскую и Курайскую степи река пересекает, лениво извиваясь в заболоченных берегах. Ее изгибы здесь настолько прихотливы, что в пятнадцати километрах за Акташом даже устроили смотровую площадку для туристов „Чуйские меандры“, вошедшую в список достопримечательностей. „Меандр“ означает излучину, изгиб реки; с площадки действительно открываются роскошные виды, но в Чуйской степи река плетет еще более изысканное кружево.
Кстати, а вы знаете, что по течению Чуи кроме двух общеизвестных горных степей есть и третья — Сартымайская? Крошечная, ничуть не похожая на просторы у подножий Чуйских Альп, но все же степь. Она лежит вокруг устьев двух правых чуйских притоков, Бельгибаша и Сардымы, и занимает клочок пространства четыре на два с хвостиком километра; в дальнем уголке, на террасе между Чуей и впадающей в нее Чибиткой, примостилось село Чибит. Если ехать по Чуйскому тракту вглубь Горного Алтая, вид на Сартымайскую степь открывается после 778‑го км, и взгляд первые секунды реально мечется, охватывая непривычную „даль“. Ничего удивительного, если учесть, что до этого дорога идет практически сплошь по бомам, когда слева обрыв, а справа отбойник — после такого даже десяток квадратных километров условно ровного места покажется огромным.
От Чибита начинается единственный участок Чуи, на котором она далеко отходит от Чуйского тракта. Точнее, заканчивается, если смотреть по ходу течения. Автотрасса огибает мощный отрог Северо-Чуйского хребта — гору Белькенек высотой 2264 м, а река прогрызает его напрямую, проносится бешеным потоком по узкому ущелью и выпрыгивает в Сартымайскую степь у Чибита. В каньоне лежит знаменитый Мажойский каскад порогов: более двух десятков водных препятствий высших категорий сложности на каких‑то пятнадцать километров речного русла.
Впервые в мире
„Чуя-ралли“, „Мажой-ралли“ — названия известнейших соревнований, что проводились в Мажойском каскаде и ныне упоминаются во всех учебниках по водному туризму. Но самое знаменитое событие, уникальное и неповторимое, произошло здесь в мае 1989 году: первые в истории международные соревнования по рафтингу. Не в России первые — вообще в мире.
Состязания на бурной воде „Чуя-ралли“, неразрывно связанные с именем легендарного алтайского водника Михаила Колчевникова, в российских рамках проводились с 1978 года. А в 1989 году в „лагерь мира №1“ возле Чибита приехали покорители бурных рек из США и Канады, Англии и Франции, ФРГ и Чехословакии, Коста-Рики, Австралии, Италии, Венесуэлы, Замбии, Непала, Новой Зеландии. Это было одно из тех знаковых событий, что случаются лишь однажды — рождение нового всемирного вида спорта.
Маленькая деталь: средний возраст населения лагеря составлял 25 лет. Торжество юности, веры в свои возможности и счастливое будущее.
Затем были чемпионаты по рафтингу в Америке, Чили, Коста-Рике и других странах. Международные соревнования никогда больше не возвращались на Алтай, но началось все именно здесь. На прекрасной и своенравной Чуе.
Реки и бомы
Притоки, впадающие в Чую в районе среднего течения, часто падают с крутых горных склонов, образуя роскошные водопады; правда, в доступном правобережье их меньше, чем на диких склонах Северо-Чуйского хребта напротив. Самый привлекательный для туристов — Ширлак, или Девичьи слезы, он расположен в каких‑то двухстах метрах от автотрассы. Зимой эффектно смотрятся водопады в левобережье реки, застывшие ледяными кружевами. А летом в устьях речек, полого скатывающихся в Чую по правому берегу, можно попытаться устроить рыбалку на хариуса. В самой Чуе в среднем и нижнем течении рыба, увы, практически не ловится из‑за слишком мутной воды.
В целом притоков у Чуи порядка полусотни. И только по их названиям можно было бы составить впечатление об этой части Горного Алтая: Тутугой — местность с лиственницами, Тасхахту-Ярык — ущелье с крышей, Балкаштуяр — глиняная стена, Янгыскаин — одинокая береза. Не менее эффектны и названия некоторых бомов: только Ат-Кырлыган — „лошадь вверх ногами“ — чего стоит!
Бомов, то есть отвесных скал, нависающих над рекой и дорогой, вдоль Чуи встречается много: крутых, часто отвесных, расположенных вплотную к руслу. Безусловное первенство по масштабу и визуальному эффекту принадлежит Белому Бому, ступенчатому массиву из известняков и мрамора общей высотой в несколько сотен метров. Верхняя часть горы словно срезана гигантским ножом, вертикальная плоскость раскрашена в серо-песочные цвета и сахарится белыми, сверкающими на солнце изломами. На самом крутом повороте высоко над Чуей устроен мемориальный комплекс водителям Чуйского тракта: по народной легенде именно здесь разбился герой знаменитой песни лихой шофер Колька Снегирев.
Не менее известен бом Калбак-Таш — древнее святилище, где на каменных плитах выбито свыше 5000 наскальных рисунков разных времен. Здесь же найдены самые обширные в России рунические надписи, предположительно созданные в IX–X вв. И Белый Бом, и Калбак-Таш служат отличными смотровыми площадками: в первом случае фантастический вид на долину Чуи открывается со старой дороги, проходящей намного выше современного тракта, во втором — с самих скал, нависающих над прибрежной террасой.
…Если бы я писала легенду о реках Алтая, то обязательно отвела бы в ней Чуе одну из самых главных ролей. Потому что эта река — знаковая.
Суровое дитя удаленной, пока мало хоженой, но притягательной в своей дикой красоте юго-восточной окраины Горного Алтая, она вбирает в себя холод камней и туманы над тундровыми болотами, рыже-серые краски высокогорных степей, малахит зелени, яркими полосами петляющей вслед за животворной водой, звон водопадов и порогов. Дает свое гордое имя поднебесным Чуйским Альпам, Чуйской степи. Ну а дорогу в Горный Алтай теперь называют Чуйским трактом еще в Новосибирске, за семь сотен километров от того места, где седой Чуй встречается с юной Катунью.
Наталья Попова
