Глава 36
Будучи девочкой умной и совсем не злой, Маша сказала бабушке:
- Да, бабуль, ты права, я подумаю, обещаю. Ты только не переживай пожалуйста.
- Вот и умница, вот и ладно, - обрадовалась Алла Викторовна, истолковав слова внучки так, как ей нравилось.
- Да, бабуля, давай на этом пока закончим. Я действительно должна подумать, потому что обижать ни тебя, ни папу мне не хочется, - произнесла Маша, а про себя решила, что Лера тётка нормальная и если у папы с ней серьёзно, то выпендриваться она не будет. Зачем в жизни лишние слёзы? И зачем проблему искать там, где её нет? И папе приятно будет. И вообще, если папа в Лере этой что-то нашёл, то не ей, Маше, нос воротить. Ему виднее. А что касается бабушки и её принцыпов, то это вообще отдельная тема.
Алла Викторовна работала не кем-нибудь, но судьёй в районом суде. Решения она всегда выносила беспристрастно, разумно и сухо, опираясь исключительно на закон и никогда на эмоции. Для этой женщины не существовало симпатий или антипатий, факты правили бал, независимо от того, кто перед ней. Есть белое, есть чёрное, оттенков Алла Викторовна не признавала:
- Блажь и баловство, - декламировала она. - Живи каждый по правилам, по своду, наши суды не были бы переполнены заявлениями разнообразного характера. Есть буква закона, есть вполне понятный, внятный кодекс, неукоснительно соблюдай и жизнь станет проще.
В представлении Аллы мир был прост, как дважды два и на этом точка. Все сложности, согласно её авторитетному мнению, люди придумывали и придумывают от безделья, от переизбытка свободного времени.
Когда Константин, единственный сын уважаемой судьи, надумал уйти от жены Леночки, суровая мать имела с ним крайне неприятную беседу:
- Вот что, сын, - произнесла она тогда, - Никакую другую невестку мы с отцом не примем. Так и знай, никаких других детей, если это не Ленины дети, я знать не хочу и не захочу, будь они трижды прекрасны. Травма, которую ты сознательно наносишь своим уходом Машеньке, не имеет срока давности. Не забывай об этом, Константин Георгиевич. Тебе с этим жить до конца твоих дней.
- Ты не хочешь выслушать моё мнение, мама? - поинтересовался Костя на всякий случай.
- Двух мнений здесь быть не может! - резко отрезала Алла и стукнула по столу крепко сжатым, никогда не сомневащимся кулаком.
Таким образом, становилось совершенно очевидно, что ни Лере, ни Уле, с бабушкой и дедушкой познакомиться и какие-либо отношения построить, не грозит ни при каких условиях.
Костю материнский ультиматум ничуть не удивил и, разумеется, не остановил. Однажды послушав её, и женившись на женщине, с которой не имелось ничего общего, Костя зарёкся. Отныне все решения он принимает сам и только сам. О матери Костя давно всё понял, там было просто, без затей, незамысловато и прямо. Что касается отца, то никаких сюрпризов и от него ждать не следовало, поскольку Георгий Александрович относился к тому типу мужчин, кто полностью и без остатка принадлежит жене. Никакой другой персонаж жить с Аллочкой бы просто не смог.
По роду деятельности Костя в людях разбирался прекрасно, видел их от макушки до пяток, до мозга костей, без этого в его профессии пришлось бы не сладко.
Обычно он хорошо чувствовал кто и что из себя представляет, чего ждать и как правильно реагировать, видел саму суть, ошибался крайне редко и не так чтобы слишком.
Но если речь заходила о двойняшках, Костя бы ни за что не поручился.
Вита, к примеру, сплошь состояла из противоречий, и для неё норма то, что сегодня она тебя ненавидит, а завтра подставит плечо и поможет всем, чем может и от всей души. Да...
С самого начала наблюдая за сёстрами, Константин быстро понял, что Вита натура неоднозначная, непредсказуемая и сложная. И если Лера придерживалась какой-то одной линии, без особенных перекосов, то Вита оказалась тёмной лошадкой, раскусить которую не удавалось.
Вита с Алисой пробыли в гостях до конца лета и лишь двадцать восьмого августа Костя отвёз их в аэропорт.
Прожить эти недели удалось ярко, насыщенно, а временами по-настоящему легко и весело, несмотря на то, что с Лерой, творилось нечто невообразимое, да и остальные не так чтобы походили на ангелов. Настроение у молодой мамы скакало по сто раз на дню, не хуже, чем у подростка Алисы. Кто кого переплюнул, большой вопрос. Если обстановка вдруг особенно накалялась, а случалось это чаще всего именно из-за Леры, все остальные старались не реагировать, не заострять, а по возможности не замечать. То же касалось Алисы, которая вдруг понимала, что жизнь у неё не удалась и что с этим делать совершенно непонятно. Тогда уже Лера и Вита наперебой утешали её и объясняли, что жизнь хороша и всё впереди, а это всего лишь помутнение. Недолго спустя, воцарялся хрупкий мир. Ставили чайник, садились пить чай и удивлялись ЧТО это было? Подтрунивали друг над другом, хохотали и радовались что "концерт" не видел и не слышал Костя, иначе он сдал бы их всех в психушку оптом.
После острых вспышек наступала тишь, да гладь. Но дамочки собрались живые, эмоциональные, и склоки время от времени неизбежно возникали вновь, по кругу. Тем более, что подросток и недавно родившая женщина на одной территории, сочетание весьма опасное, взрывоопасное, если уж совсем начистоту. Случалось, что за день перессориться успевали все и не по одному разу. Причём Уля от родственниц не отставала, свою лепту вносила как положено, вопила голосом громким, низким, не так чтобы очень приятным. Исключительно для того, чтобы смешные взрослые тётки о ней не забывали и на себя одеяло не перетягивали.
Сказать, что Лера стала на редкость раздражительной, не сказать ничего. Она вспыхивала как спичка из-за любой ерунды, часто хотела плакать и постоянно балансировала на грани истерики. Если Алиса мечтала стать красивой как Брижит Бардо и чтобы грудь была непременно третьего, но никак не первого размера, потому что первый размер это, без всяких сомнений, приговор, то Лера мечтала об одном - лечь в темноте, тишине и пролежать так весь день, и всю ночь, ещё один день и снова ночь. И чтобы никто её не трогал, ничего от неё не ждал, ни о чём не спрашивал, ничего не просил. Она пыталась сцеживаться, но Уля бутылочку безжалостно отвергала, требуя грудь. Лере казалось, что никогда, никогда больше она не захочет, чтобы к её груди прикасались, та безнадёжно перестала быть эрогенной зоной, но превратилась исключительно в источник пропитания.
"Я корова. Порода обыкновенная дойная," - думала Лера, глядя как активно сосёт Уля.
В то непростое время Вита показала себя философом и умелым миротворцем. Она терпеливо, по сотому разу успокаивала Алису и тотчас забирала у Леры Улю, как только та, насытившись закатывала глазки и отваливалась.
- Давай, солнышко, побудь с тётей, дай маме от себя отдохнуть, - приговаривала Вита медовым голосом, покачивая на руках засыпающую, удовлетворенную племянницу.
- Алиса, доченька, сама Брижит Бардо будет кусать локти от зависти, если увидит твоё фото. Поверь, я знаю о чём говорю и не стала бы тебя обманывать.
И далее в таком же духе. Спокойно, с улыбкой и без видимых усилий. Вита находилась в своей, привычной стихии, ибо мир и ссоры в семье, это понятно, просто и всегда решаемо.
Близкие отношения с Костей по-прежнему отсутствовали, Лера избегала любых разговоров на эту тему. Конечно же, все женщины друг от друга отличаются, единого стандарта не существует в мире, и в каждой семье складывается по-разному. Наверняка есть такие счастливицы, кто уже через месяц приходит в норму и все возвращается на круги своя. Но Лера к этой чудесной, избранной категории, не относилась. Увы.
- Это гормоны. Ничего страшного, - изрекла Вита, обращаясь к Косте, когда Лера в очередной раз произнесла в его адрес что-то резкое и явно незаслуженное.
Вита, стоит отдать ей должное, хорошо понимала состояние сестры, и относилась к ней куда более терпимо, нежели обычно. Немного снисходительно, не без этого, но и с некоторой долей тёплого сестринского сочувствия.
-Ты, Лерка, успокойся, начни медитировать, что ли... Постарайся по крайней мере, иначе Костя твой дёру даст. Мужики вот этого всего не приемлют. Это только мой Рома может терпеть до бесконечности, Костя другой, имей это в виду.
- А как у вас с Ромой было с личным? Быстро ты его к себе подпустила? - спросила Лера.
- С Алисой я восстановилась где-то через месяц, а после Ваньки мы год вместе не спали.
Но Рома такой, он будет ждать, терпеть, молчать. Костя твой, ещё раз повторю, другой, и год ждать точно не будет. Пойдёт налево, как пить дать.
Костя и правда стал задерживаться на работе, приходил не раньше семи, а то и восьми вечера, иногда в изрядном подпитии.
Но Лере вдруг стало всё равно, она почему-то совсем не переживала ни за Костю, ни за свои с ним отношения. Всё это как-то меркло, отодвигалось само собой на задний план. Улька так же не давала вздохнуть, отказывалась лежать в кроватке, молчала только у кого-то на руках. Это становилось невыносимым.
Казалось, так теперь будет всегда. Полный набор:
вечный недосып, ноющая, раздраженная грудь, детские вопли, недовольный, холодный, непонимающий Костя с запахом перегара.
И только Вита, казалось, знала некий секрет бытия, что позволял ей сохранять спокойствие и подбадривать Костю, сестру и колючку-дочь.
Леру поражала и восхищала способность сестры оставаться лёгкой, весёлой и милой именно тогда, когда все вокруг рушится, летит в тартарары.
После отъезда Виты, в доме воцарилась прохладная, безразличная тишина, даже Уля затаилась, присмирела, будто почувствовала - что-то изменилось. За неполных два месяца малявка привыкла к тому, что кроме мамы всегда есть кто-то еще. То тётка возьмёт на руки, то старшая сестра, красота! Не приходилось больше лежать одной и истошно орать, пока мама чем-то занята. А теперь? Опять начнётся? Неужели нельзя чтобы все жили вместе, чтобы, сменяя друг друга, заботились о ней, Уле? Это же так просто!
Лера гуляла в парке, толкая перед собой коляску и перебирала в памяти дни, что провела с сестрой и племянницей.
И Вита, и Алиса действительно с удовольствием возились с Улей.
Кроме того, Вита вместо Кости взяла на себя готовку, Лере по-прежнему оставалось только кормление, уборка и стирка. А всё казалось мало. Жизнь как-то упорядочилась, благодаря Вите, вошла в колею, дни летели, сменяя друга друга, приближая разлуку и осень. Лера не хотела, чтобы сестра уезжала, не хотела снова оставаться одна и крутиться как белка в колесе. Она страшно устала и корила себя за то, что насмехалась над Витой за её жалобы на Ваньку. Малюсенький ребёнок высасывал все силы, все соки, эгоистично заполнив собою весь мир.
За эти совместно проведённые недели, сёстры вновь обрели друг друга в том самом виде, в котором их жаждали видеть папа и бабушки. Пару раз Лера вдруг разревелась ни с того, ни с сего, а Вита просто сказала:
- Сопли утри, скоро Костя придёт. И ресницы подкрась, совсем себя запустила.
Лера хотела было огрызнуться, но вместо этого пошла и послушно привела себя в порядок.
- Думаешь ты одна такая? - спросила Вита, помешивая рагу из кролика, - Все бабы через это проходят. Никакого эксклюзива, поверь. Так что немедленно возьми себя в руки. Тоже мне фифа! Невозможно смотреть.
Она поставила перед сестрой чай с фенхелем:
- Пей давай! Кормить скоро. Ребёнок не должен страдать из-за твоих рефлексий.
Лере постоянно хотелось спать, это было такое назойливое, неотвязное и настойчивое желание, что все остальные пугливо съёживались и отступали. Ничему больше не осталось места. Грезилось, как здорово было бы положить дочь в кроватку, раскинуться в своей широкой постели, разбросать по сторонам ноги и руки, не боясь при этом придавать Улю.
И пусть вечером Костя терпеливо ходил по коридору труда-сюда и укачивал Ульяну, ночью она просыпалась и требовала еды. И даже учитывая то, что спала Уля с Лерой, и не нужно было вскакивать, подходить к кроватке, сон получался рваный, тревожный, не приносящий полноценного отдыха. Вечером Лера думала только о том, чтобы скорее улечься, больше всего ей хотелось, чтобы её оставили в покое. Просто в покое, ничего больше.
Между тем, ещё до отъезда сестры, начались проблемы с Костей, те самые, о которых прозорливо предупреждала Вита. Ему хотелось близости, Лере не хотелось совсем. Ему казалось, что времени прошло более, чем достаточно, Лере - что недостаточно вовсе. Они были недовольны друг другом, в доме по вечерам висело хмурое, облачённое в серый наряд напряжение, такое мощное и мускулистое, что иной раз казалось, будто его можно потрогать, ощутить тяжесть, помять в руках, будто пластилин.
- Неужели не ясно, что женщине не нужен секс в первые месяцы после родов? - возмутилась Лера, когда Костя высказал недовольство долгим воздержанием и намекнул на то, что всему есть предел.
-Ты ведёшь себя странно, прошло четыре месяца! Сколько можно?! Я знаю что даже сестра тебе об этом говорила, - процедил он в ответ.
- А мне плевать кто и что говорил! - повысила Лера голос. - Я не хочу! Ясно тебе?! Ничего не хочу! Хочу спать! Хочу побыть одна!
Костя посмотрел на неё зло, с прищуром, развернулся, хлопнул дверью и ушёл в неизвестном направлении.
- Что случилось? - Вита заглянула в спальню. - Почему Костя ушёл?
Лера поделилась проблемой, которая грозила стать настоящим бедствием.
- Ну да. Ожидаемо. Я же тебе говорила! - напомнила Вита.
- Не хочу! Ничего не хочу! - Лера упала на кровать и закрыла глаза, но ровно в эту секунду подала голос Уля.
Вита взяла малышку на руки, прошептала ей что-то на ушко, слегка пощекотала и кроха умолкла.
- Мне Тамара во всем помогала, что с Алисой, что с Ваней. Одной, конечно же, тяжело, - признала Вита, когда Лера в очередной раз поблагодарила её.
- Без тебя мы бы уже начали драться, а может быть и поубивали бы друг друга.
- Глупости не говори. Мы с Алисой рады что приехали, вам помогли и весь город изучили, вдоль и поперёк. Когда бы ещё представилась такая возможность?
- Господи, Витка, ты даже представить не можешь, сколько вы с Алисой для меня сделали. Не знаю, что будет с нами, когда вы уедете...
После того как Вита с Алисой вернулись в Москву, Лера и Костя почти перестали разговаривать. Как только Костя возвращался с работы, Лера удалялась в спальню и, плотно прикрыв за собой дверь, бралась за всё, что угодно, лишь бы не общаться.
Поужинав в одиночестве, Костя отправлялся в гостиную, где пару часов щелкал пультом от телевизора и думал о том, как так получилось, что рождение желанного ребёнка настолько отдалило их с Лерой? И смогут ли они вернуть себе то, что ещё недавно было между ними?
Надежда Ровицкая