Глава из труда «Опыт работы в области книжного шрифта за период 1928–1953 гг.». Напечатано в альманахе «Искусство книги» в статье «О графике как об основе книжного искусства». Вып. 2. М., 1961. С. 60–66.
Содержание титула главным образом шрифтовое: автор, название, издательство, год; но может быть внесено и изображение.
Так как главным является шрифт, то и изображение на титуле должно стать как бы на одну ногу со шрифтом. Фигуры, если таковые там будут, будут равняться на шрифт, на им определённое пространство. Грубо говоря, изображения должны быть как бы виньеточного характера; предметы должны искать свое пространство на этом же листе, где живут буквы, и действовать вместе с ними. Поэтому для титула характерен рассказ и действие, но оно не должно становиться самодовлеющим изображением с большой глубиной, иначе будет мешать движению внутрь книги.
Надо сказать, что титульный лист в книге обладает особенным свойством. Он как бы лицо книги, дверь в неё; когда мы его рассматриваем и читаем его, мы в то же время как бы можем мысленно идти в глубь книги, в эту лежащую перед нами стопку листов. Титул как бы явится первым планом, а за ним мы будем представлять все шмуцтитулы книги, все спуски, все правые страницы, которые в глубине будут нас встречать в лицо. Причём именно правые, а не левые.
Если бы мы имели, например, перед собой китайскую книгу, которая использует бумагу только с одной стороны, её можно рассматривать как свиток, сложенный гармошкой и сшитый в корешке, то нам было бы очень трудно углубляться в книгу подобным образом, нам пришлось бы, двигаясь мысленно по ней, переходить каждый раз через перегиб страницы, и таким образом правая страница не имела бы никаких преимуществ перед левой и не могло бы быть такого простого и цельного восприятия всего целостного содержания.
То, что в китайской книге мы имеем только одну сторону бумаги, позволяет, хотя она и сложно согнута, идти по ней, как по свитку, и переход от страницы к странице не есть переход на другую сторону листа, тем более что рамка, объединяющая текст, тоже переходит через перегиб и тем самым подчеркивает согнутость бумаги.
Наша же книга дает нам две стороны листа — тем самым правую и левую, и вот на ней, не зовущей нас в глубь книги, как это делает титул, всю книгу внутрь, даёт возможность мысленно углубляться в книгу, это же создаёт и различное восприятие правой и левой страницы.
Когда мы смотрим на правую страницу и предполагаем двигаться дальше в книгу, то мы, собственно, идём к дальнейшей правой, забывая, что есть левая, и, уже переворачивая страницу, видим весь разворот и возвращаемся к левому столбцу как к началу разворота. Это как бы дефект нашей книги, но, как всякое особое свойство, он может быть использован к выгоде.
Вернёмся к титулу. Титул, как правая страница, может иметь и свою левую, и вот на ней, не зовущей нас в глубь книги, как это делает титул, и не требующей перевернуть страницу, обычно помещается фронтиспис, главная иллюстрация в книге.
Здесь надо сказать, что иллюстрация во всю страницу не должна была бы помещаться на правой стороне.
Глубина изображения, которая нас увлекает и заставляет углубляться и рассматривать во всех деталях и как бы жить там, в этом мире, заслонила бы от нас всю книгу, всё, что в ней в дальнейшем нам предстоит, глубина изображения и глубина книги спорили бы друг с другом.
На левой странице же как раз место для такой иллюстрации. Мы как бы готовы были двинуться внутрь, но обернулись и увидели фронтиспис; причём не рассказ и действие должны изображаться на фронтисписе, а должна быть сделана попытка в пространственном изображении передать единовременно главный момент литературного произведения, разворачивающегося во времени; поэтому это скорее не рассказ и действие, а состояние, а если действие, то в его апогее, победившее, достигшее, цели. Это может быть изображение героя, это может быть портрет автора. Возможно, конечно, решение и такое, когда титул занимает целый разворот, и слева будет общий титул издания, а справа частный титул книги.
Но эта роль правой и левой страницы пройдёт по всей книге.
Необходимо, чтобы все главные деления книги, как-то: шмуцтитулы, спуски с антетами (заставками) и с заголовками, были бы на правой странице, а большие иллюстрации, глубоко содержательные, требующие сосредоточить внимание, — на левой странице, тогда как иллюстрации текстовые там или тут, на левой или на правой, — это в зависимости от текста.
Если могут печататься большие иллюстрации с текстом на обороте листа, то, мне думается, надо предпочесть помещать их на левой странице; но если, как сейчас часто, на обороте иллюстраций ничего не печатается, а остается белая страница, то задача становится трудно разрешимой, так как и белая страница, встречаемая нами на правой стороне, помешает нам идти мысленно в глубь книги. Внутри книги главную роль играет столбец текста, строящийся из буквенных строк, сплошь проникнутый вертикальным и горизонтальным строем; но в то же время ведь всё это на бумаге, которая была чиста и всюду одинакова, и является тем полем, на котором всё это происходит; и эту чистую бумагу мы ощущаем на полях, поэтому значительные поля приятны; в спусках и концах текста, где объем полей усиливается, и в белых листах с незначительным содержанием текста впереди и в конце книги, и в титуле, и в шмуцтитулах — всюду в книгу врывается как бы воздух, то белое поле бумаги в его первоначальном элементарном виде.
Поэтому мелкие изобразительные элементы, помещаясь на титулах и шмуцтитулах как виньетки, в начале текста как заставки, и в конце как концовки, имеют двоякую роль.
Они подтверждают на чистом поле вертикально-горизонтальный строй столбца, как это часто делает заставка, давая им размер, и горизонталь, и вертикаль; либо как концовка ускоряют переход от текстового строя к свободному полю, не имеющему ни вертикали, ни горизонтали, а иногда как бы ни верха, ни низа. Концовка поэтому и строится как круглая форма, а иногда еще, вспоминая как бы о горизонтальном строе и переходя в чистое поле, строится как треугольной формы кронштейн, что в старинных книгах выполнял сам текст, кончая последнюю страницу косынкой.
На титулах и шмуцтитулах, конечно, тоже очень приятно вхождение в книгу воздуха белого листа, и виньетки могут поддержать это качество титула, но в какой-то мере и учитывать текст и его строй. Важно то, что виньетка никогда не является центром титула.
Вот всё, что вкратце можно сказать о книге. Конечно, нужно учитывать различное содержание книги — от этого будет меняться и форма. То, что здесь изложено, типично для художественной литературы.
Читайте другие части «О КНИГЕ»:
«ПЕРЕПЛЁТ»
«ФОРЗАЦ»
«СТРАНИЦА И РАЗВОРОТ»
Мы в соцсетях:
Telegram: https://t.me/rarebooksacademy
VK: https://vk.com/rarebooksacademy
Pinterest: https://ru.pinterest.com/rarebookspb/
YouTube: https://www.youtube.com/@rarebooksacademy
Поддержите нас в соцсетях или приходите на мероприятия Академии по адресу: Санкт-Петербург, ул. Миллионная, 32 🧡