Хлысты притянули к дому трактором поздно вечером. Дров с этих длинных брёвен должно было получИтся много, но для этого предстояло ударно трудиться всем семейством.
Отец договорился с распиловкой брёвен на чурки.
Теперь именно ему предстояло расколоть их на плашки, а уж Саньке, эти самые плашки, нужно было разбить на мелкие поленья. Сонька перетаскивала дрова в сарай и укладывала в поленницу. Периодически все помогали ей – одна девчонка не успевала. Иногда, освобождаясь от работы и домашних дел, к ним выходила и мама.
Сонька такую работу любила. В морозном воздухе пахло смолой и свежей древесиной. Дрова по холодку кололись легко, и груда душистых поленьев росла быстро. Сонька укладывала их в сани и возила, возила, возила, пока не стало совсем уж темно. Отправились домой отдыхать уже изрядно уставшие.
Работы по уборке дров продолжались несколько дней. Санька пытался и чурки колоть. У него ловко получалось. А Сонька плашки на поленья разбивать пробовала, но ловкости не хватало, умения – тоже. Одной рукой она топор поднять не могла. Ставить приходилось к чурке плашку и с размаху бить по ней. Удар - мимо, ещё удар – стукнула слабо – чурка стоит целая. Иногда всё же получалось разбить её на мелкие полешки, но редко. Санька, вечный умелец во всём, обсмеивал Соньку. А отец ругал сына:
- Ей больше всех достаётся. Смотри, какую кучу дров перевозила.
И правда, поленница в сарае росла. Верхушку докладывали уже отец и мама. Сонька только подавала им дрова, так как уже не доставала до верха.
В последний день Сонька зацепилась за что-то и порвала свою рукавичку. Надо было зайти домой и найти другую, но ей было лень. Очень! Недаром бабка часто пеняла, что лень вперед неё родилась. Она, как всегда, права была. Из- за этой-то её ленивости и случилась небольшая, казалось бы, неприятность. Укладывая дрова в сани, Сонька вскрикнула от боли – большая щепка воткнулась под ноготь безымянного пальца. Чуть не плача, она подошла к маме. И та, подцепив вредную занозину за край, вытянула её из-под ногтя.
- Сонь, пойди в дом, надо ранку обработать йодом, - сказала дочери мама.
Но лень же. Никуда она не пошла. Было уже почти не больно. Так и работала до самого вечера, ощущая лишь небольшое покалывание в ранке под ногтем.
***
Утром мама уехала в больницу в районный центр, а ребятишки пошли в школу. Весь день Сонька чувствовала боль в раненом пальце, но она была более или менее терпимой. После школы обычные хозяйственные дела: в доме прибрать, посуду помыть, помочь отцу с обедом, Андрюшку из сада забрать. А палец болел всё сильнее и сильнее.
На ночь опять остались одни – отец ушёл на работу. Вот тут-то Сонька и поняла, что до этого её палец и не болел вовсе. Теперь изнутри его кололо, дёргало, рвало так, что заснуть она не могла. Санька и Андрей уже дрыхли без задних ног, а она всё сидела на кухне и тихонько выла. Она палец и в воду опускала, и какой-то мазью мазала, найденной в маминых лекарствах. Всё без толку! Такой боли Сонька не испытывала никогда. Измучившись, она накинула пальтишко и вышла на улицу. Неожиданно на морозе стало легче. В дом – снова больно. Долго ж на морозе не станешь ходить. Зябко. Тогда она набрала в кружку снега и пошла в дом. Там сунула палец в снег и прилегла. И даже спала, пока снег не растаял. Дважды за ночь она набирала снежной анестезии в кружку и спала, пока он не превращался в воду.
Проснувшись утром, они вместе с Саньком отправились в школу, предварительно сдав младшего в детский сад. Как ни странно, но боль почти утихла, ощущалось только лёгкое подёргивание где-то внутри. На кончике палец стал жёлто-зелёного цвета.
***
Мама приехала через три дня. Она сразу углядела Сонькин перевязанный палец и велела размотать бинт.
- Мам, да он уже не болит почти. Заживёт. Немного только дёргает внутри.
Но мама, глянув на палец, который уже почти весь стал грязно-зелёного цвета и слегка увеличился в размере, тяжело вздохнула:
- Нет, Сонюшка, в школу не пойдёшь завтра. Идём в больницу. Он у тебя не заживает, скорее всего.
***
Это утро Сонька запомнила на всю жизнь.
Маленькая сельская больница, куда привела её мама, была знакомой. Здесь сейчас работала мама, и ей приходилось забегать сюда часто. Она не волновалась, пока её не завели в небольшой кабинет сельского фельдшера. Всё здесь сияло белизной. Сонька с любопытством оглядывалась вокруг, рассматривая диковинные инструменты, шкафчики с разными лекарствами, длинную лежанку, похожую на кровать. Белый халат хозяйки этого кабинета не пугал Соньку. Пока не пугал.
Нина Васильевна, осматривая Сонькин палец, только качала головой:
- Чего ж вы, Нина Ивановна, затянули-то так. В первый день почистили бы и всё. А сейчас в район надо. А это еще три дня. Сегодня уже не уедете – не на чем, электричка ушла. Пока доберётесь, пока на приём попадёте. А тут воспаление вот-вот уже на руку пойдёт. А здесь у меня новокаин только. А тут нужно всё вскрывать и чистить, чтобы уж не палец, а руку спасти. Что ж делать-то нам?
- Вы ж знаете, уезжала я. А отцу Соня не сказала ничего. Как же так? Нина Васильевна, и на руку может перейти воспаление? Может, здесь можно что-то сделать?
- Она ж маленькая. Новокаин сделаю, но резать глубоко. И чистить ещё… Долго. Сможет ли она такую боль вытерпеть? Как, Сонь, сможешь? - спросила Нина Васильевна, обращаясь к напуганной девчонке.
- Попробую, - тихонько выдохнула Сонька.
Её уложили на кушетку. Мама присела рядом, чтобы держать её, Сонька здоровой рукой схватилась за её руку.
- Сонечка, ты только попробуй рукой не дёргать, не мешай мне. Я постараюсь всё быстро сделать. Нина Ивановна, держите её крепко, пожалуйста.
И время исчезло. Сонька помнила, как ей кололи лекарство прямо в палец, а потом жгучую боль, которая, казалось, не кончится никогда.
Вдруг потолок завертелся, несколько раз перевернулся, и всё исчезло. Очнулась она от резкого запаха. Под нос ей совали жутко пахнущую ватку.
- Соня, ты геройская девочка. Полежи ещё чуточку, сейчас уже так больно не будет. Перевяжу твой пальчик и всё. Будем надеяться, что успешно вычистила всё. Может быть, ноготь только не вырастет. Какая ж ты молодец. Не всякий мужик такое вытерпел бы, - хлопотала Нина Васильевна над своей пациенткой.
Дома мама ей дала выпить какую-то таблетку, и Сонька провалилась в сон. Проснулась поздно вечером. У её кровати сидела баба Фёкла:
- Ну чой-то ты, внученька, разболелася? Хворости в старости приходить должны, в младости людЯм здоровеньким быть надобно. Ничаво, на малОм да удалОм всё скоро заживает.
- Баб, ты вернулась? – прошептала Сонька и снова уснула.
Ночью у неё поднялась температура. Утром отец на руках унёс её в больницу. Пришлось лечиться в стационаре. Соньке делали уколы, ежедневно перевязывали палец, чистили ранку. Сонька боялась на прооперированный пальчик даже взглянуть, но всё же осмелилась. Это был не её палец – вместо него торчал какой-то кровавый обрубок.
Перевязки делали без обезболивания, но Сонька героически терпела, чем вызывала восхищение Нины Васильевны. Сначала та хмурилась и угрожала отправить Соньку в район, но через два дня уже и улыбаться стала:
- Всё, Соня, домой скоро пойдёшь. И ноготок вырастет. Может быть, не такой красивый, как прежний, но для маникюра сгодится.
Прибегал в больницу к Соньке и старший братишка, рассказывал, что бабка Фёкла, узнав о Сонькиной болезни, вернулась домой. Папа её узлы сам перетаскивал от дяди Вити.
После выписки Сонька ещё некоторое время ходила с повязкой, но вскоре сняла её. Палец потихоньку заживал. Уже и ноготок тоненьким серпиком стал проглядывать.
Жизнь била ключом – Сонька понемногу оживала.
***
Наконец-то наступила настоящая зима. До этого снежок тонкой пеленой укрывал землю, а теперь валил и валил огромными хлопьями, ложась на уже замёрзшую грязь. Возле дома ребятишки играли в снежки. Как же Сонька пропустит такое мероприятие. Никогда!
Вот она уже в весёлой толпе. Летят снежки в неё, и она бросает в кого-то снежный комок. Перемещаются на дорогу. Сонька несётся за братом:
- Ух, сейчас она его! За шиворот снежок! Вот уж и Санькина спина близко…
И вдруг она летит кубарем в занесённый снегом кювет - острая боль пронзает её.
Из ямы сестру выволок Санька.
А утром Сонька стояла в том же самом кабинете, перед Ниной Васильевной, показывая ей свой посиневший палец – тот самый, уже почти заживший.
- Сонь, может, тебя из больницы не выпускать? Живи здесь, - ворчала она, накладывая гипс на сломанный пальчик. - Вот и ногтю теперь под панцирем гипсовым расти придётся. Не девчонка ты, а тридцать три несчастья.
Кто ещё не читал о приключениях Соньки и Саньки, подписывайтесь на канал и знакомьтесь со сборником "Неслухи"
Рассказы из серии "Диалоги Рыжего" по ссылке
Продолжение рассказов о Соньке и Саньке в подборке "Другое детство"
Добро пожаловать на канал.Читайте, подписывайтесь, комментируйте, ставьте лайки. Это помогает развитию канала.
Для связи и сотрудничества: svekrupskaya@yandex.ru
Грубость, ненормативная лексика на канале запрещены.
Копирование текста без разрешения автора запрещено.