ЮНОСТЬ ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Вспоминаю, как принимали в пионеры. Звучал пионерский горн и выносили знамя. Затем произносилась торжественная речь, клятва и всем повязывали пионерские галстуки. Было такое ощущение, что мы повзрослели на много лет и скоро станем совсем взрослыми.
Меня не покидало ощущение, что все люди выше и интереснее меня, потому что в каждом человеке есть то, чего нет у других. Я очень тянулся к природе. Невозможно передать тех чувств, которые охватывали меня морозной зимой, когда представлялось, что перед окном растёт дерево с зелёной колышущейся листвой. Позже, в восьмом классе, любовь к природе потеснила другая, ещё более сильная, необъяснимая любовь к девочке – однокласснице. Эту любовь я так и не смог выразить. А девочка, наверное, и не догадывалась об этом.
Мне очень нравилось стрелять в тире из воздушной винтовки. Они не всегда были хорошо пристреляны, поэтому сначала я двумя пульками пристреливал винтовку по какой-нибудь отметине. Затем брал визуальную коррекцию в нужную сторону и без промаха гасил свечи, сбивал самые сложные мишени. Как-то «тирщик» предложил: «Приходи в воскресенье, мужики будут спорить на дом, что самолёт из десяти десять раз никто не выбьет». Но я не пришёл, испугался, а вдруг промахнусь и дом проиграю.
Однажды осенним вечером, когда на улице было уже темно, мы должны были встретить дядю Васю на железнодорожном вокзале. Он приезжал к нам в гости из Алма–Аты. Я бегом помчался на автобусную остановку и в темноте не увидел глубокую траншею, которую накануне вырыли экскаватором под водопровод. На полной скорости я перелетел через кучу земли и головой вниз улетел в траншею. Не знаю, сколько времени пролежал там. Вернулся домой поздно, когда все уже сидели за праздничным столом. Сильно болела голова, а посредине неё была огромная мягкая шишка. О своём происшествии я никому не рассказывал. На следующее утро по пути в школу заглянул в траншею, в которой вчера побывал. Она была глубиной более двух метров и на дне лежала длинная доска. Траншея была узкой и длинной, земляные стены её были исцарапаны человеческими ногтями. Стало ясно, что здесь побывал я не один.
После этого случая память заметно притупилась, учителя с трудом тянули меня на ударника. Родителям они жаловались на то, что я стал учиться значительно хуже, да и интерес к школьным урокам у меня как-то ослаб. Порой, стоя у доски и хорошо зная материал, не мог выразить его словами. Раньше всё давалось легко, теперь приходилось напрягаться. Зачастую, чтобы что-то вспомнить, приходилось в мысленных образах, в логической последовательности перебирать цепочкой явления и понимать их суть и взаимосвязь. Недаром говорят: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». В связи с этим у меня начало стремительно развиваться логическое мышление. Моё сознание стало погружаться внутрь себя, в размышления, но тогда я этого ещё не осознавал. Возрос интерес к технике и природным явлениям. То, что в школе мы ещё не изучали, я уже стремился понять. Например, что такое тепло, и начинал рассуждать: горит спичка – идёт реакция горения – распадается молекулярная связь, молекулы отталкиваются силами взаимодействия и разлетаются в разные стороны. Горящее вещество при этом переходит из одного состояния в другое, из «качества в количество», и превращается в газ, а разлетающиеся молекулы ударяются и раскачивают молекулы окружающей среды. Среда при этом нагревается и человеческие, биологические «датчики» ощущения фиксируют колебания молекул как тепло. Позднее, в старших классах, я узнал, что это открытие принадлежит Ломоносову. Ранее считалось, что тепло – это особая «жидкость», которая при нагревании перетекает из одного тела в другое. Исследователи даже пытались взвешивать тела до нагрева и после него, но результаты ничего не давали. Ломоносов понял и впервые объяснил суть этого явления. Свои открытия я принимал как само собой разумеющиеся.
На старице
Летом мы с друзьями уезжали на велосипедах далеко за город, на старицы (отдельные водоёмы, поросшие редкими деревьями и кустарником), которые находились в степи. Лишь изредка по пути нам встречались одинокие кустарники. Попадались и овраги, на обрывистых склонах которых, сплошь изрытых норками, гнездились ласточки. Вдалеке проступали очертания какой-то деревушки и колхозных полей. Старицы были очень глубокие, с чистой водой, и там, как правило, не было ни души. Мы целыми днями купались, плавали, ныряли, палили из самодельных «шпалеров» по мишеням.
Однажды с нами на старицу впервые поехал наш друг Саша на новом отцовском велосипеде. Он всё время отставал, и приходилось ждать его. Когда дорога к водоёму была уже прямой, мы уехали далеко вперёд. Накупавшись, стали загорать на солнышке. Саши всё не было, и мы начали беспокоиться. Потом увидели вдалеке еле различимый силуэт одинокого велосипедиста, который двигался мимо нас по направлению к деревушке. Кричать было бесполезно, и я выстрелил из «шпалера» в его сторону, зная, что пулька не долетит до него. Велосипедист услышал, остановился и поехал в нашем направлении напрямую через степь, кустарники и овраги. Порой мы теряли его из виду, но из очередной ямы или оврага вдруг появлялось переднее колесо велосипеда, а затем вырисовывалась голова самого велосипедиста. Затем видим следующую картину: Саша, красный, как кумач, от летнего солнца и жажды, несётся мимо нас на полном ходу и прямо на велосипеде в одежде летит с обрыва в студёную воду старицы. Саша плавал плохо, но всё же по-собачьи выплыл на берег. Он с тоской посмотрел в глубину прозрачной воды, где должен был находиться его велосипед, и печально произнёс: «Всё, батька убьёт». Велосипед удалось выудить из глубины, однако в тот день Сашины неприятности не закончились.
Мой «шпалер» стрелял метко, мне не составляло труда с десяти метров попасть в спичечную коробку. Установив консервную банку вблизи Сашиного велосипеда, я несколько раз выстрелил по ней, но не попал. Чтобы увидеть, куда летят пульки, пришлось за банкой пристроить лист картона возле Сашиного велосипеда. Но и на картоне следов пулек не оказалось. В большом недоумении я оставил пистолет и пошёл купаться. На обратной дороге по пути домой Саша неожиданно обнаружил на эмблеме велосипеда, ниже руля, глубокие вмятины с рваными дырами. Его глаза наполнились ужасом, он печально произнёс: «Ну, всё, на этот раз батька точно зашибёт!». Пришлось переставлять эмблему совсем от другого велосипеда, зато мне стало понятно, куда летели пульки из искривлённого ствола «шпалера». Следующим летом с Сашей случился ещё один казус, но обо всём по порядку.
Видимо, неудачи поочерёдно преследовали нас. Как-то по пути на старицу мы устроили велосипедные гонки. Сергей вырвался вперёд, но заднее колесо его велосипеда неожиданно заклинило, и он всем телом забороздил по пыльной дороге. Осмотрев ушибленные локти и отряхнувшись от пыли, он стал методично вытаскивать свою новую, белую рубашку, обвитую мазутной цепью, из звёздочки заднего колеса велосипеда. На рукавах рубашки виднелись мазутные дыры. Осмотрев рубашку, Сергей по-хозяйски произнёс: «Ничего, мамка сделает с коротким рукавом».
Однажды приехав на старицу и накупавшись вдоволь, мы устроили стрельбу по мишеням. Свои пистолеты мы заряжали спичками, но в этот раз один из наших друзей, Коля, где-то раздобыл целую банку дымного пороха. Нечаянно он просыпал часть пороха на землю. Мы бросились поджигать рассыпанный порох, кто первый? От спешки ломались спички. «Повезло» Сергею, его горящая спичка первой приблизилась к кучке пороха. В это время я с азартом, ползая на коленях, искал рассыпанные в траве спички. Вдруг рядом со мной – огненная вспышка! На месте вспышки стал медленно вырастать купол плотного сизого дыма. Из этого дыма, словно привидение, появился Сергей и на полусогнутых ногах медленно направился к воде. Мы затаили дыхание. Сергей, выдохнув клуб дыма изо рта, медленно наклонился к воде. Его лицо было необычно розового цвета, без бровей и ресниц. Омыв лицо водой, Сергей снял шкурку с носа и спросил, красный ли он? Мы подтвердили. Тогда он, показав на кусок бордовой материи, спросил: «Такой вот?» Мы успокоили его, отвечая: «Нет, Серёга, светлее!»
По приезду домой нам всем влетело от его мамки. На следующий день он заехал ко мне на велосипеде. Моя сестра, не узнав его, сказала: «Тебя зовёт какой-то пацан». Смотрю, а из-за забора на длинной шее торчит голова Сергея без бровей и ресниц, с ободранным носом, а на лице натянутая улыбка.
Новые увлечения
Прошёл ещё один год. Наши взгляды и интересы значительно изменились, теперь мы стали украдкой посматривать на девчонок. Свои велосипеды мы забросили, на старицы больше не ездили. В основном проводили летние каникулы на улице и во дворах, купались в реке Алей, иногда выходили в город. Только наш друг Валера отсиживался дома, он выходил в эфир из самодельного радиопередатчика. Во дворе мы частенько тренировались на самодельной перекладине, либо толкали ядро, иногда занимались боксом. Я смастерил себе турник и ставил на нём рекорды местного значения, а порой впадал в такое состояние духа, что мог делать силовой выход на вытянутых руках.
У Валеры во дворе, возле сарая, росло толстое дерево. Мы привязали к суку дерева верёвку и лазили по ней, кто как умел. Только у Саши ничего не получалось. Тогда он по лестнице залез на крышу сарая, а затем по сучьям дерева сполз на верёвку и повис на ней, как сосиска, высоко над землёй. В это время появился пьяный сосед по прозвищу Шаромыга и остановился прямо под верёвкой, на которой висел Саша, чтобы справить свою нужду на стенку сарая. Вскоре Сашины руки совсем ослабли и он стремительно съехал по верёвке вниз прямо на спину Шаромыге, который от неожиданного удара врезался лбом в шлакобетонный сарай. Саша, долго не раздумывая, бросился наутёк. Далее перед нами предстала такая картина: Саша, поднимая клубы пыли своими широкими самопальными тапками, несётся по улице, а за ним гонится Шаромыга, на спине которого видны следы больших Сашиных тапок, сшитых батькой. Саше удалось раствориться в каком-то крапивном закоулке.
Так прошло ещё одно лето четырнадцатилетних подростков. Мы, как и многие наши сверстники, подросли и возмужали. Стали похожими на парней. Изменился наш внешний облик, одежда, причёски. Теперь нельзя было отставать от моды. Я научился стильно себя подстригать. Пользуясь двумя зеркалами и ножницами, научился делать себе желаемую причёску. Также самостоятельно кроил и шил на ручной швейной машинке рубашки и брюки. Это было время, когда трудно было купить модные вещи, да и стоили они дорого. Как-то мне посчастливилось приобрести модную тёмно-красную кепку, и я до самой зимы с ней не расставался. В это время у меня проявилась не по годам большая физическая сила. Нравилось «зашкаливать» любые силомеры. Частенько по пути из школы домой мы с Колей заходили в спортзал ремесленного училища. Там тренировались ребята старше нас. Я подходил к турнику, делал сложные силовые упражнения. Затем направлялся к штанге. Накатывал на неё более семидесяти килограммов и одной рукой выбрасывал её над головой. В армрестлинге мне не было равных, даже среди взрослых мужчин. Нам с Колей доставляло удовольствие удивлять сверстников, да и какой мальчишка не поддался бы такому соблазну.
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ
Быстро пролетел восьмой класс. Я впервые испытал первую тайную любовь к девочке – однокласснице, которую звали Люба. Сильное чувство любви и желания переполняло грудь, но упрямый разум говорил: нам не суждено быть вместе. Я часто погружался в сладостные мечты и грёзы, но сознание подсказывало: мы не рождены друг для друга. Никому не открывал эту тайну, только теперь, по прошествии многих лет, могу спокойно поведать об этом. Иногда и сейчас вижу Любу в сновидениях, но это другая тема откровения.
Когда началась учёба в девятом классе, мы с другом Колей, убедив родителей, поступили на курсы телемехаников и перешли в вечернюю школу. Какая-то непреодолимая сила тянула на улицу. Мы сбегали со школьных уроков и бродили – бродили по улицам, тайный азарт которых завораживал наше юношеское сознание. Но втайне от друга, я мечтал встретить свою единственную любовь.
Кража
Наступила весна перед окончанием девятого класса. В этом году апрель выдался на редкость тёплым. Как-то в воскресный день я принарядился. Надел накануне перешитые добротные брюки, новую шёлковую рубашку и новые туфли, нацепил часы, захватил все свои скромные денежные сбережения и поехал в центр города пройтись по магазинам. Побродив по ним и ничего хорошего не присмотрев, я направился через мост за реку Алей, на ближайшую старицу. Денёк стоял просто летний. Меня охватывал радостный восторг, ведь за долгую зиму очень соскучился по природе и по купаниям. Уже зеленел кустарник, на деревьях начинали проклёвываться молодые листочки. Вокруг не было ни души. Раздевшись и аккуратно сложив свои новые вещи на молодую травку, я медленно вошёл в студеную прозрачную воду старицы. Затем, нырнув, стремительно поплыл на другой берег, где над старицей нависали густые и мощные деревья, в тени которых ещё лежал лёд. Разбив пяткой лёд, вышел на другой берег и, пройдя меж стволами и кустарниками, оказался на острове. Пробежал по зелёной, мягкой траве, радуясь тёплым лучам весеннего солнца. Вспомнил, что летом, когда спадает вода и открывается проход, остров кишит отдыхающими, а сейчас на нём ни души. Побродив по острову, я поплыл назад и с удивлением обнаружил, что там, где возвышалась горка одежды, пусто. Не веря своим глазам, вспомнил, что когда раздевался, то видел и слышал, что вдалеке поскрипывала цыганская телега, но она двигалась в другом направлении, и я не придал этому никакого значения. Опрометью помчался вдогонку по лесной дороге, но телеги и след простыл. На мне из одежды были только плавки да тёмные очки. Ничего не оставалось делать, как дожидаться вечера и в темноте через весь город закоулками возвращаться домой. Уже вечерело, прохлада начала беспокоить меня. Неожиданно, на моё счастье, появился незнакомый подросток на велосипеде, видимо, такой же «любитель природы». Он съездил домой и привёз своё старенькое трико и старую обувь – плетёнки. Хотя его штаны оказались чуть ниже колен, из-под майки виднелся мой пуп, а пальцы ног нависали над плетёнками, но и за этот наряд я был несказанно благодарен мальчишке. Нацепив тёмные очки, чтобы не узнали знакомые, я благополучно, если не считать порезанного о стекло большого пальца ноги, который торчал из плетёнок, добрался домой. Увидев бабушку на кухне, спросил её басом: «Денисенковы здесь живут?». Бабушка сначала спряталась за дверной портьерой, а затем, признав меня, произнесла: «Ах ты, паразит этакий!».
В городском парке
По окончании девятого класса нам казалось, что мы уже взрослые, да нас и принимали за взрослых парней. Мы с другом Колей вечерами ходили в городской парк. Стройные, одетые по последней моде, мы важно прогуливались по аллеям парка, привлекая внимание отдыхающих. Позже я узнал, что меня в парке за стройный стан прозвали «талия».
Меня всё время преследовала мечта о встрече с прекрасной незнакомкой. Сладкая тайна грёз о единственной завораживала сознание. И хотя в дальнейшем судьба предоставит много таких встреч, но эту мечту я пронесу через всю жизнь. В это время я искал встречу уже не с той любовью, которая завораживала в восьмом классе. Я искал новую желанную тайну.
Так получалось, что с ранних лет и до самой зрелости я никогда не был явным лидером и всегда уступал эту роль другим. Во мне незримо сидело чувство какой-то врождённой скромности. Чувство жалости и боязнь обидеть человека сковывали меня. Каждый, особенно незнакомый человек, был для меня в некой почти святой неприкосновенности. Но всё менялось, когда возникала экстремальная ситуация или грозила большая опасность. Когда лидеры терялись, тогда я переставал себя узнавать. Понимание ситуации вкупе с чувством твёрдой уверенности охватывало меня, лидерство само собой переходило ко мне. Когда же опасность проходила, лидерство опять переходило к другим.
Схватка
Вспоминаю, как однажды мы с Колей, прогуливаясь по аллее парка, проходили мимо танцплощадки, которая как магнитом притягивала нас. Но для того, чтобы зайти туда, мы не могли переступить какой-то внутренний барьер. У центрального входа, где продавались билеты на танцы, было много людей. Мне вдруг преградил путь подвыпивший парень по прозвищу Видигон. Этот парень был по возрасту значительно старше меня, выше ростом и гораздо крупнее телосложением. Он занимался боксом. Внезапно Видигон встал в боксёрскую стойку и приготовился нанести удар, но я неожиданно даже для самого себя уклонился от удара. Затем схватил его за талию, подбросил вверх, прокрутил над головой. Не знаю, что было бы дальше, если бы не взрослые парни, которые перехватили Видигона в тот момент, когда я держал его за талию вниз головой над асфальтом. Я тут же опомнился и увидел, что несколько ребят держат меня за руки, а мой «обидчик» стоит в полной растерянности. После этого случая к нам в парке никто не приставал, все держались на почтительном расстоянии, принимая нас за самбистов.
Не повезло
Это было ранним летом. Мы с Колей, принарядившись, вышли в город погулять. Неожиданно нас посетила хорошая идея – проведать старицы после долгой зимы. Мы, не раздумывая, отправились через мост за реку Алей.
Придя на старицу, вспомнили детство, начали веселиться, бегать, прыгать через протоки, лазить по деревьям. На берегу старицы росло толстое дерево, от него отходил мощный ветвистый сук, который горизонтально нависал над водой. Коля подпрыгнул, вцепился руками в него, подтянулся, обвил ногами и, свисая над старицей, полез по нему. Он надеялся на его толщину и надёжность. Вдруг раздался глухой треск, сук медленно, со скрипом стал отделяться от дерева. Коля, вытаращив глаза, ещё крепче вцепился в сук. Я катался от смеха, предвкушая развязку. Сук медленно, всё убыстряя ход, приближался к воде с висящим на нём другом. Затем остановился, погрузив его в водоросли и пучину старицы. Друга не было видно, лишь торчали его руки и ноги, мёртвой хваткой держащие сук. От сильного смеха у меня перехватило дыхание и слёзы выступили на глазах, когда он в своей парадной одежде, весь в тине выползал на четвереньках из болотной пучины старицы.
