Первая часть:
С 1648 года в Академию допускались иностранцы, но не женщины.
Этот вопрос был впервые поднят в 1663 году, когда без предварительного обсуждения директор Академии Шарль Лебрен заявил: "Это обязанность и честь Академии в соответствии с намерением короля, которая состоит в том, чтобы распространить свою благосклонность на всех, кто преуспевает в искусстве живописи и скульптуры, кто признан достойными, независимо от пола".
Затем он представил картину Катрин Дюшмен-Жирардон (1630–1698).
Кандидатка была первой и почти наверняка единственной замужней женщиной, допущенной в семнадцатом веке.
Достоверной информации об её обучении нет.
Но известно, что муж Катрин был протеже Лебрена, который, получив в 1663 году руководство новой программой оформления Галереи Аполлона в Версале, нанял Жирардона заниматься там лепниной.
Натюрморт с цветами в корзине, который Шарль Лебрен представил от её имени, был принят и выставлялся среди других картин в залах академии в Лувре, но, к сожалению, не сохранился до наших дней.
Известно лишь одно скромное полотно художницы — натюрморт с персиками, виноградом и розами.
Катрин Дюшмен-Жирардон не приняла участие ни в одном из нескольких Салонов, на участие в которых она имела полное право, сконцентрировавшись вместо этого на материнстве (у неё родилось десять детей).
Картины Женевьевы и Мадлен Булонь были представлены в 1669 году их отцом, академиком Луи Булонь I (1609–1674).
Обе девушки пришли в Академию с натюрмортами. У Женевьевы эта была ваза с цветами, у Мадлен – маки и листва чертополоха.
Именно их отец захотел, чтобы они были удостоены звания “академика”.
Принимая во внимание достоинства художниц и поощряя других, их приняли.
И даже на обложке буклета Салона 1673 года был изображен пейзаж Женевьевы Булонь.
В том же году Мадлен прислала в Салон шесть картин с военными трофеями, написанными для Версаля, и натюрморт с фруктами.
У сестер Булонь было два младших брата, Бон и Луи II, которые посещали занятия по рисованию в Академии.
Каждый из них провел по пять лет в Риме, и оба были живописцами-историками.
Бон был принят в 1677 году и стал профессором и придворным художником короля.
Принятый в 1681 году, Луи II получил звания профессора, ректора и директора, а также придворного художника.
Семья вела успешную практику, в которой сёстры, должно быть, участвовали, но о них ничего особо не известно.
Четвертой и самой талантливой французской художницей того периода, судя по отзывам критиков, была Элизабет-Софи Шерон (1648–1711), дочь мелкого художника и гравера.
Когда в 1672 году Лебрен представил два её портрета, академики сочли их исключительно сильными для художника её пола.
Они решили принять художницу, известив письмом и «радостно» удовлетворив её просьбу принять автопортрет в качестве приемного экспоната.
Он был выставлен в Салоне 1673 года.
В 1699 году эта же картина, была показана снова, а в 1704 году Шерон прислала на выставку одиннадцать портретов, а также картину на библейский сюжет «Снятие с креста».
Крупный критик Антуан Жозеф Дезалье д'Арженвиль описал её как одаренную в исторической живописи, делающую прекрасные рисунки с гравюр в стиле античности.
Кроме того, Шерон знала иврит, греческий и латынь, и в 1694 году опубликовала «Эссе о поэмах и песнях, написанное стихами и дополненное рисунками».
Её талант также признала Академия деи Риковрати в Падуе.
Позже Анн Мари Рене Стрезор, Дороти Массе-Годекен и Катрин Перро получили полный или временный доступ в Академию.
Работа Стрезор была представлена в 1676 году, и ассамблея высоко оценила и приняла её. Миниатюра, изображающая Христа и святого Павла по дороге в Дамаск, была помещена в оконную нишу в комнатах Академии.
В 1680 году секретарь предложил на суд академиков скульптуру из листвы, изящно вырезанную из дерева работы Дороти Массе-Годекен.
Она, однако, была принята лишь предварительно и с предостережением: хотя милость короля должна быть распространена на нее, это не является абсолютным её правом на будущее.
Аналогичная квалификация была выдана и в 1682 году, когда была принята Катрин Перро. Её миниатюру, изображающую горшок с цветами, установили рядом с работой Стрезор.
Шерон и Стрезор пробовали себя в исторических тематиках, но не рискнули представить на суд академиков исторические картины.
Всем женщинам было запрещено посещать различные формы академических занятий, и все они не имели права на продвижение по службе.
Метод заочного приёма и письменного информирования удерживал их на расстоянии.
Судя по всему, никто из них не присутствовал на собраниях и не участвовал в выборах новых членов.
Только сестры Булонь и Шерон воспользовались единственной доступной им важной возможностью и выставились в Салонах.
Но даже это, возможно, вызывало беспокойство руководства Академии, поскольку в 1706 году было проведено собрание с целью оговорить, что в будущем женщинам не нужно представлять свои работы для поступления, поскольку они больше не будут приняты.
Продолжение:
