-Руг… - неуверенно проговорила навья, как бы примеряясь, - Руг Авет… Ужасное имя. Твое настоящее должно быть лучше… только ты его должен произнести сам… «солнце восходящее»… на семикняжеском… Нарра… дальше как?
Раэ помнил правило, что существу, вывалившемуся из нави, свое имя говорить нельзя. Чем это опасно, он имел смутные представления, но из быличек, к тому же, знал, что намоленные имена навья не любят и часто забывают, как только возвращаются в навь. Забывать-то забывают, но лучше на это не уповать и попросту не представляться.
-Руг, - навья нервно дернула хвостом, чем убедила Раэ окончательно, что хвост у этой дряни настоящий, - у нас мало времени. Буду краткой. Если ты хочешь быть первым воином – а я видела, что ты спал на оружии и в доспехах, я сделаю тебя первейшим воителем на этой земле и повергну к твоим ногам все царства этого мира через твою сталь. Если ты воин поневоле и предпочитаешь золото стали – я повергну к твоим ногам все царства этого мира через золото. Если ты обладаешь талантом, о котором не знают люди, я сделаю так, чтобы все царства мира преклонились перед ним… все, что ты пожелаешь, будешь иметь, если возьмешь меня в жены!
Раэ медленно поднялся с места под остерегающий взгляд Мурчин и плюнул на хвост этой дряни:
-Катись в тартар, где тебе самое место!
Навья стремительно развернулась и ожгла Раэ изумленным, испуганным и жадным взглядом. Какой-то миг они смотрели друг другу в глаза. Раэ медленно поднял руки с двумя скрещенными указательными пальцами, на концах которых словно остановились неподвижными мертвые зеленые глаза. А еще у них были вертикальные зрачки, как у змеи…
-Ты… ты…
Хульдра протянула к нему руку, где уже и пальцев-то не было, как у старых колдунов – одни только черные заголенные фаланги для мощных черных когтей.
-Катись в ад! – потребовал Раэ, - катись в ад и не смей пачкать землю своими мерзкими ногами! Если у тебя вообще есть ноги!
Не сразу оторопевшей навьи дошел смысл его слов. Ее лицо даже потемнело от того, что Раэ это в него бросил. Она сначала подалась к охотнику, затем неловко отступила назад.
-Ты… ты… - проговорила она, не зная, что произнести, - твои слова слишком, слишком жестоки! Как ты можешь такое произносить после того, что я тебе предлагаю!
-Катись в ад одна! – выкрикнул Раэ, - не смей подходить ко мне!
Он все еще держал перед лицом навьи скрещенные пальцы. Навья соизволила наконец-то глянуть на свой поруганный хвост, и тотчас опять им нервно дернула, вытирая о траву.
-Ну, Руг Авет, мы еще поговорим, - недовольно сказала навья и ступила в одну из дыр между пылающих ликорисов. И как сквозь землю провалилась. Начали бледнеть и ликорисы. Исчезать дыры. Заалел край неба.
-Даже не знаю, стоило ли тебе ее так злить, - сказала Мурчин, которая все так же сидела на своем месте и продолжала плести тесьму, - я же тебя просила, чтобы ты не подавал голоса!
-Если навь лезет с такими предложениями, нужно от них отречься сразу, - твердо сказал Раэ, - нельзя отмалчиваться. Иначе она подумает, что я размышляю над ее предложениями и готов уступить.
-Как интересно, - -протянула Мурчин, - это вас так воспитывали? Ну да, ну да… а то, что она в такой же предрассветный час может явиться завтра, послезавтра, год спустя и снова повторить тебе такое заманчивое предложение? Что скажешь?
-Говорят, одного раза достаточно, - сказал Раэ.
-Говорят, что кур доят! Ты хоть понял, что ты ей вызов бросил?
-Надеюсь, и ты поняла, что мы таким вызов бросаем, когда нас в храм впервые приносят и окунают в святую воду. Едва резаный пупок заживет.
-Ах, ну да. За тебя же во младенчестве все решили.
-И я тому рад. Потому, что и мое решение будет таким же.
-Ну конечно – мозги тебе заморочили… Не оставили тебе свободного выбора!
-А она мне, значит, свободу выбора дает, да? Или ты? Кажется, мы уже с тобой обсуждали, к какой свободе ты меня призываешь!
Мурчин рассмеялась, а Раэ почувствовал, как горят его щеки от витающей в воздухе утренней росы. Охотник уже перестал чувствовать, когда он страшится или боится – дурной знак. Это означало, что он измотан. А до Ламмаса как далеко… да и если он переживет Ламмас, то что для него это будет значить?
Тем временем солнце поднималось из-за гор и начинало гнать ночную тьму из долины. С каждым мигом все больше и больше проступало из сумрака и становилось доступно глазу Раэ. Внизу стал обозрим раскинувшийся на дне долины вампирий город, если, конечно, его можно было назвать городом, потому как в большей степени он напоминал кладбище – ровные ряды глухих саркофагов, каждый из которых соперничал друг с другом в том, как его выделят – венком из цветов, коваными украшениями, плетениями из лент. Над долиной разливалась утренняя тишина – не стало слышно вампиров, зато засыпал дробными трелями крапивник и посвистом отозвалась зарянка – птички, которые посвистом сообщают, что прошел навий час. И в тот миг Раэ выдохнул полной грудью и очень хорошо осознал, почему название этих птичек носят высшие ранги охотников на нечисть…
В клетке поодаль раздался треск, будто костер покусился на сухую ветку. Раэ повернул голову и застал, как мельчайшими тусклыми искрами осыпается тело вампира в клетке. Искры были больше похожи на тонкую отсвечивающую труху, которая внезапно на свету взметывалась в воздух, но из-за его влажности вновь оседала. Тело распадалось просто, за каких-то несколько мгновений, словно прогоревшая изнутри головешка, сохранившая только форму под слоем пепла, но готовая распасться от одного движения кочерги. Мурчин подошла к клетке, просунула руку и тряханула чем-то еще наполненную рубашку, выпустила из нее облако праха. Тяжело стукнулся о прутья крестец – единственное, что оставалось от рассылавшегося в прах вампира. Раэ так и помнил из разговоров упырятников – «добыли двенадцать крестцов», «добыли восемнадцать крестцов». Так они считали тех, кого вытаскивали на солнышко. Мурчин придирчиво осмотрела рубашку.
-Что ищешь? – спросил Раэ, - не спряталось ли что от вампира в рукаве?
-Инициалы ищу, дурачок, - сказала Мурчин, - чтобы ничто не указывало на то, кто тут лежит… как же я раньше не сообразила, что надо не только верхнюю одежду с него брать, но и нижнюю!
Затем она вытащила из клетки подштанники, брезгливо вытряхнув из них остатки того, что было вампирьей плотью.
-Тонкое белье… очень тонкое белье. А на Руге Авете рубашка слишком грубая… М-да… просчиталась я. Торопилась. А ну как это обнаружат…
-Да кому приятно копаться в этом тряпье?
-Сам ты тряпье! Это кто-то пошил! И явно очень любовно… стежки какие… с приворотными узелками…
-Сильфы небось пошили!
-Сильфы вампиров не обслуживают, дурак! И приворотных узелков на рубашке не делают! Кто-то этому Тадзе пошил, а значит, если увидит, то узнает!.. Ничего он не узнает!
Мурчин бросила скомканные тряпки на землю и движением когтя вызвала на них небольшой огонек. Тряпки загорелись так, как загораются самые обычные подожженные тряпки, что как-то успокоило Раэ: что-то в этом мире происходит обычным путем почти что без магии…
-А как ты объяснишь отсутствие тряпья в клетке? – спросил Раэ.
-Понятия не имею, - пожала плечами Мурчин, - если сторожа плохо смотрят, то с тряпками может случиться что угодно. Ветер унес… кто-то забрал на наузную магию…или спер на бумагу…
-У вас тоже воруют ветошь для бумаги? – рассмеялся Раэ, - и белье по ночам с веревок тащат? Даже в колдовском мире?
Кража белья с веревок в Аве приобрела тот еще размах. Бумага была дорогой, ее постоянно не хватало, на счету была каждая ветошь, которую можно было пустить на бумажный лист. Орудовала даже одно время банда, которая отбирала у женщин исключительно нижние юбки, а гильдия прачек вскладчину нанимала сторожей для сушившейся одежды. Коснулось это бедствие и Цитадели, когда нерадивые ученики начинали продавать старьевщикам свои обмотки, а наставникам объяснять, что их сняли в темном углу… без сапог, правда… ну вот… сняли… ох-ох-ох…
-Вот уж этого у нас нет! - сказала Мурчин, - сильфы сушат белье быстро, если до тебя еще не дошло. И спереть его не дадут! Как видишь, даже тут мы вас, простецов превосходим. Даже преступность в нашем мире, и та не разгуляется!
«А, ну да, сразу захотелось обратиться, как подумал, что мои подштанники окажутся под надежной охраной… правда, это не касается вампиров»…
Вслух же сказал:
-Ну да, тряпку сберегут, а человека нет… Мы, кстати, должны узнать, как Ниволро пережил навий час. Он в нескольких сотнях шагов от нас, может, посмотрим?
-Делать мне больше нечего!
-А делать нам и в самом деле больше нечего…пойдем?
-Не-а, - сказала Мурчин и, прищурившись глянула в небо, по которому уже начало свой путь утреннее солнце, - к нам сейчас летит портшез с Наравах… Надеюсь, ее Руг Авет надоумил, где меня искать, а не она сама подорвалась…. Пора бы меня хватиться и без Руга Авета!
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Неомения. Глава 96.
