В обсуждениях под моей статьей «Причины смерти Александра Македонского в Вавилоне» был оставлен любопытный комментарий, который я процитирую полностью: «Александр если и не воспринимался Богом близкими, то имел силу даже мертвый. Чтобы травить его, нужно было быть либо сумасшедшим, либо быть одной ногой на эшафоте. Потому что виновника просто разорвали бы. Антипатр не был сумасшедшим и одной ногой на эшафоте не был, иначе его сын не был бы виночерпием». Напомню, что в упомянутой публикации я приводил сведения античных летописцев в лицах Плутарха, Арриана, Юстина, Курция и Диодора о причастности Антипатра к смерти царя Македонии. По их единодушной версии яд в вино Александру подсыпал сын Антипатра царский виночерпий Иолай.
Насчет божественности Александра преувеличено. Тот же Антипатр отказался обожествлять своего царя, но в более корректной форме, чем это язвительно сделали греки, в частности, спартанцы. Историк П. Грин пишет: «Не многие искренне оплакивали Александра. Для греков он был тираном, а в Азии на него смотрели как на завоевателя». После смерти Александра тело некогда любимого царя лежало забытое всеми по Курцию семь дней, по Элиану тридцать дней. Все это время военачальники и рядовые воины выясняли между собой отношения по поводу определения нового правителя империи. Курций Руф пишет, что: «Шел уже седьмой день, как тело царя лежало на катафалке, а мысли всех были отвлечены от ритуальных забот разрешением вопросов об устройстве государства». По Дройзену: «Едва успело пройти несколько недель со смерти великого царя, а, как далеко уже отступила на задний план память о нем».
Я полностью согласен с автором комментария, что в случае отравления Александра первым в списке подозреваемых лиц числился бы царский виночерпий, а именно – Иолай. Но здесь есть существенные нюансы. Иолай стал царским виночерпием всего лишь за год до смерти царя. К тому времени из Вавилона на родину убыли 10 000 пехотинцев и 1500 всадников (по Ф. Шахермайру), состоящих преимущественно из македонской знати. Таким образом, высший командный состав армии Александра сократился примерно на восемьдесят процентов, и выбор царского виночерпия аристократического происхождения был ограничен узким кругом лиц этнических македонян, которых на данный период времени в Вавилоне осталось всего около 6000 человек.
К тому же Александр мог сознательно назначить Иолая своим виночерпием, чтобы усыпить бдительность Антипатра, который к тому времени уже получил приказ явиться из Македонии в Вавилон вместе с новобранцами для усиления армии. Подослал же Александр для убедительности подложное письмо Пармениону, якобы, от сына Филоты, уже убитого к тому времени, тем самым скрывая истинную цель визита отправленных им в Экбатаны убийц. Я также допускаю большую вероятность того, что Александр после возвращения из Индии специально приблизил Иолая к царскому дворцу с единственной целью спровоцировать с сыном Антипатра конфликт, чтобы затем получить весомый повод для уничтожения его отца. Точно также как Парменион поплатился жизнью за мнимое участие своего сына Филоты в заговоре против царя. Мы помним и спровоцированные Александром на увеселительных пирах конфликты с Каллисфеном и Клитом, которые закончились гибелью царских оппонентов, причем, последнего он убил собственноручно. Примечательно, что Александр пытался спровоцировать на конфликт и Иолая, но у сына Антипатра хватило благоразумия не вступать в полемику и пререкаться с царем. По Плутарху, Александр пришел в ярость, когда узнал, что Антипатр не приехал, а вместо себя прислал Кассандра. Это подтверждает версию предстоящей расправы с наместником Македонии по его прибытии в Вавилон.
Естественно, что за Иолаем должны были следить, так же как за прибывшим недавно в Вавилон другим сыном Антипатра – Кассандром. Плутарх в «Моралиях» описал эпизод, когда во дворце царя Кассандр пытался привлечь на свою сторону музыканта Эвия, чем навлек на себя гнев Александра. Из этого следует, что за каждым шагом Кассандра неотступно наблюдали царские осведомители. По свидетельству Арриана незадолго до своей смерти Александр оскорбил Иолая. Это подтверждает мою версию о сознательном провоцировании конфликта царя с Иолаем. Человек в здравом уме не сможет совершить подобный поступок в отношении подчиненного, от которого зависела его собственная жизнь. Должность виночерпия считалась ответственной, и Александр должен был без всяких сомнений либо полностью доверять Иолаю или просто быть абсолютно уверенным в том, что действия виночерпия контролируются другими преданными людьми.
По утверждению исследователя Филлипса Грэхема у половины присутствующих на последнем пиру Александра были мотивы и причины для физического устранения царя, что не исключало коллективный заговор против его жизни. Юстин прямо указывает, что хозяин пира Мидий был другом Иолая и являлся непосредственным соучастником преступления. Многие военачальники опасались, что после затеянной чистки в рядах армии Александр отстранит их от занимаемых должностей, тем самым сведя с ними счеты за одобряющее молчание после эмоционального выступления Кена на берегу Гифасиса, когда македоняне отказались дальше следовать за своим царем. Историк П. Догерти в своем расследовании смерти Александра пишет: «Диодор назвал тех самых людей, которые подозреваются в заговоре. Сохранился фрагмент, и в нем сообщается, что Онескрит, морской военачальник, служивший под командованием Мидия, знал о заговоре, но из страха не осмелился о нем сообщить. А вот и сам фрагмент: «Следует теперь сказать, кого (участников пирушки у Мидия, на которой был отравлен Александр) Онескрит намеренно не упомянул, потому что боялся с их стороны расправы. Это были Пердикка, Мидий, Леоннат и так далее».
Филлипс пишет в своем детальном и обстоятельном расследовании причины смерти Александра: «Постоянный страх перед покушениями приводил к тому, что накануне царских пиров принимались жесточайшие меры безопасности, а во дворце Александра имелось специальное помещение, примыкавшее к пиршественному залу, где пробовались все блюда и напитки. Если давалось заключение, что они безвредны, эти яства оставались в охраняемой комнате, и никто посторонний больше не мог к ним приблизиться». Подобные меры строжайшей безопасности могли быть обойдены только при наличии коллективного заговора против Александра.
Нельзя не отметить влияния и значение самого Антипатра на развитие событий в Вавилоне перед смертью Александра. А. Шофман пишет: «Македонию, благодаря Антипатру, не удалось склонить к мысли о необходимости создания мирового государства. Антипатр отверг обожествление монарха и относился без сочувствия к политике объединения, в которой он, как представитель македонской знати, видел принижение своего народа и его поколения и, как друг Аристотеля, усматривал вину перед эллинской культурой. Кроме того, гибель Филоты и Пармениона заставила содрогнуться его товарищей. К этому добавилась казнь зятя Александра Линкестида. Все это создавало потрясающее впечатление от катастрофы, которая нависла над непокорной македонской властью. Юстин прямо, без обиняков, подчеркивает, что болезнь Александра не являлась тяжелой формой восточной лихорадки, а смерть царя наступила в результате убийства, гнусность которого сильным и влиятельным преемникам Александра удалось скрыть».
По мнению Диодора, Антипатр был одним: «из мудрейших военачальников и правителем своего времени». Историк Д. Грэйнджер выделил трех человек, которые спасли Македонию, когда ее государственное существование находилось под угрозой, - Филиппа II, Пармениона и Антипатра. При этом все трое действовали совместно и в полном согласии между собой. Именно эти люди превратили Македонию в одно из сильнейших государств античности, что позволило Александру осуществить свой грандиозный поход на Восток.
Не только сам Александр должен был считаться с ролью Антипатра в Европе, но и его преемники. По Дройзену после смерти Александра: «Предводителем царских гипаспистов был назначен вместо Селевка Кассандр, сын Антипатра, прибывший в Вавилон незадолго до смерти царя с поручением от своего отца. Будучи одних лет с Селевком и не принимая непосредственного участия в славных походах царя в Азии, он видел себя быстро возведенным в одно из почетнейших званий в войске. Пердикка мог надеяться, что отмечая сына, он сделает своим должником отца».
Более того, после раздела полномочий в 322 году Пердикка отменил приказ Александра о передаче власти Кратеру и сохранил за Антипатром управление Македонией и Грецией. Пердикка старался заручиться поддержкой наместника Македонии и по своей инициативе начал вести с ним переговоры о создании союза, который скрепил брак регента Македонской империи с дочерью Антипатра Никеей. Причем, доставил сестру в Вавилон из Македонии для предстоящей свадьбы с Пердиккой бывший виночерпий царя Иолай. После убийства Пердикки в Египте своими же воинами в 320 году на встрече высших военачальников в Трипарадисе Антипатр был провозглашен регентом всей империи Александра, и формально при нем она оставалась единым государством.
На момент смерти Александра в Вавилоне при царе в армии находились три сына Антипатра – Кассандр, Иолай и Филипп, который также служил царским прислужником. В тоже время под стенами Вавилона стояла 70-тысячная армия, в которой этнических македонян насчитывалось примерно 6000 воинов. Причем, все они являлись недавно прибывшим из Македонии воинским пополнением и служили на родине под командованием Антипатра. Последний, как и убитый по приказу царя Парменион, являлись самыми уважаемыми в македонской армии полководцами. Я не думаю, что македоняне «просто разорвали бы» по мнению автора комментария сыновей Антипатра на основании полученных воинами косвенных улик или просочившихся слухов об отравлении ими Александра. Догадываясь, кто стоит за спиной возможных царских убийц, военачальники также бы не решились объявить Антипатру войну, а занялись выяснением личных отношений. Непререкаемый авторитет наместника Македонии подтверждает подчинение Антипатру как высшему должностному лицу вернувшегося на родину Кратера с ветеранами. Оставшимся греческим и азиатским воинским контингентам, стоявшим под стенами Вавилона, было абсолютно все равно, кто станет новым правителем империи. При выборе нового царя, союзные греки и азиаты оставались безучастными наблюдателями кровопролитных воинских столкновений македонской пехоты и конницы.
