[ Смотреть видео на сайте НТВ ]
ООН и ОБСЕ — привычные международные форумы, которые всегда использовались как повод для встреч и переговоров, больше не работают. Одновременно идет другой процесс: Индия предлагает остановить войну в Газе механизмами БРИКС, а Бразилия собирается в ОПЕК. Можно ли это считать признаками появления альтернативной Западу системы полюсов? Как создается новая мировая система баланса сил? Ответ на этот вопрос можно найти на примере того, как придумывали правила для мира по итогу Второй мировой. Сейчас это называют Тегеран-43. Тогда союзники понимали: конфликт между капитализмом и коммунизмом сохранится, но будет единый арбитр — ООН. Удастся ли учесть этот опыт в современных условиях?
Встретились «русский медведь», «американский бизон» и «английский ослик» — так в своих мемуарах Уинстон Черчилль описал переговоры, состоявшиеся в Тегеране в 1943 году. Заметив, что лишь ослик, то есть сам Черчилль, знал верную дорогу. Мораль этой басни для британского премьера, видимо, состояла в том, что такие непохожие животные могут встретиться на одной тропе, но пути у них разные. Меньше чем через три года тот же Черчилль в своей Фултонской речи, ознаменовавшей начало «холодной войны», призвал отказаться от принципа равновесия сил и равноправия в мировой политике. Но тогда, в начале зимы 1943-го, все официальные советские, британские и американские СМИ говорили только о единстве целей.
Главным вопросом тегеранской повестки был второй фронт, с открытием которого западные союзники тянули еще с 1941-го, когда исход войны в Европе, с их точки зрения, был неясен. Но к ноябрю 1943-го Советская армия уже победила и в Сталинграде, и под Курском. Битва на Курской дуге не только развила успех Сталинграда. Она явилась поворотным пунктом Второй мировой войны и поставила гитлеровскую Германию перед катастрофой. Полный разгром был не за горами, Рузвельт считал, что война закончится в 1944-м, а новое промедление с высадкой американо-британского десанта в Нормандии было чревато как минимум тем, что западные союзники не успевали оказаться в числе победителей.
Питер Кузник, историк, директор Института ядерных исследований Американского университета в Вашингтоне: «США и Великобритания и так утратили инициативу, не открыв второй фронт к 1942-му году, как они обещали. СССР сам переломил ход войны против Германии, так что, союзники поняли, что не контролируют ситуацию».
Сильвен Феррейра, военный историк: «Конечно, они не бездействовали, они сражались в Северной Африке и в Италии. Но для того, чтобы претендовать на плоды победы, им нужен был второй фронт. Черчилль в своих несколько параноидальных устремлениях против СССР хотел любой ценой вернуться в „мягкое подбрюшье“ Европы, чтобы двинуться на Венгрию или Чехословакию».
Черчилль и в Тегеране пытался настоять на том, чтобы бросить основные силы на юг, оставив наиболее тяжелый Западный фронт советским войскам. Но неожиданно для британского премьера Рузвельт поддержал Сталина, и высадка в Нормандии, хотя и опять с опозданием на месяц, стоившим жизней тысячам советских солдат, состоялась летом 1944-го. Для того, чтобы хоть и в спорах, но все-таки принять это решение, встретиться надо было лицом к лицу.
Изучавшие архивы историки насчитали больше 30 посланий, которыми обменялись Сталин, Черчилль и Рузвельт для того, чтобы договориться о месте проведения конференции. Это могли быть Астрахань, Архангельск, Багдад, Каир, Стамбул и даже Аляска. Но остановиться решили на Иране, который к тому моменту уже был занят союзными войсками.
Тегеран тех лет и сам был местом встречи старого и нового — на улицах иранской столицы смешались конные экипажи и современные автомобили, люди в традиционной и европейской одежде, британские, американские и советские военные.
Именно здесь предстояло прорисовать и контуры столь же многообразного, но, как тогда надеялись, стабильного, послевоенного миропорядка. Однако понимали его три лидера уже тогда по-разному. Черчилль все еще цеплялся за идеи сохранения Британской империи и ее роли как форпоста против красной угрозы, Рузвельт уже видел зависимость Европы от США и хотел ее укрепить, а Сталин — Советский союз как мировую державу, на безопасность которой уже нельзя будет посягнуть.
Сильвен Феррейра, военный историк: «СССР хотел создать линии обороны на своей западной границе, потому что после провала соглашений, которые он заключил с западными странами, включая Германию, Сталин понял, что не может им доверять. Именно эта его позиция, которую он отстаивал и в Тегеране, привела к тому, что страны Восточной Европы оказались в сфере влияния СССР».
Армин-Паулюс Хампель, политик, журналист: «Для западных союзников было важно использовать Россию и ее огромную военную мощь, чтобы подавить Рейх, но не из симпатии к СССР или привязанности Рузвельта к Сталину, а лишь из чистого политического интереса. Этим они хотели добиться установления контроля над Европой и, прежде всего, над сердцем Европы — Германией».
Германию тогда западные союзники предлагали поделить на четыре или пять частей, каждая из которых была бы самостоятельным государством. Но Сталин настаивал на одной стране. В результате вопрос был отложен и, как показали дальнейшие события, быть единой Германии в послевоенное время оказалось не суждено. Но в тот момент союзники, предвидя дальнейшее разобщение, уже пытались создавать механизмы, которые регулировали бы предстоящие споры. Так появилась и идея создания ООН.
Питер Кузник: «Рузвельт считал, что в мире должно быть четыре полицейских. Он впервые озвучил эту концепцию в ходе встречи с Молотовым в Вашингтоне в мае 1942 года. США, СССР, Великобритания и Китай должны были поделить послевоенный мир на четыре сферы влияния и поддерживать в них стабильность».
В результате в Совбезе ООН в качестве постоянных членов оказались именно эти четыре страны, плюс Франция, на которую США изначально планировали возложить обязанности по поддержанию безопасности в Европе. И, в сущности, ситуация с балансом сил в мире концептуально быстро вернулась к противостоянию обновленных союзов и блоков, на которое ООН решающим образом повлиять не могла. Не в последнюю очередь потому, что к моменту создания организации, а это было уже при Трумане, американцы считали, что среди избранных мировых полицейских, главным должны быть они.
Питер Кузник: «Кто же, в конце концов, победил? Строго говоря, никто. Каждый из участников в какой-то мере реализовал свои замыслы. Но успех, которого добился Черчилль, оказался самым недолговечным. Британская империя все равно развалилась. Сталин смог включить Восточную Европу в сферу влияния СССР, но лишь до окончания холодной войны. А американцы в итоге основали ООН, вот только она оказалась „беззубой“».
Мир оказался сложнее, чем тот, который замыслили 80 лет назад в Тегеране. Не вспоминают сейчас и о былой взаимной признательности за совместную борьбу с Гитлером. Той, которая позволила Рузвельту делить кров со Сталиным: в Тегеране он решил поселиться в советском посольстве, отказавшись от приглашения Черчилля остановиться в британской миссии. И той, при которой Черчилль вручал Сталину меч Сталинграда — дар британского короля Георга VI, восхищенного мужеством советских воинов.
Как стало известно позже, тогда это вырезали из кинохроник и не упоминали в прессе — в момент передачи меч выскользнул из ножен. Так и лидеры держав, без пяти минут победителей, обсуждавшие будущее мирной жизни, похоже, ни на минуту не собирались зачехлять свое оружие.
Все выпуски программы «Итоги недели».
