Аннушка. Часть 26.
Настя узнала о случившимся лишь утром, когда пришла на работу. Поначалу не придала значения косым взглядам и перешёптываниям за своей спиной, мало ли что людям в голову взбредет, пока Шурка не рассказала подробности.
-Мамка твоя, как отца увезли упала, так и не встает больше, словно помирать собралась- сказала она, теребя кончик платка на голове, -моя забегала утром, попроведать, так твоя не шелохнулась даже.
Настя, услышав эти слова, хотела тут же бежать домой, да бригадир притормозил, вызвал на беседу к Душечкину, а там уж весь цвет колхозный собрался и парторг, и бригадиры и заведующие фермами. Геннадий Иванович, хозяин кабинета, нервно ходил из угла в угол, заложив руки за спину, думал.
С одной стороны, Настя комсомолка, активистка, передовик, вот стахановское движение между полеводческими бригадами организовала, с другой стороны родственница «врага народа». Вот и решай, председатель, чего делать с этим, а то ведь как бы чего не вышло. Неровен час сам следом за Семёном отправишься.
Девушка не зашла, ворвалась в кабинет, сильно стукнув входной дверью. Влетела и замерла, увидев знакомые лица, рассевшиеся вдоль стен на стульях, как воробьи на ветке.
-Куда разбежалась? -проворчал хозяин кабинета, кляня себя за малодушие, -садись давай, вот сюда, разговор к тебе есть, не шутейный. А вы в коридоре обождите! –скомандовал он Шурке и девчонкам из бригады, прибежавшим в контору следом за подругой.
-Значит дело тут такое! –сказал он, вставая за свой стол и раскачиваясь с носка на пятку, -такое непростое, Скворцов Семён вчера арестован по статье и увезён в Курган, стало быть является он врагом народа, чуждым элементов для нашей советской власти, а это –он сделал паузу и обвел присутствующих своим взглядом, - стало быть и семья его и дети к оным тоже относятся-продолжил он.
-Сын за отца не в ответе! Сам товарищ Сталин об этом сказал и в газете «Правда» об этом написано было! – не утерпела Настя, перебив говорящего.
-Да и не родные они ему- включился в разговор бригадир девушки, -Анна в грехе жила, не расписана, Нюрка от Яшки рождена, Настя и Вася подоброши, не кровные дети.
-Ты мне демагогию брось здесь разводить-поднялся парторг, -мы тут выяснять кто родной, а кто нет, не обязаны! Жили одной семьёй? Жили! Отвечать все должны!
-Как отвечать? –растерялся Геннадий Иванович, - всех под арест что-ли?
-Ну почему сразу под арест? Хотя дойдем и до него, для начала исключить из комсомола, младшую с позором гнать из пионеров!
-Да как же так! –возмутился Душечкин, -Настя гордость наша! Она вон на доске почета сколь месяцев колыхается, никто ни догнать, ни перегнать не может!
-А раз гордость, дав колхозе остаться хочет, комсомолкой-уточнил парторг, -пусть откажется от отца! Публично! - сказал он, подняв к верху свой толстый палец. Десятки любопытных глаз уставились на девушку, та вспыхнула, как маков цвет и вдруг выбросила вперёд руку со сложенной фигой, которую она показала всем присутствующим. Возмущенный шепоток волной пронесся по ряду.
-На-ко, выкусите! –отчаянно выкрикнула она и выбежала из кабинета.
-Ну что, товарищи, я думаю вопрос решен? – спокойно спросил парторг, оглядывая присутствующих, -что там у нас дальше на повестке? –обратился он к Душечкину.
-На повестке, на повестке-забормотал он, силясь вспомнить, ошарашенный реакцией Насти,-на повестке падеж скота, заведующие фермами доложат, а я сейчас вернусь, приспичило –ответил он парторгу выходя из кабинета.
Настю он догнал у дома, схватил за руку, задыхаясь и пытаясь её остановить.
-Ну и горазда ты девка бегать, думал легкие выплюну пока тебя догоню. Постой чуток, отдышусь и скажу, кой-чего.
-Если вы опять о том же, то даже не начинайте, -отвернулась от него девушка, но остановилась, давая ему время вернуть дыхание. Семёна она любила горячо и преданно, совершенно не помня родного отца, который остался в её памяти смутным образом. Зато она совершенно точно помнила, как везли её Анна и Семён из Кургана и последний снял с себя тулуп, чтобы укутать её и согреть, а сам, укрывшись сверху дерюжкой гнал и гнал сани, не замечая ветра и мороза.
А ещё помнилось ей, как молча сидел он возле её, больной, и давал отвар из трав при начинающемся кашле, сотрясающим худенькое тело. Много чего хорошего вспомнить она могла, оттого и не собиралась отрекаться от него даже ради спасения собственной жизни.
-Ты, егоза, погоди, не руби с плеча-начал свой разговор Геннадий Иванович,-у отца твоего старший брат имеется, Макаром зовут, слышала про него?
-Ну слыхала-неохотно ответила она, не понимая к чему он клонит.
-Макар высоко поднялся, в начальстве он сейчас, в Кургане, вам бы с матерью к нему съездить, может и подсобит чем? - посоветовал Душечкин.
-Лошадь дадите? До города не ближний путь-тут же спросила его Настя.
-Не дам, сама понимаешь, глаза да глазоньки за мной, но подскажу, кто свозит, помогу, ежели что. Мать-то как? –спросил он, оглядываясь не видит ли кто их вместе?
-Не была ещё-ответила Настя.
-Ну беги тогда , я бригадирам шепну, чтоб не отмечали там вас сегодня, прогулы не ставили, а как решитесь, ты ко мне домой прибегай потемну, адресочек извозчика дам, да расскажу, где Макара искать. А пока бывай, девушка, побёг я обратно!
-Спасибо, Геннадий Иванович! -искренне сказала ему Настя, впервые за утро улыбнувшись.
-Без добрых дел нет доброго имени, ну, бывайте –ответил ей Душечкин спеша, не оглядываясь, в контору.
Анна лежала всё в той же позе, что и вечером-скрестив руки на груди, словно мёртвая. Рядом сидела заплаканная Нюрка, хмурящийся Вася пересчитывал бревна в стене.
-Настя,-кинулась к ней сестра, -где ты была? Тут такое!
-Потом, всё потом,-отмахнулась от неё девушка и подойдя к матери изо всех сил встряхнула Анну за плечи.
-Мама! Мама, приди в себя! –громко сказала она и ударила её по щеки, по одной, другой, потом ещё раз, ещё.
-Что ты делаешь? –повисла на её руках сестра.
-Не мешай! - оттолкнула девочку Настя, продолжая хлестать мать по щекам.
-Мама, приди в себя! –говорила она при этом, -ты мне нужна! Ты нам нужна! Отцу нужна! Я знаю, как ему помочь! –продолжила она, -мы поедем в Курган! К дяде Макару, он сейчас начальник, он поможет!
Медленно и нехотя возвращалась в эту жизнь Анна, цепляясь за иллюзорные видения, в которых жила эту ночь. Там она молодая, красивая, кружилась в хороводе, гуляла возле озера и примеряла красивые платки, крутясь перед матерью и всюду рядом с ней был Семён, ласковый, молчаливый, такой родной. Обнимал её сильными, теплыми руками, обжигал тело горячим дыханием.
-Пить-простонала она пересохшими губами, чувствуя холодную пустоту, от того, что вырвали её из счастливого видения. Вася подал ковш, участливо глядя, на то, как за ночь осунулось её лицо и появились черные, тени под глазами.
-Настя, смотри- с ужасом обратился он к девушке, показывая на белую прядь волос матери, выпавшую из сползшего с головы платка. За ночь тридцативосьмилетняя Анна поседела и враз постарела, словно вышли из неё все жизненные соки.
Лишь к обеду она пришла в себя и смогла похлебать жиденького супчика, наспех приготовленного Настей. Вася убежал на работу, Нюрка в бригаду вместо сестры, оставшись вдвоем они долго молчали, Анна всё пыталась взять в себя в руки, перебирала вещи Семёна и лишь найдя в них свою маленькую иконку и взяв её в руки смогла вернуться в этот бренный мир. Рассказ Насти о Макаре вселил в неё надежду.
-Он его Сёмушкой раньше называл,-рассказывала она дочери о Макаре, -неужто родному брату не поможет? Поможет! Ты, Натюша, как стемнеет беги к Душечкину, со мной поедешь, а я пока кой-чего соберу в дорогу.
-Может Васю возьмешь? Мужик как никак? -спросила её дочь.
-Нельзя ему с Макаром встречаться, неузнато как он нас с тобой встретит. Пусть он лучше за Нюркой приглядит, да за домом, боюсь её одну оставлять.
На следующий день, раным -рано из Елошного в Курган отправилась подвода с тремя пассажирами. Управлял ею мужик из соседнего села, ехали с ним в неизвестность две женщины, уповая, одна на Бога, другая на справедливость.