В первой части материала мы с вами разговаривали о том, как изобретение телескопа изменило европейское богословие. Сегодня вторая часть нашей обширной статьи, посвященной Копернику.
В XVI веке, после смерти Коперника, его теория пала семенем на благодатную почву европейского мистицизма, став камнем преткновения между схоластами и представителями нового мировоззрения. В эпоху Ренессанса магия, обогащенная алхимией, герметизмом и кабалистикой, стала синонимом универсального знания. Магическое мировоззрение противопоставлялось средневековому аристотелизму и схоластике, являвшимся основой западноевропейского богословия. Так, крупнейшей фигурой в европейской алхимии этого времени был Теофраст фон Гогенхайм, имевший прозвище Парацельс (1493-1541). Он прославился своим призывом к обновлению медицины, отказу от использования травников и переходу к применению алхимических методов в лечении болезней, а также публичным сожжением медицинских книг Авиценны, Галена и средневековых врачей. Во второй половине XVI века коперниканство уже виделось многими как составная часть нецерковной антисхоластической традиции – так, в книге Ричарда Бостока 1585 года «Различие между древней и новой физикой» автор сопоставляет астронома Коперника и алхимика Парацельса в качестве двух борцов со схоластическим мировоззрением и восстановителями древней подлинной науки о природе.
Кроме алхимии на открытие сокровенных тайн природы без опоры на церковную традицию претендовала также астрология. Именно в эту эпоху жил младший современник Коперника - Мишель де Нотрдам (лат. Нострадамус, 1503-1566), прославившийся своими «Предсказаниями». Интереса к алхимии и астрологии не избежали и крупнейшие астрономы эпохи Научной революции, такие почитатели Коперника как Тихо Браге, Иоганн Кеплер и Исаак Ньютон.
Видными коперниканцами были астроном Томас Диггес (1546-1595) и мистик и математик Джон Ди (1527-1608). Диггес считал сферу неподвижных звезд неограниченной сверху, из-за чего коперниканство всё чаще стало ассоциироваться с учениями античных атомистов Демокрита, Эпикура и Лукреция о бесконечном пространстве Вселенной (сам Коперник считал сферу небесных звезд реальной границей мира). Атомизм и эпикуреизм в эту эпоху считались синонимами безбожия.
Из всех коперниканцев конца XVI в. самую большую известность снискал ноланец (уроженец Нолы) Джордано Бруно (1548-1600). На основе теории Коперника он разработал собственную теорию устройства мира, которая соответствовала его пантеистическому мировоззрению: поскольку Бог и Вселенная суть одно, то, по его мнению, последняя является бесконечной, - следовательно, существует не только один наш мир, но и бесконечное множество других, также обитаемых, куда, возможно, могут переселяться души после смерти. В результате доноса, за свои смелые антиклерикальные и еретические взгляды ноланец был осужден инквизицией. В числе обвинений, предъявленных Бруно, не было веры в гелиоцентризм, вместо этого ему вменяли отрицание троичности Бога, богохульные слова в отношении Иисуса Христа, отрицание непорочного зачатия и рождения от Девы, учение о переселении душ. Несмотря на то, что теория Коперника сама по себе не была признана ересью, её тесная связь с вольнодумством и еретическими взглядами вызывала всё большие подозрения к её приверженцам в церковной среде.
Официально книга Коперника оказалась под запретом после того как в 1616 г. комиссия экспертов-теологов признала гелиоцентризм ошибочным с точки зрения богословия. Поводом для этого стала активная проповедь учения Коперника Галилео Галилеем (1564-1642), который вступал в открытую и бескомпромиссную полемику с приверженцами системы Птолемея и иезуитами, считавшими гелиоцентризм не более чем полезной математической гипотезой.
Между тем в XVII веке против физической истинности теории Коперника выдвигали возражения не только теологи, но и ученые. Священник и брат ордена минимов Марен Мерсенн (1588-1648), математик, корреспондент крупнейших ученых своего времени, в библейском комментарии Quaestiones celeberrimae in Genesim (1623) отмечает вычислительные преимущества гелиоцентризма, но указывает, что прямые опытные доказательства у него отсутствуют. Действительно, лишь открытия XVIII-XIX века, такие как аберрация света и наблюдение звездного параллакса, дали опытное подтверждение движения Земли. С этим отчасти связано то, что вплоть до 1835 г. книги Коперника «О вращениях» и Кеплера «Эпитома Коперниканской астрономии» находились в «Индексе запрещенных книг», то есть их чтение и распространение было под официальным запретом для всех католиков.
Дальнейшее развитие гелиоцентризма и его восприятие богословами было связано с достижениями опытной науки. В самом начале XVII века в Европе получает распространение простейшее устройство с двумя линзами для наблюдения за удаленными объектами. Астрономы в разных странах практически сразу распознали потенциал этого устройства для наблюдения за небом. Усовершенствование простой трубы-рефрактора Томасом Хэрриотом (ок. 1560-1621) и Галилео Галилеем привело к открытию лунного рельефа и солнечных пятен 1609-1610х годах. Однако в отличие от своего английского коллеги Галилей активно публиковал результаты своих наблюдений. В своём знаменитом «Звездном вестнике» (Sidereus Nuncius, 1610) Галилей представил перед европейскими учеными кругами открытие «лун Юпитера» - четырех его спутников. В честь Козимо II Медичи, своего ученика и покровителя, он назвал их Cosmica Sidera – «Звезды Козимо». В честь всех братьев Козимо из рода Медичи они также были названы «Медицейскими звездами», или «лунами» (Medicea sidera – словом sidus мог обозначаться любой светящийся небесный объект, а также созвездие). Сегодня они известны как Ио, Европа, Ганимед и Каллисто (название в честь любимцев бога Юпитера предложил современник Галилея, немецкий астроном Симон Марий, который также претендовал на открытие спутников). Кроме того, были опубликованы зарисовки гористой, испещренной впадинами и холмами поверхности Луны, что шокировало многих современников – Луна как тело, принадлежащее небесной сфере, со времен Античности считалась совершенной.
Переход к телескопической астрономии не был простым – сначала должно было утвердиться мнение, что используемые в телескопе линзы не искажают наблюдаемые явления. Тем не менее, телескопы быстро совершенствовались, и уже в XVII веке у ученых было накоплено значительное количество данных о физическом устройстве космоса. Всего через несколько лет после смерти Галилея, в 1647 г. польский астроном Ян Гевелий опубликовал «Селенографию» – книгу-«путеводитель» по лунному рельефу. На выставке представлено изображение грандиозного для того времени 46-метрового телескопа, сконструированного Гевелием, а также изображение первой обнаруженной в 1680 г. при помощи телескопа кометы.
Тем не менее, не только Галилею и Хэрриоту принадлежит роль в открытии новых небесных объектов – одновременно с Галилеем многие ученые наблюдали солнечные пятна и спутники Юпитера, однако их труды получили меньшую известность. В 1612 году иезуит, профессор еврейского языка и математики в коллегиуме Ингольштадта Кристофер Шайнер (1573-1650) под псевдоним «Апеллес» публикует результаты своих телескопических наблюдений Солнца, где описывает видимые на светиле пятна. Однако первоначально Шайнер считает их не принадлежащими поверхности Солнца, сохраняя предположение античной и средневековой астрономии о его совершенстве. В том же году Галилей, с помощью устройства, сконструированного его товарищем бенедиктинцем Бенедетто Кастелли, наблюдает солнечные пятна и публикует свои размышления о сущности этого феномена – он считает, что пятна находятся на самой солнечной поверхности, что доказывает его поддающуюся изменчивости и разрушению природу. Вслед за этим последовал спор Галилея и Шайнера о природе солнечных пятен и приоритете в их открытии. В 1613 году все письма о солнечных пятнах Галилея вышли в качестве единого произведения.
Благодаря более длительным наблюдениям Шайнер скоро отказался от старой точки зрения на Солнце как неизменный и совершенный объект, поэтому Галилей считал себя победителем в споре. В дальнейшем Шайнер занялся решением технических проблем наблюдения за Солнцем. Прежде всего, он принялся за разработку пригодного для этого оптического устройства – гелиоскопа (более простой гелиоскоп уже был сконструирован Кастелли). В 1626-1630 гг. он опубликовал трактат Rosa Ursina (букв. «Медвежья роза», или «Роза Орсини») со своими наблюдениями солнечных пятен и инструкцией по использованию гелиоскопа (эта книга представлена на выставке, посвященной Копернику). Свой главный труд он посвящает представителю итальянской аристократии – Паоло Джордано Орсини. Подобно Галилею, назвавшему открытые им спутники Юпитера в честь правящего в Тоскане герцогского рода Медичи, Шайнер посвящает солнечные пятна влиятельному роду Орсини. Свои технические инструкции и результаты наблюдений он снабжает в конце книги богословским обоснованием – цитатами из Священного Писания и отцов Церкви, доказывая огненную природу Солнца и звёзд, разрушаемость небесных тел и другие положения, противоречившие средневековой научной картине мира. Теперь благодаря телескопическим наблюдениям иезуиты – главные носители научного и богословского авторитета в католическом мире – предлагали новые интерпретации библейских цитат.
Несмотря на революционные открытия, в XVII веке телескоп не смог дать однозначных свидетельств в пользу теории Коперника. Более того, католические богословы, в том числе Шайнер, сохраняли к ней скептическое отношение, поскольку к тому времени коперниканцами уже были выдвинуты гипотезы о множественности миров и возможной обитаемости Луны и других планет и звёзд, что ставило под вопрос центральный христианский догмат об искуплении.
