Глава 101
Ольга Васильевна Тихонькая, смазливая секретарь Гранина, смотрит на меня чуточку свысока. Самую малость, поскольку побаивается. Я ей уже доказала однажды, что наличие комнатной собачки возле двери меня остановить не может в принципе. По-другому к этой изрисованной кукле относиться не могу. Куклой же считаю её, поскольку таково моё принципиальное мнение о каждой молоденькой барышне, сделавшей силиконовую грудь третьего размера не по медицинским показаниям, а ради карьерного роста.
Или, может, она метит прямиком в постель своего начальника, чтобы занять потом более высокую должность? О том, что Тихонькая сделала маммопластику, я знаю от Маши, у которой есть знакомая в клинике пластической хирургии, где Ольга Васильевна оставила почти миллион рублей, чтобы увеличить бюст. Знаю, что это разглашение врачебной тайны. Но не я разболтала о пациентке, пусть будет на совести пластического хирурга. А вот что Тихонькая спит с Граниным, у меня пока доказательств нет.
Слухи ходят, секретарша спит и видит, чтобы это случилось поскорее. И очень злилась в своё время, узнав о нашем с Никитой романе. Только теперь перед ней ни одного препятствия. Мне другое интересно: какое такое повышение по карьерной лестнице хочет получить Ольга Васильевна? (я так называю её с иронией). Здесь клиника, а у неё образование – колледж профессиональных технологий, где она получила диплом по специальности «Экономист». Так она что же, мечтает возглавить финансовый отдел клиники?
Уверена, что Гранин не такой глупец, чтобы даже допускать Тихонькую к деньгам. Она же всё разбазарит! Видно по тому, как эта девица кичится своим новеньким «айфоном», а у самой, простите мою прямоту, обувка и сумочка из кожзама, купленная на одном всем известном китайском маркетплейсе. Значит, и телефончик в кредит, и обходится ей с такой-то зарплатой ох как дорого! Но таким, как Ольга Васильевна, «понт дороже денег».
Что я до неё докопалась вообще? Самой удивительно. Незачем было так спешить в приёмную. Тихонькая меня осадила, и я не стала ломиться к Гранину в кабинет, поскольку «там иностранная делегация». Прошло полчаса, мне насыпалась полная корзинка сообщений в мессенджер, но как я уйду? Не кто-нибудь, главврач вызвал. Хотя мог бы понять: промедление в нашей профессии порой оборачивается летальным исходом.
Когда уже встаю, чтобы уйти, из кабинета выходят иностранные гости: два мужчины и три женщины. Судя по голосам и внешности – китайцы. Гранин улыбается им, как родным, самолично провожает до лифта, потом быстро возвращается и, холодно глянув на меня, говорит:
– Заходите.
В кабинете Никита садится за свой стол, складывает руки на груди, откинувшись в кресле.
– Эллина, когда мне можно будет начать видеться с Олей?
Если бы я была кошкой, то шерсть сейчас встала дыбом и когти обнажились.
– Мы это уже обсуждали, – говорю, сдерживая гнев и желание послать Гранина куда подальше. В Китай, например.
– Да, но не договорились, – парирует он. – Я хочу участвовать в жизни нашей дочери.
– Нет.
– Что ж, так и думал.
Он поднимает трубку телефона.
– Пришёл? Пусть заходит.
Появляется представительный мужчина лет 55-ти, с кожаным дизайнерским портфелем, одетый очень дорого и со вкусом. В нагрудном кармане пиджака торчит шёлковый платок. Крашеные (видимо, чтобы закрыть седину) волосы тщательно зализаны назад. Лицо с тонкими чертами, нос узкий, с горбинкой, глаза умные, но ужасно холодные. Рот тонкий.
– Проходите, господин Факторович. Знакомьтесь, Эллина Родионовна: Артём Аркадьевич Факторович, адвокат. Будет помогать мне судиться с тобой из-за Оли.
У меня дыхание перехватывает. Несколько секунд перевожу взгляд с Гранина на юриста и обратно, но потом беру себя в руки.
– Иными словами, вы хотите подать на меня в суд? – спрашиваю у Никиты официально.
– Последний раз прошу: дай мне видеться с Олей.
– Нет.
– Ладно. Свободны, Эллина Родионовна. Мы с адвокатом сейчас составим судебный иск.
– Как вам будет угодно, – отвечаю и выхожу из кабинета.
«Каков подлец, а! Решил меня засудить!» – думаю зло, спускаясь в лифте. На смену эмоциям приходит холодный расчёт. Если у него есть адвокат, то и мне нужен. Где взять? В отделении зову Машу с Данилой (они сегодня дежурят вместе), спрашиваю про юриста. Оба качают головами: с таким не сталкивались. Но Береговой даёт мне совет: позвонить Борису. Он, когда представлялся в ночном клубе, назвался начинающим юристом. Я хлопаю ресницами, глядя на Данилу. Странно. А мне Борис сказал, что руководит предприятием, выпускающим комплектующие для станков. Когда же он врал?
Мне становится неприятно. Я так стараюсь спасти этого мужчину, который мне понравился, а выясняется, он лгун. Мало мне одного Гранина! Но злиться рано. Сначала надо с Борисом поговорить. Смотрю на часы: как раз сегодня у него назначена операция. Значит, увидимся. «А собственно, чего тянуть?» – думаю, возвращаюсь к лифту и еду в хирургическое отделение. Спрашиваю, в какой палате больной по фамилии Симонов. Мне отвечают, иду туда.
Бориса уже переодели, мне навстречу из палаты выходит анестезиолог. Он переговорил с пациентом, идёт в операционную. Я вхожу внутрь, и мужчина расплывается в широкой улыбке.
– Добрый день, Элли. Прости за мой внешний вид.
Смотрю на него и… не могу сдержать улыбку. Борису побрили наголо голову. Он выглядит довольно смешно, хотя отмечаю правильную форму черепа, выпуклый лоб, выдающий человека умного. Аккуратные, ровной формы уши. Подмечаю про себя, что лысым быть ему тоже идёт.
– Ничего, всё в порядке. Как ты? – спрашиваю его, вставая рядом с койкой.
– Нервничаю немного. Анестезиолог сделал мне укол, обещал, сейчас станет полегче.
– Да, всё так и будет. Я вот… пришла тебя проведать, – так и подмывает спросить про его профессию, но человека ждёт трепанация, и нехорошо поступать с ним подобным образом.
– Мне кажется, ты хочешь о чём-то спросить, – говорит Борис.
Я чуточку вздрагиваю. Как он угадал?
– Да не то чтобы…
– Спрашивай.
– Ты в клубе сказал, что начинающий юрист. А потом, что директор предприятия. Так кто ты на самом деле?
Борис рассмеялся.
– Я-то думал… – В клубе я так сказал, чтобы ты воспринимала меня таким, какой я есть, а не из-за денег или социального статуса.
– Типа как в «Москва слезам не верит?» – спрашиваю его.
– Да, точно! – когда Борис улыбается, во внешних уголках его глаз кожа собирается тонкими лучиками, и это придаёт его лицу особый шарм. Кажется, я в него влюбляюсь… – А ты подумала, наверное, что перед тобой очередной врун-потаскун, да?
Отвожу взгляд.
– Так и думал. Прости, что тогда сказал подобное. Мир?
– Мир, – улыбаюсь в ответ. – Боря, скажи, у тебя нет знакомого адвоката?
– У меня целый департамент юристов. Тебе по каким делам?
– По гражданским. Биологический отец моей дочери собирается со мной судиться из-за опеки над дочерью. Мне кажется, он хочет её отнять, – признаюсь, ощущая, как в груди нарастает горечь и обида. Снова. Как тогда, в кабинете Гранина.
– Вот же… – и Борис добавляет непечатное слово, тут же смотрит на меня. – Прости, вырвалось.
– Ничего. Так ты поможешь?
– Конечно, – он берёт с тумбочки сотовый телефон, вызывает кого-то.
Следующие пару минут Борис разговаривает с женщиной по имени Лариса Октябриевна. Когда слышу отчество, удивлённо поджимаю губы: как же папу зовут? Октябрь, видимо. Интересно. Вскоре мой собеседник заканчивает разговор.
– Вот и готово. Запиши номер, – он диктует цифры.
– Подожди. Давай ты мне его пришлёшь в мессенджер.
Борис смеётся.
– У меня до сих пор нет твоего номера.
– Прости, – я, кажется, даже покраснела. Называю ему цифры, он записывает, и вскоре мне приходит сообщение.
«Лариса Октябриевна Краснова», и номер.
– Она очень грамотный юрист, специалист по бракоразводным процессам и всему, что связано с вопросами семьи и брака, – поясняет Борис.
– Можно узнать, как вы с ней познакомились?
– Она помогала…
– Прошу прощения, нам пора, – входит анестезиолог.
– Всё будет хорошо, Боря, – говорю собеседнику, беру его руку. Он нежно сжимает мои пальцы, по телу пробегает приятная дрожь. Всё-таки этот мужчина… кажется, определённо производит на мою женскую сущность определённое впечатление.
Бориса увозят в операционную. Я спешу следом, чтобы наблюдать за ходом операции со стороны. Это мне разрешает сам Осип Маркович, когда моется перед входом в стерильную зону. Он улыбается и говорит, что определённо есть большая вероятность в удачном исходе хирургического вмешательства.
Увы, но провести четыре-пять часов, просто стоя рядом, я не могу – меня ждёт отделение. Первым делом пора навестить Дениса Пузырёва, того самого красавчика-бегуна.
– Ну как, выяснили, в чём дело? – спрашивает он.
– Кое-что проясняется, но нам надо продолжить обследование, – отвечаю ему. – Мне нужно осмотреть ваши яички.
Денис смущённо хихикает.
– У меня же одышка, причём тут яички?
– Я должна кое-что проверить.
– Медсестра может выйти, если хотите, – говорю пациенту, а по глазам Альбины вижу, что она ну очень мечтала бы остаться, чтобы… посмотреть. Мысленно качаю головой и делаю пометку для себя: надо бы девушке промыть мозги. Так вести себя нельзя, может плохо кончиться. Заявлением о домогательстве, например.
– Да мне всё равно, – отвечает Денис.
– Альбина, посторожи за дверью. С той стороны, – делаю акцент на последней фразе.
Тишкина вздыхает украдкой и выходит.
– Прошу вас раздеться, – говорю спортсмену.
Он со смущённой улыбкой подчиняется. Стоит к нему прикоснуться, как шепчет, отводя глаза: «Господи…» Потом ещё «Боже мой», и вдруг делает шаг назад и отворачивается.
– Простите, доктор, я не могу. Извините… – он красный, как варёный рак.
– Ничего, это нормальная реакция, – замечаю в ответ. – Тут нечего стесняться, Денис. Денис?
– Подождите, сейчас… – парень мнётся, стоя ко мне спиной.
– Извини, но я должна закончить осмотр.
Через минуту парень снова оборачивается. Я понимаю его состояние: когда стала проводить осмотр, его хозяйство среагировало вполне по-мужски. Вот Денис и смутился. Теперь всё позади, и моё предположение, увы, подтвердилось.
– Денис, у вас образование на левом яичке, – сообщаю ему. – На рентгене лёгких затемнение, поэтому у вас и одышка.
– Какое затемнение?
– Опухоль яичка могла распространиться в лёгкие.
– Это что… рак?
– Чтобы это определить, я должна взять у вас кровь на более расширенный анализ и сделать компьютерную томографию живота. Затем вас осмотрит онколог.
– Можно мне ручку и бумагу? Я хочу всё записать.
Я снова произношу последовательность действий.
– Это очень опасно? – спрашивает Денис.
– Мы ещё не уверены, рак ли это.
– Но вы так думаете. Что, если рак?
– Всё это вам лучше обсудить с онкологом.
– Я не хочу ждать. Если можете сказать, то скажите прямо сейчас.
– Ничего определённого сейчас сказать не могу и не имею права. Вот когда получим результаты, сделаем выводы, хорошо? – настаиваю я.
Денис опускает плечи и повторяет «Боже… Боже…» Зову Альбину и прошу отвезти молодого человека на МРТ. Потом иду к себе в кабинет, стараясь думать о хорошем. Но мысли возвращаются к Борису, который сейчас там, высоко надо мной, на операционном столе. И надо бы вернуться к делам, а так хочется пойти туда и проведать его.