Елена вошла в общежитие.
- Куда это ты пропала? – встретила ее Елизавета Константиновна. – Я уже волноваться стала – не случилось ли чего.
- Да нет, не случилось. Просто я... – Елена на секунду замялась, - решила снимать квартиру.
- И то так! – поддержала Елизавета Константиновна. – Не девочка, чтоб по общежитиям слоняться. Туда и привести можно кого-нибудь, не то что здесь!
Елена подумала, что и туда вряд ли она сможет кого-нибудь пригласить.
Она собрала свои вещи, вынесла чемодан. Водитель вышел навстречу, молча положил чемодан в багажник, открыл перед Еленой дверь.
Они ехали около получаса, и наконец машина остановилась у подъезда пятиэтажного дома. Они поднялись на второй этаж, Сурен открыл дверь, пропустил Елену. Она осторожно вошла в прихожую, Сурен подтолкнул ее и вошел, шумно дыша. Видимо, подъем на второй этаж дался ему нелегко.
Квартира была однокомнатная, но чистая, с хорошей мебелью. На полу лежал белый мохнатый ковер, перед дверью висели металлические палочки «Музыка ветра». Большая кровать, накрытая стеганым покрывалом, занимала почти половину комнаты.
- Располагайся, дорогая, - сказал Сурен, отдышавшись. – Здесь ты будешь жить, меня встречать, меня провожать.
Он помог ей снять курточку, Елена переобулась в свои тапочки, прошла к кровати. Рядом стояло кресло, Елена села, осмотрелась. Конечно, это лучше, чем общежитие. Она вдруг подумала, что с работы все же придется уйти.
- Сурен, я ведь не смогу работать, а как же быть с пропиской? Я же не могу жить в Ленинграде без прописки. А университет дает мне прописку в общежитии, - сказала Елена.
- Слушай, дорогая, - протянул Сурен, - ты не знаешь, кто такой Сурен? Тебе нужна прописка? Будет тебе прописка! Хочешь в общежитии прописаться? Будет тебе общежитие! Только ты делай все, что нужно мне. А мне нужно немного: я должен чувствовать себя мужчиной, понимаешь? Сегодня ночью ты сделала все, как надо, делай так всегда, Сурен не обидит. Будешь сладко кушать, красиво одеваться, только любить будешь одного Сурена, понимаешь?
Елена через силу улыбнулась, вспомнив ночь, потное толстое тело, волосатые руки, хриплый голос, указывающий, где, что и как нужно сделать, чтобы «было хорошо».
- Мне Ирэн сказала, что я ей должна деньги, - начала Елена, но Сурен перебил ее:
- Э-э, слушай меня! Я тебе говорю: какая такая Ирэн? Все решу, никому ты ничего не должна! Только Сурену, поняла?
Он жестом подозвал ее к себе, посадил на колени, стал ласкать. Елена едва сдерживалась, чтобы не оттолкнуть его и не бежать в ванную.
Наконец Сурен поднялся с кресла, подошел к двери.
- Вот тебе ключи, вот деньги. Купи все, что нужно, вечером я приеду.
Он ушел, а Елена упала на кровать, закрыла глаза. Она пока не знала, как относиться к тому, что происходит с ней. Где-то глубоко внутри она понимала, что это противно, мерзко, что из этого будет трудно выйти, но пока выхода она не видела. Елена вдруг представила, что было бы, если бы обо всем узнали там, на Севере. Она даже резко села. Нет! Она, кажется, даже увидела глаза Багирова, который смотрел на нее с таким презрением! И вдруг жизнь в далеком гарнизоне показалась ей такой хорошей, чистой, настоящей, но такой недосягаемой, что Елена расплакалась.
...Зинаида рассмотрела все, что купила Елена, уложила в сумку. С некоторых пор эти хлопоты стали ей нравиться. Она даже думала, что у нее могла бы быть такая дочка, а ребенок – мог бы быть ее внуком. Или внучкой. Зинаида даже улыбнулась от такой мысли.
Люба была дома, когда Зинаида принесла домой то, что купила Елена. В квартире, как всегда в последнее время, пахло вкусным, было уютно, чисто. Люба встретила ее словами:
- Зинаида Федоровна, у меня защита диплома через месяц, представляете?
Зинаида улыбнулась: что тут представлять? Все как надо, все успеет: и диплом получит, и ребенка родит.
- Ну вот и хорошо. А там и родишь. Может, бабушке напишешь все-таки, что скоро матерью станешь?
-Нет, что вы! Она с ума сойдет!
- А сколько ты собираешься молчать? Что ж, она никогда не узнает, что стала прабабушкой?
- Не знаю, но мне так страшно, Зинаида Федоровна!
Зинаида рассмеялась:
- А до этого не было страшно?
- А до этого я думала, что мы с Гришей поженимся и приедем к бабушке вместе.
- Так что ты подумай, Люба, может, напишешь бабушке?
Утром Зинаида не дождалась Елену и позвонила в общежитие. Дежурная сказала, что Елена вчера забрала вещи и уехала, сказала, что сняла квартиру, а где – она не спросила. Не пришла Елена на работу и после обеда. Зинаида сначала рассердилась, собралась уволить ее за прогул, но потом вдруг подумала, что, может, с ней что-то случилось и нужно разыскивать ее.
...Антонов был назначен руководителем учений и получил приказ немедленно выходить в море. Рано утром эскадра снялась с якорей и вышла в район учений. Александр стоял в командирской рубке, смотрел на горизонт, из-за которого выходило солнце. Скоро наступит полярный день, и тогда оно круглые сутки будет на небе. Однако Антонова сейчас меньше всего занимало солнце. Он волновался за надежду, за девочек, которые остались дома. Конечно, они не будут одни, но все-таки...
Юля шла из школы, зашла в магазин, который был в их доме, чтобы купить молока и хлеба. Вдруг она увидела отца, который стоял у винной витрины. Юля хотела пройти так, чтобы он не заметил ее, но тот уже увидел дочку и окликнул:
- Юля, привет! Ты что тут делаешь?
- А что делают в магазине? Покупаю молоко и хлеб.
- А что, больше некому это сделать?
Юля посмотрела на него непонимающим взглядом:
- А почему не я? И вообще, мама лежит в роддоме.
- А этот, мамин муж, в море, не так ли? Я знаю, что утром эскадра ушла.
- Да, дядя Саша в море. И что?
- Значит, она бросила детей одних дома?
- Никто нас не бросал, не выдумывай!
- Как ты разговариваешь с отцом?- повысил голос Андрей.
- Мне некогда, - ответила Юля, - мне еще Женю из садика забирать.
- Вот-вот, - продолжал Щуров, - хваленая мать! Дети совершенно одни, предоставлены сами себе!
- А что им делать, если у них такой отец, как ты? - вдруг громко произнесла Юля. – Где ты был вчера? Когда ты последний раз звонил нам? А? Так что, папочка, не тебе судить маму!
Андрей не успел отреагировать на ее слова, как она отошла в хлебный отдел. Он оглянулся – некоторые покупатели с любопытством смотрели на него. Среди них он увидел бывших соседей. Он быстро вышел из магазина, ничего не купив.
Он знал, что Катя решила оставить ребенка, это его раздражало: ну почему эти бабы помешались на детях? Неужели нельзя без них, без этих пеленок-распашонок, без бессонных ночей, детского крика? Не успеют вырасти, как уже собираются в матери! А Катя говорила, что любит его, но когда забеременела, тут же сказала, что хочет этого ребенка, потому что он ребенок его, Андрея! Нет, - вздохнул Андрей, - не понять ему их!