Приветствую вас друзья! Был ли реальным шанс одолеть главного врага русского флота на Черном море в первом же бою? Как обычно, обо всем по порядку
Первая мировая война на Черном море началась с появления германской Средиземноморской эскадры в составе линейного крейсера "Гёбен" (Goeben) и легкого "Бреслау" (Breslau). Обычно переход немецких кораблей со Средиземного моря в Константинополь описывается не то как случайность, не то как ловкий тактический маневр командующего эскадры контр-адмирала Вильгельма Сушона, который сумел ускользнуть из расставленных британцами ловушек и сохранить свои корабли от уничтожения превосходящими силами англо-французского флота. Однако на самом деле прибытие кайзеровских крейсеров на берега Босфора являлось частью германского плана по вовлечению Османской империи в большую войну. Турки не горели желанием ввязываться в новый конфликт с Россией - разумеется не из любви к ней, просто были мягко говоря "не в форме". К тому же еще свежи были воспоминания о последней русско-турецкой войне, из которой выпутались с большим трудом, да и то с чужой помощью. Однако Второму Рейху нужно было отвлечь силы русских и одряхлевшая Турция, уже находившаяся к тому времени под сильным германским влиянием, подходила для этого как нельзя лучше.
Поэтому когда 10 августа 1914 года "Гёбен" и "Бреслау" вошли в Дарданеллы в сопровождении турецких миноносцев посол кайзера предложил турецкому правительству в течение суток решить вопрос о "покупке" кораблей. Разумеется он был решен положительно. А как иначе - берлинский обком сказал "надо"! 16 августа на крейсерах поднимают турецкие флаги, однако экипажи остаются прежними до последнего кочегара. 23 сентября контр-адмирал Сушон был назначен главнокомандующим турецким флотом. 24 октября турецкий военный министр Энвер-паша отдал Сушону приказ о начале боевых действий против России. Скрытно выйдя в море 27 октября через два дня германо-турецкие корабли появились у русских берегов: "Гёбен" обстрелял Севастополь, а "Бреслау" Новороссийск.
Обстановка для российского Черноморского флота сложилась довольно сложная. Делать что-то нужно было уже сейчас, поскольку появление германских рейдеров грозило парализовать судоходство и ставило под угрозу снабжение частей Кавказской армии. Но наши дредноуты находились в постройке и ждать их вступления в строй можно было не ранее середины 1915 года. До того рассчитывать можно было лишь на пять старых линкоров-додредноутов, один из которых имел к тому же орудия десятидюймового калибра.
Командование флота понимало, что поодиночке или даже попарно ни один из русских линкоров не смог бы тягаться с линейным крейсером ни по вооружению (десять 280-мм орудий против четырех 305-мм на каждом из русских броненосцев), ни по скорости хода. Последний, несмотря на износ силовой установки, мог развить ход до 25 узлов, в то время как ни один из русских броненосцев не мог дать более 15-16 узлов. Единственным приемлемым решением в данной ситуации было выходить в море всей бригадой линкоров в охранении крейсеров и эсминцев. В тоже время действовать решено было активно: завалить минами выход из Босфора, обстреливать важные в военном и экономическом плане объекты на турецком побережье, топить неприятельские суда и, при удобном случае, разобраться с "Гёбеном". В течении нескольких выходов поставленные задачи выполнялись, кроме последней - ни "Гёбена", ни удобного случая, чтоб "пощупать ему лицо", всё никак не представлялось.
Очередной выход флота был назначен на 15 ноября 1914 года. Целью операции было произвести бомбардировку Трапезунда, поставить минные заграждения на подходах к турецким портам анатолийского побережья. Выполнив поставленные боевые задачи после трехдневного похода флот возвращался в Севастополь. В пути, командующий флотом адмирал А.А. Эбергард получил из Морского генерального штаба радиограмму, что "Гёбен" находится в море. Уголь был на исходе, что исключало специальный поиск "Гёбена", и русская эскадра продолжала свое движение, не слишком рассчитывая на случайную встречу с противником. Как оказалось, напрасно.
Утром 18 ноября погода была тихая, стоял легкий туман. Русские корабли двигались в походном порядке. Впереди шла дозорная завеса из трех крейсеров: "Алмаз" впереди, справа "Память Меркурия", слева "Кагул". За ними колонна линкоров в составе флагманского "Евстафия", "Иоанн Златоуста", "Пантелеймона", "Трех Святителей" и «Ростислава». Замыкали построение две колонны эсминцев. Около 11:40 юго-западнее Ялты, у мыса Сарыч, крейсер "Алмаз", шедший в 3,5 милях впереди кильватерной колонны линкоров обнаружил большой дым и передал об этом прожектором на флагман. Одновременно радиостанции наших кораблей засекли радиопереговоры, которые в тумане вели "дядя" с "племянником" - так русские моряки окрестили "Гёбен" с "Бреслау".
Русские корабли начали сокращать интервалы, миноносцы подтянулись к эскадре. Эбергард распорядился увеличить ход до 14 узлов. В 12:10 "Алмаз" просигналил прожектором : "Вижу неприятеля". По приказу командующего он начал отход к флоту, а вскоре отвернули и шедшие далеко на флангах крейсера "Память Меркурия" и "Кагул". На кораблях была пробита боевая тревога. Следуя повороту флагманского корабля "Евстафий", остальные линкоры начали последовательно поворачивать влево, приводя противника на курсовой угол 90°, чтобы ввести в действие все орудия.
Сильная пасмурность, а также дым кораблей флота, стлавшийся низко, благодаря сырости воздуха, и направлявшийся к западу, препятствовали хорошему определению расстояния дальномерами. Первое достоверное расстояние было получено "Евстафием" - 40 кб. Не дожидаясь завершения маневра адмирал Эбергард приказал открыть огонь. "Евстафий" дал двухорудийный залп. Этот первый же залп накрыл "Гёбен", добившись попадания в его средней части. Снаряд пробил броню каземата 150-мм орудий № 3 по левому борту. Вот как в последствии описал это попадание в своих мемуарах радист "Гебена" Георг Кооп:
Вся прислуга 15-см орудий погибла. Большой кусок брони этим ударом был вырван. Загорелись заряды в каземате. Моментально вспыхнуло яркое пламя, которое ударило вниз в артиллерийский погреб. Только благодаря присутствию духа у унтер-офицера катастрофа была предотвращена. Внизу в артиллерийском погребе он слышал через элеватор взрыв в каземате. Смутно представляя, что происходило наверху, он быстро включил систему орошения. Таким образом, когда мощное пламя искало выход и устремилось вниз в артиллерийский погреб, он был залит водой.
Для немцев встреча с русским флотом также оказалась внезапной, хотя они и подозревали о его присутствии по интенсивному радиообмену. Вновь обратимся к воспоминаниям Коопа, который так описывает начало боя:
Оглушительная канонада разрывается настолько быстро, настолько внезапно, что совершенно невозможно раздумывать о том, что же произошло. Мы слышим, что "Гебен" тоже стреляет.
Германский дредноут открыл ответный огонь примерно через 50 секунд. Его первый залп дал перелет, причем один из снарядов пробил насквозь дымовую трубу "Евстафия" и разорвался на другом борту. Он снес бортовую радиосеть и осколками повредил баркасную шлюпбалку. Второй залп дал перелет. Третий - два попадания. В дальнейшем стрельба прошла на недолетах - последнее повреждение было получено от разорвавшегося о воду 280-мм снаряда около самого борта у 22 шпангоута. Осколки изрешетили небронированный здесь борт, разрушили продольную переборку лазарета и его оборудование. Всего "Евстафий" получил четыре попадания.
Из-за тумана весь бой свёлся в основном к дуэли "Гебена" с видевшим его лучше всех "Евстафием" (капитан 1-го ранга В. И. Галанин). Управляющий огнём бригады старший артиллерист лейтенант В. М. Смирнов находился на шедшем за флагманом "Иоанне Златоусте" (капитан 1-го ранга Ф. А. Винтер), однако стелющийся туман и дым из труб "Евстафия» не позволил точно определить расстояние до противника. По этой причине переданное по радио расстояние "прицел 60" было на самом деле почти в полтора раза больше реального. Снаряды всех броненосцев бригады, кроме флагмана, летели с большими перелётами. Последующий огонь "Евстафия" был однако не менее точен. В большей части источников указывается, что всего "Гебен" получил попадания трех 305-мм и одиннадцати 203-мм и 150-мм снарядов. Однако по новым данным попадание было всего одно. Через 14 минут, пользуясь преимуществом в скорости, германский крейсер вышел из боя. Адмирал Сушон явно не хотел быть втянутым в затяжной бой, понимая что в его руках не просто боевой корабль, но и политический инструмент, помогающий удерживать Турцию в войне. И рисковать им он явно не был намерен.
За время боя русские корабли выпустили с дистанции 34 — 40 кабельтовых (6,3 — 7,4 км) 30 снарядов главного калибра ("Евстафий" — 12, "Иоанн Златоуст" — 6, "Три Святителя" — 12). "Пантелеймон" (капитан 1-го ранга М. И. Каськов) из-за дыма и мглы противника не видел и огня не открывал. Не стрелял по "Гёбену" и шедший замыкающим "Ростислав" (капитан 1-го ранга К. А. Порембский). Зато броненосец успел сделать несколько выстрелов по "Бреслау", выпустив в "племянника" два 254-мм и шесть 152-мм снарядов. Тот сразу поспешил перейти на "подбойный" борт "Гебена", тем самым избежав попаданий.
Вскоре после первого залпа "Евстафия" начальник Минной бригады флота капитан 1-го ранга М. П. Саблин, находившийся на "Гневном", повёл эскадренные миноносцы в атаку, но спустя 10 минут отменил её по приказу Эбергарда. Крейсера какой-либо существенной роли не сыграли, поскольку в течение всего боя маневрировали стараясь занять место в боевом порядке сзади и впереди строя линейных кораблей.
В результате боя на "Евстафии" 33 человека было убито и 25 ранено. Были убиты лейтенант Евгений Мязговский, и мичманы Николай Эйлер, Николай Семёнов, Сергей Григоренко и 29 нижних чинов. Был ранен мичман Николай Гнилосыров и 24 нижних чина, из них 19 — тяжело. Сам линкор получил незначительные повреждения. Другие корабли русской эскадры потерь и повреждений не имели, за исключение "Ростислава", недалеко от которого в воде разоралась пара шальных снарядов осыпав броненосец осколками. До недавнего времени считалось, что "Гёбен" потерял убитыми 115 (12 офицеров и 103 матроса) и ранено 58 (5 офицеров и 53 матроса) человек и на две недели вышел из строя. Такие данные якобы были получены агентурным путем. Однако современные историки опровергают данные о потерях немцев - погибло 12 человек в орудийном каземате, на который пришлось попадание и еще 5 человек прислуги артиллерийского погреба и соседнего орудийного каземата №4.
Так был ли реальный шанс у русской эскадры разделаться с "Гёбеном" в этом бою? Историки сходятся во мнении, что да. Так М. Петров в своей работе "Два боя" подверг суровой критике действия адмирала Эбергарда, начиная с формирования походного порядка русской эскадры. По его мнению строй одной кильватерной колонны, избранный русским командующим, не позволил всем кораблям своевременно развернуться для участия в артиллерийской дуэли, в случае появления противника в направлении прямо по курсу, линкорам пришлось потратить время на длительный поворот, чтобы выстроить боевую линию, дающую возможность ввести все орудия в бой.
Однако надо помнить, что ни местоположение и курс "Гёбена" и "Бреслау" в тот момент не были известны. Все, что МГШ смог сообщить - это только то, что корабли противника вышли в море. Плюс видимость была ограниченной. Выбрал бы русский адмирал как вариант походный порядок из двух кильватерных колонн, а "Гебен" возьми и вынырни из тумана не впереди по курсу, а где-нибудь на правом или левом траверзе! Тогда одна колонна линкоров мешала бы стрельбе другой и время на перестроение в одну колонну потребовалось бы еще больше. Так что, критика выбранного походного порядка довольно спорна.
Так же разделение флота, даже в походном порядке, противоречило уже отработанной организации централизованного сосредоточенного артиллерийского огня. Сам принцип централизованного управления огнем требовал, маневрирования флота в одной кильватерной колонне с точным удержанием места в строю. Момент незаконченного перестроения при открытии огня срывал организацию централизованной стрельбы. Флот не мог разделиться, корабли были привязаны друг к другу, и вместе — к кильватерной колонне. А именно навыки централизованной стрельбы на большие дистанции и оттачивал русский флот после "волшебного пинка", полученного от японцев в 1905-м! Так что попадание в немецкий линейный крейсер первым же залпом было отнюдь не случайностью, а результатом упорной работы, проведенной в предвоенные годы, по отработке новых способов боевого применения корабельной артиллерии и внедрению новых методик боевой подготовки личного состава. Но вот здесь мы подходим к действительно серьезному упущению русского комфлота.
Он зачем-то "отселил" флагманского артиллериста на идущий вторым "Иоанн Златоуст". Вот именно от этого всё и пошло наперекосяк! Отработанная на учениях система управления огнем оказалась, по сути, дезорганизована. И если артиллеристы "Евстафия" сумели быстро и правильно определить дистанцию до цели, то это говорит не только об их прекрасной выучке, но и об отсутствии помех, поскольку флагман двигался во главе колонны. Стоит ли удивляться, тому что Смирнов в стелющемся дыму от впереди идущего линкора и в тумане намерял на двадцать кабельтов больше? О тож! Как и то, что с "Евстафия" не передали правильную дистанцию для стрельбы старшему артиллерийскому офицеру - еще один камень в огород организаторским способностям Эбергарда. Да радио вышло из строя, но можно же было попробовать "по старинке": семафором или прожектором?
Ещё один момент, это не завершенная торпедная атака, инициативно начатая начальником Минной бригады и остановленная командующим. Дескать шансы на успех были достаточно высоки. Вот только не берется во внимание, что только четыре новых эсминца типа "Дерзкий" имели приличную скорость, позволявшую атаковать белым днем в целом неповрежденный линейный крейсер у которого противоминного калибра, как у того "деда Тихона - во всех углах понапихано". Остальные едва давали двадцать пять узлов - т.е. практически скорость самого "Гёбена". Да и не стоял бы он как верстовой столб, а активно маневрировал. И, еще не забываем о "Бреслау", чьи пушки также отработали бы по атакующим русским эсминцам. При самом лучшем раскладе итогом стало бы одно, самый максимум - два торпедных попадания, которые не факт, что могли бы быть фатальными - защита от подводных взрывов также была довольно продуманной и доказала свою эффективность на практике. Вспомним, что позднее линейный крейсер неоднократно подрывался на русских и британских минах (причем по две и по три за раз) и даже поврежденный добирался до базы. Стоили бы небольшие повреждения "Гёбена" гибели нескольких наших эсминцев и моряков на них?
Смогли бы потопить "Гёбен" даже если бы стрельба русских линкоров была организована должным образом? Не факт. Кайзеровские линейные крейсера имели весьма продуманную конструкцию, солидное практически "линкорное" бронирование, и эффективную подводную защиту. Помножьте все это на тогда ещё качественную "немецкую сборку". Однотипный "Мольтке" при Ютланде выдержал попадания 381-мм снарядов и сохранял боеспособность в течение всего боя, а тот же "Зейдлиц" вообще выдержал дуэль со всей 5-й эскадрой Гранд Флита, а это на минуточку, супердредноуты типа "Куин Элизабет" с 15-дюймовым главным калибром, получил два торпедных попадания и всё-таки доковылял до базы. А вот для русских же броненосцев с куда как более легким бронированием (229 мм в центре главного бронепояса и 203 мм в районе погребов башен ГК) каждое попадание могло стать фатальным - "Евстафий" действительно еще легко отделался. А мог бы и разделить участь той же "Куин Мэри" при Ютланде, прилети хоть один снаряд в погреба боезапаса. Так что потопить "Гёбен" - было бы ох как непростым делом. Но нанести ему более серьезные повреждения, которые привели бы к его длительному выходу из строя, бригаде наших линкоров было вполне по силам. И это так же было бы весьма и весьма хорошо для обеспечения свободы действий на черноморском театре.
В завершении пару слов о судьбе обоих командующих. Для А.А. Эбергарда "Гёбен" сыграл в через два года роковую роль в карьере - предпринятая попытка сил Черноморского флота (причем уже с использованием дредноутов) перехватить германские крейсера, выходившие в июле 1916 года в рейд против русского судоходства окончилась неудачей, что привело адмирала к отстранению от должности командующего Черноморским флотом и последующей отставке. Сменивший его А.В. Колчак сделал ставку на активные минные постановки, и в определенной степени она оправдалась - благодаря выставленным минным полям на продолжительное время германо-турецкие корабли оказались заперты в Босфоре. Умер Эбергард в Петрограде в 1919 году. Его германский оппонент до 1917 года продолжал руководить операциями турецкого флота на Черном море, дослужившись у турок до чина адмирала. Затем был отозван в Германию, где принял под команду 4-ю эскадру линкоров, с которой участвовал в захвате Моонзундских островов. Пережил и вторую мировую, находясь в силу возраста уже в отставке, и умер в 1946 году.
Источники: М.А. Петров "Два боя", А.Г. Больных "Морские битвы Первой мировой: Трагедия ошибок", Г. Кооп "На линейном крейсере "Гебен", С.Е. Виноградов "Первое сражение линейных сил в великой войне: бой у мыса Сарыч 5/18 ноября 1914 года", Л.А. Кузнецов "Линейные корабли типа "Иоанн Златоуст", G. Staff "German battlecruisers of World War one", материалы в открытом доступе в сети Интернет
Друзья! Если понравилась статья - ставьте палец вверх, оставляйте комментарии! Буду очень рад. Не забывайте подписываться на канал и смотрите также прошлые публикации. И до новых встреч на "Историческом броневичке"
