Знали ли вы, что балет Петра Ильича Чайковского "Щелкунчик" написан не непосредственно по сказке Эрнеста Гофмана, а на вольный пересказ Александра Дюма ?
Сказка Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Щелкунчик и мышиный король» (нем. Nußknacker und Mausekönig) впервые была опубликована в 1816году в Берлине.
В 1838 году сказку перевел на французский язык литератор Эмиль Лабедолльер (фр. Émile Gigault de La Bédollière). Перевод попался на глаза Александру Дюма (отцу). Сюжетная линия сказки сложна и закручена многовитковой спиралью, поэтому легко распадается на несколько частей. И не удивительно, что пересказывают ее, как правило, по частям. Дюма поступил также, он написал свою версию сказки Гофмана, выбрав из сюжета, то, что его больше тронуло.
Вот по этому литературному варианту директор императорских театров Иван Александрович Всеволожский и задумал новый балет для постановки в Мариинском театре.
В 1890 году Чайковский получил заказ от дирекции Императорских театров на одноактную оперу и двухактный балет для постановки в один вечер. Для оперы был избран сюжет драмы датского писателя X. Херца «Дочь короля Рене» («Иоланта»), а для балета — сказка Э. Т. А. Гофмана (1776—1822) «Щелкунчик и мышиный король» из сборника «Серапионовы братья» (1819—1821). Сказка была использована не в подлиннике, а во французском пересказе, сделанном А. Дюма-отцом под названием «История Щелкунчика». Чайковский, по свидетельству его брата Модеста, сам сначала «письменно изложил сюжет «Щелкунчика» со слов Всеволожского» и только затем приступил к совместной работе с хореографом Мариусом Петипа (1818—1910), сделавшим подробный план-заказ и балетмейстерскую экспозицию.
Для музыки танца Феи Драже в балете используется удивительный, красочный иструмент--челеста. Откуда возникла идея, как так получилось, что Петр Ильич Чайковский применил такой неизвестный дотоле петербургской публике инструмент?
По замыслу Мариуса Петипа в музыке к танцу феи Драже должно было слышаться "падение капель воды в фонтанах".
Летом 1891 года Петру Ивановичу Юргенсону в Москву пришло письмо от Чайковского: «Я открыл в Париже новый оркестровый инструмент, — писал он, — с божественно чудным звуком... я желал бы, чтобы его никому не показывали». И по просьбе композитора Юргенсон выписал этот инструмент из Франции.
«Ради бога, — неустанно напоминал Чайковский, — имей в виду, что никто, кроме меня, не должен слышать звуков этого чудесного инструмента».
«Я открыл в Париже новый оркестровый инструмент, нечто среднее между маленьким фортепиано и глокеншпилем, с божественно чудным звуком… Называется он Celesta Mustel и стоит тысячу двести франков. Купить его можно только в Париже у господина Мюстэля… Так как инструмент этот нужен будет в Петербурге раньше, чем в Москве, то желательно, чтобы его послали из Парижа к Осипу Ивановичу. Но при этом я желал бы, чтобы его никому не показывали, ибо боюсь, что Римский-Корсаков и Глазунов пронюхают и раньше меня воспользуются его необыкновенными эффектами».
Так уж хотелось ему сохранить в тайне свое открытие до самой премьеры. Ведь челеста своим звучанием должна была передать не только изысканность феи - повелительницы сластей, но также таинственность и хрупкость самого волшебного мира.
И наконец путаница с тем, какой женский персонаж исполняет знаменитое па-де-де с принцем во втором акте балета.
По плану Мариуса Петипа дуэт предназначался для феи Драже — персонажа, искусственно введенного в связи с замыслом Конфитюренбурга, — и принца Оршада. Позднее хореографы отдали эту сцену Мари и Щелкунчику--главным героям балета, что гораздо логичнее драматургически и больше соответствует характеру музыки.
В настоящее время встречаются обе версии танца.
