В субботу над Ломовкой проглянуло солнышко. Небо, наконец-то очистилось от облаков, и заиграло яркими голубыми красками. Нина проснулась в отличном настроении. Как всегда, быстро управилась по хозяйству и пошла будить дочь. Ей жалко было Альку, хотелось чтобы в выходной день ребёнок поспал подольше. Но ничего не поделаешь, обещала матери сходить за грибами, значит слово своё нужно держать. Полина была большая их любительница. Так как она, в деревне грибы не солил никто. Бабы со всей округи приходили за рецептом, Полина не скупилась, раскрывала все свои секреты, и всё равно, вкус получался не такой, как у неё.
Нина вошла в дом и посмотрела на спящую дочь. Алька лежала на спине безмятежно раскинув в сторону ручки. Она подошла и тихонько погладила её по щёчке.
— Аленький, просыпайся моя хорошая.
Алька приоткрыла глаза, посмотрела на мать и ничего не ответив повернулась на бочок.
— Просыпайся мой хороший.
— Ма, ну сегодня же выходной, — недовольно напомнила она матери.
— Знаю родная, но я сегодня обещала бабушке в лес за грибами сходить.
— А можно я с тобой, — сон с Альки как рукой сняло, она подскочила и села в своей кроватке.
— Нет Аленьий, до леса идти далеко, а дорога от дождя совсем раскисла. Ты у бабушки с дедом останешься, поможешь им лук в косы плести. Я быстро схожу, до обеда управлюсь, а потом мы с тобой будем яблоки на варенье резать. Ты же любишь яблочное варенье.
— Ну ладно, — нехотя согласилась Алька.
Нина отвела дочь к родителям. Взяла корзинку, которую Фрол приготовил для неё ещё с вечера и быстро зашагала по раскисшей от проливных дождей дороге, в сторону Дубровки. Она шла и радовалась погожему августовскому утру, что наконец то наступило после затяжного ненастья. После дождей шедших несколько дней к ряду, природа оживилась. Воздух наполнился свежестью, ароматом поздних цветов и скошенной травы. Земля выглядела очищенной и принарядившейся.
Нина шла по тропинке к лесу, по дороге примечая как капли дождя, словно дорогие украшения сверкали на листьях придорожных кустов. Кроны на деревьях, хорошо промытые и промокшие до основания, создали густую тень, насыщенную всеми оттенками зелёного. Они блестели в ярких лучах, играя изумрудными красками. А пурпурно-оранжевый горизонт выглядел необыкновенно красочным и завораживающим. Шагнув под кроны первых дубов, что росли на опушке, Нина окунулась в необыкновенный и чарующий мир леса. Птицы, обрадовавшись тому что ненастье наконец отступило, щебетали так радостно, словно соревновались друг с другом в приветствии появившегося на небе светила. Они перелетали с ветки на ветку, блестя оперением в первых утренних лучах. “Господи, благодать то какая. Наверное, стоит жить на свете, только чтобы увидеть всю эту красоту”, подумалось Нине. Она повязала косынку пониже на глаза, застегнула кофточку на все пуговицы, и шагнула вглубь лесной чащи. Вскоре на тропинке отыскались первые грибы. Она так увлеклась сбором, что не заметила как корзинка быстро наполнилась.
“Да, скоро же я управилась, — Нина взглянула на крошечные ручные часики подаренные когда-то мужем. На часах было половина одиннадцатого утра, — грибов в этом году действительно много, даже возвращаться не хочется. Так бы собирала и собирала”. Она сняла с головы косынку, набрала ещё полный узелок, и решила: “Ну всё, хватит, пора домой идти, собирать больше некуда. Схожу вечером к Галине, позову завтра снова сюда. Её Василий может нас на тракторе встретить, тогда можно будет пару корзин с собой взять”. Нина выбралась из зарослей, на тропинку и зашагала в сторону дома, вскоре последние дубы на опушке остались позади. Пройдя несколько метров по скользкой дороге, она поняла что переборщила. С такой тяжестью быстро до дома не дойдёт. “Ну не выбрасывать же половину, как-нибудь доберусь”, решила она для себя, переставляя ноги в расползающейся грязи. На одном из поворотов, она поскользнулась, и не удержавшись полетела в огромную лужу, что образовалась прямо посреди дороги. “Вот чёрт”, Нина выругалась, и выбравшись из грязной жижи, принялась собирать рассыпавшиеся из корзинки грибы.
— Бог в помощь, — услышала она прямо над собой.
Подняла голову и увидела улыбающееся лицо Володьки Одинцова. “Откуда он тут взялся, следит за мной что ли”, промелькнула злая мысль у неё в голове.
— А я на рыбалку к Дальним омутам ходил. Но в отличие от тебя мне не повезло, клёва сегодня не было, — пояснил он своё неожиданное появление, а потом предложил, — давай помогу, корзина наверное тяжёлая. Куда столько набрала?
— Мама на зиму в кадушках солит, вот я и пожадничала.
Руки от тяжести грибов ужасно болели, поэтому привередничать она не стала, и сразу протянула корзинку Володьке. А потом вдруг представила как выглядит сейчас: грязный и мокрый сарафан липнущий к ногам, растрепавшиеся без косынки волосы, грязные водяные капли на лице, и ей стало стыдно. Поэтому сказала Одинцову.
— Володь, ты вперёд иди, а я за тобой, мне так удобно.
Володька понял состояние женщины, поэтому сразу согласился. Поднявшееся высоко солнце, стало сильно припекать, от земли пошло испарение, поэтому сильно захотелось пить. Нина отбросила стеснение и спросила.
— Володь, у тебя водички не найдётся?
— Да нет, как-то не догадался взять. А ты что пить хочешь?
— Очень, во рту всё просто пересохло.
— Так давай свернём к Чашиной лощине, там ключ бьёт, напьёмся и отдохнём малость, — предложил Володька.
— Ну это же в сторону уходить надо, — возразила Нина.
— Да что тут уходить, метров пятьсот всего, пошли, — и она согласилась.
В Чашиной лощине было тенисто и прохладно от росших по склонам, кустов калины. Где-то на самом низу слышался звон бегущего по дну ручья. Володька помог Нине спустится к бьющему прямо из-под земли небольшому ключу. Они по очереди напились из оставленной кем-то на кусту кружке. Потом она отошла немного в сторону и за густыми кустами застирала в ручье вымазанный грязью сарафан. Вернувшись увидела как Володька сидя на берегу ручья бросал в него камешки.
— Хорошо здесь, спокойно, — проговорила Нина, садясь рядом.
— Да, я люблю здесь бывать. Всегда как с рыбалки возвращаюсь, обязательно сверну к ключу. Вот интересно, а почему это место Чашиной лощиной назвали?
— Не знаю, помню когда бабушка жива была, рассказывала что в этом месте барин хотел усадьбу построить, и молодую жену сюда привезти. Обещал что дом их будет полная чаша. Да только не суждено было этому случится, революция помешала. А место с той поры стали называть Чашина лощина.
— Красивая история, — задумчиво произнёс Володька.
— Да, красивая, — согласилась Нина, — пора нам домой возвращаться, попили, отдохнули, теперь быстро доберёмся. А то мои, меня уже наверное потеряли. Чего доброго ещё разыскивать пойдут.
Володька нехотя встал, ему не хотелось уходить из этого места. Он подхватил корзинку Нины, и взяв её за руку, стал подниматься по крутому склону.
— Тебе до дома корзину поднести?
— Нет, мне к родителям нужно.
— Хорошо, провожу до Марьиного кута, — сказал Володька, так называли улицу, где жили родители Нины.
Остальную дорогу до дома они шли молча. А когда у самого дома Володька передавал корзинку Нине, неожиданно сказал.
— Я приду к тебе сегодня вечером.
— Зачем, — Нина в испуге отпрянула от Одинцова.
— А разве не понятно, — тихо проговорил он, — нравишься ты мне.
— Нет, ты что, с ума сошёл, нет, — замотала головой Нина.
— Я приду сегодня вечером, —упрямо повторил Володька.