На следующий день после выхода из базового лагеря по плану у меня был переход в лагерь номер два на высоте 6500 метров.
Переход по Долине Молчания - месту, отличающемуся медитативностью и бесконечностью пространства.
Не знаю почему, но именно на этом участке у меня, как нигде, возникали мысли о том, насколько же мал человек. Крохотная пылинка на теле горы.
И насколько он беззащитен перед силами природы, даже если природа не преподносит никаких сюрпризов.
Светит солнце - человеку слишком жарко. Солнце скрылось, подул ветер - слишком холодно. И все эти современные технологии в одежде, конечно же, помогают. Но не решают проблемы целиком.
Что-то я отвлеклась. Впрочем, это место всегда наводило меня на какие-то размышления о вечном.
14 мая. Переход в лагерь 2 (6500).
Я проснулась без будильника в семь утра, проспав почти 12 часов.
Вот она великая сила акклиматизации - на 6000 спишь, как младенец. И никакие кошмары не пытаются проникнуть в твой сон, нарушив его.
Есть только один кошмар и с ним ничего не сделаешь - это физиологические потребности организма, оборачивающиеся необходимостью срочно вылезать из тёплого спальника на холодную улицу.
Однако, в то утро даже это не беспокоило меня. Я предусмотрительно свела потребление жидкости вечером к минимуму.
Беспокоило меня совсем другое - мои мысли.
Они были растрёпаны похлеще, чем моя причёска.
В этом вихре мыслей, охвативших меня с утра, главной темой вдруг зазвучало неизвестно откуда пришедшее непонимание того, что я здесь делаю и почему я здесь нахожусь.
Я пыталась понять, зачем мне это нужно. Но в то утро не находила ни одного подходящего ответа на свой вопрос.
Я понимаю, что это может звучать странно. Я не первый год и даже не первый десяток лет хожу в горы. И то, что я оказалась в тем утром в той палатке было не случайно.
Моя поездка на Лхоцзе была обдуманным, взвешенным решением (ещё бы, такие деньжищи тратить...).
Но в то утро мотивация вдруг покинула меня, а вместе с ней затерялись и все те аргументы, которые я обычно привожу в ответ на вопрос "зачем я хожу в горы".
Мне не было плохо. Мне не было тяжело. Я прекрасно выспалась и чувствовала себя отдохнувшей. Но тем не менее, я не понимала, что я здесь делаю, зачем мне это надо и почему бы мне не собрать вещи и не отправиться домой.
И вместе с этими мыслями куда-то на задворки сознание пришло понимание, для чего порой нужна команда. В том числе и для того, чтобы в подобные моменты потери мотивации в пространстве кто-то мог тебе сказать: "Хэй-хо! Вспомни, ты же сама этого хотела!"
В итоге решила, что наверное будет как-то глупо вот так сразу поворачивать домой, после того, как накануне я прошла по Кхумбу.
Зря я что ли столько топала.
Дорога до второго лагеря проста и знакома.
Во втором лагере и еда получше, и палатки поуютнее стоят.
Так что нет причин именно в этот конкретный день не прогуляться до высоты 6500. А там...
А там, решила я, не буду упираться, буду маленькими перебежками подгребать к большой цели, не забывая, что в любой момент могу повернуть назад.
Упираться точно не буду.
Просто глупо вот как-то так сливаться. Без причин.
Сливаться надо уж по-крупному.
Например, придти в четвёртый лагерь и узнать, что верёвок на Лхоцзе нет. Тут-то можно и обратно идти.
Приняв такое хитрое решение я вылезла из палатки.
А там уже солнце било лучами из-за склона Эвереста и почти добило до нас.
Кроме меня из клиентов в лагере был только Рави.
В этот ранний час он уже сидел в столовой. Ему было гораздо лучше по сравнению с предыдущим днём.
Ну, как лучше? Выглядел он очень неважнецки.
Глядя на него я не удержалась и спросила, пойдёт ли он сейчас вниз.
Однако, Рави был непреклонен. Он собирался идти выше, и его шерпа помогал ему надевать обвязку и кошки.
Идти он, правда, собирался всё время с кислородом, оставив в рюкзаке только кислородный баллон, а все остальные вещи отдав шерпе.
Глядя на него и его шерпу я в очередной раз подумала о том, какой несправедливой бывает жизнь. Одна и та же компания. Один и тот же сервис. Но какие разные шерпы.
Впрочем, чего уж там.
В начале девятого мы вышли из лагеря.
На сковородку не смотрите. Она случайно в кадр попала. Я её вообще долго не замечала, пока кто-то не спросил, зачем я своего шерпу заставляла таскать сковородку.
Ага, его заставишь...
Да и понятие "мы вышли" было весьма условно.
Я вышла, а Дава где-то на первых же метрах, кивнув мне головой, затерялся.
Так что всю дорогу я прошагала в одиночестве. Лишь только перед вторым лагерем они появился у меня за спиной.
И это было чудесно. Долина Молчания на этот раз была абсолютно молчаливой.
Даже вертолёты почему-то в то утро не нарушали тишину.
И вся эта молчаливая долина принадлежала мне. Ну, и ещё нескольким десяткам таких же путников. Но они были далеко.
Первые полчаса я довольно бодренько шагала, и чудесные виды постепенно выгоняли из головы утренние сомнения.
На пути во второй лагерь уже не было никаких выдающихся препятствий. А небольшие трещины вносили разнообразие в движение. Особенно после той гигантской трещины с четырьмя лестницами они были просто милым дополнением.
Однако, ничем не замутнённая радость от движения в красивом месте длилась недолго.
Её замутняла опять наступившая жара. Палящее солнце на этой снежной сковородке не оставило бы ни одного шанса Снегурочке на спасение.
Я, конечно, не Снегурочка, но чувствовала себя весьма зажаристым пирожком.
Да и тяжёленький рюкзак тоже слегка уменьшал чувство радости.
Я с завистью поглядывала (хорошо, что сквозь зеркальные очки моего взгляда не было видно) на проходивших мимо меня людей с маленькими рюкзачками.
Одна девушка вообще с кислородом шла.
- Надо же, и так можно, - подумала я. Впрочем, в этом году много чего было можно.
Это можно, конечно, и в прошлом году никто не запрещал. Просто, видимо, я такого не видела.
И всё же красота вокруг могла вполне затмить все неприятные ощущения.
Но не затмевала. Потому что с каждым часом солнце палило всё нещаднее и нещаднее.
А Эверест и Лхоцзе выглядели такими неприступными махинами, что слегка (на самом деле, не слегка) пугали.
Ещё меня немного пугали валяющиеся по дороге ледяные глыбы. Я их ещё во время акклиматизации с опаской разглядывала.
Понятно, что если они уже упали, вряд ли здесь произойдёт ещё один обвал. Но это не факт.
Тем временем на горизонте показался второй лагерь и небольшие облачка.
За спиной, там, где находился базовый лагерь, они давно уже повисли плотной пеленой, не сулящей ничего хорошего.
Нас же пока по-прежнему мучила жара. Особенно она была мучительна (как и зависть к коллегам с маленькими рюкзачками или вообще без них) в последние сорок минут, пока я ползла вдоль палаток второго лагеря до нашего пристанища.
Но стоило придти в лагерь, как тут же и с Эвереста, и с Лхоцзе побежали, закрутились облака.
Ну, и где они, спрашивается, были? Не могли пораньше придти?
Когда пришли в лагерь, Дава опять показал мне на палатку в ряду, который чуть ли не на вертолётной площадке стоял.
Место мне это не нравилось, и решив, что лох - это судьба осмотреться, я положила вещи и пошла по лагерю.
Тут же встретила Вову Котляра, который спросил:
- А ты чего там живёшь?
И предложил занять палатку, где он ночевал.
Они как раз собирались выходить в третий лагерь.
Палатки, где они были находились в глубине лагеря, рядом со второй столовой. Тут выяснилось, что я и не в той столовой столовалась. Впрочем, это было особо не важно, еда была и там, и там отвратительна одинакова. Вот только ещё в прошлый раз я очень удивлялась, когда Вова мне говорил, что я могу взять его сыр из сумки, которая там висит. А он удивлялся, когда я сказала, что ни сумки, ни сыра там нет.
Теперь нашлись и сыр, и сумка.
И гордо сказав "так, вы всё в прошлый раз перепутали", я удалилась в новое жилище.
Жара очень быстро сменилась плотными облаками, а потом и вовсе повалил снег.
Он валил безнадёжно, нескончаемо, хотя по прогнозу, опять же, как и накануне, его вообще не должно было быть.
Пока это было неприятно, но некритично.
Но был один момент, начинавший меня волновать.
Дело в том, что маршрут на Лхоцзе на участке из четвёртого лагеря до вершины лавиноопасен после снегопадов.
К перспективе придти в четвёртый лагерь и узнать, что верёвки до вершины не провешены (а она из-за этих снегопадов становилась всё более реальной), добавилась перспектива попасть в лавину. А вот так уже прям совсем попасть не хотелось.
Несмотря на снегопад, Котляр после обеда собрал свою команду на выход в третий лагерь.
У него был какой-то свой хитрый план.
Честно скажу, смотрела я на всё это с беспокойством.
И на то, как они удаляются в снегопад. И на Вовку с огромным тяжеленным рюкзаком.
У него по договорённостям с Таши шерпы были только для клиентов. Два клиента - два шерпа. А он сам должен был носить все свои вещи, включая весь кислород.
Люди заплатили за восхождение на Эверест, оплатили Вову, как европейского гида. Наверняка в этой математике расходы на ещё одного шерпу не сильно бы повлияли на результат.
Не знаю, почему он решил выбрать такой вариант. Может, чтобы продемонстрировать, какой он сильный. Хотя, кто бы сомневался, что он здоровый лось.
А может хотел людям деньги сэкономить. Не удивлюсь, если это было главным мотивом.
Ну, как бы там не было, это была его история и его решения. Я могла лишь молча наблюдать за тем, как они удаляются.
Вместе со снегом в лагерь пришёл холод. Самое время было облачиться в пуховый комбинезон.
Видок у меня так себе. Ну, уж чего там, я и по жизни-то не принцесса. А тут ещё глаза мутные и болячка под носом.
Ближе к вечеру снегопад, завалив все палатки и тропинки, прекратился.
А я занялась своими планами.
Вернее, в очередной раз озвучила свой план.
План мой не изменился. А по-прежнему планировала на следующий день идти в третий лагерь.
На консилиум собрались комендант лагеря и несколько шерп, включая Даву.
Выслушав мой план, мне ещё раз рассказали, как здорово мне будет, если я останусь во втором лагере не на одну, а на две ночи (ага, лишняя ночь на 6500 - это зашибись как здорово), а потом пойду сразу из третьего лагеря на вершину.
Такой вариант в базовом лагере мне уже предлагал Таши. И в принципе, он существует.
Ночуешь в третьем лагере, потом выходишь оттуда рано-рано утром, а может даже ночью, доходишь до четвёртого, пару часов отдыхаешь и идёшь на вершину.
Я даже одного человека знаю, кто в таком варианте сходил. Правда она рассказывала, что шла в не очень сознательном состоянии, а её шерпа сразу сказал: "Ты, главное, ногами двигай, а я всё остальное буду делать - пристёгивать, перестёгивать".
Во-первых, мне хотелось пройти весь путь до вершины, осознавая, что я делаю и как я себя чувствую. Оценивая это самочувствие, контролируя ситуацию. И делая фоточки по дороге. Достигнуть вершины любыми средствами в любом состоянии - такой цели не было вообще.
Да и Дава явно был не тем человеком, которому можно было довериться настолько.
В общем, явно это был не мой вариант.
Поэтому я в очередной раз вежливо, но твёрдо послала советчиков.
И не менее вежливо уточнила, ждёт ли меня мой кислород в третьем и четвёртом лагере. А заодно попросила показать баллон, с которым я планировала подниматься из второго лагеря в третий.
Вопросы эти вызвали явное замешательство в рядах шерпов.
Таши, когда мы на базе согласовывали мой план, сказал, что с кислородом всё в порядке. Один баллон я получу во втором лагере. Второй - в третьем. А ещё три баллона уже ждут меня в четвёртом лагере.
Переноской баллонов в четвёртый лагерь занимается отдельная команда шерпов, и Таши уверял, что они уже закончили свою работу, и весь кислород наверху.
Нынче же мне озвучили очень странную историю про то, что кислорода наверху нет.
Но раз я упорно хочу идти в третий лагерь на следующий день (сильно осуждающий взгляд в мою сторону), то Дава возьмёт сейчас три баллона и на ночь глядя быстренько смотается в четвёртый лагерь, чтобы их туда отнести.
А утром вернётся, и мы с ним пойдём в третий лагерь.
Я, видимо, так офигела от подобных планов, что вместо того, чтобы связаться с Таши, лишь вяло спросила:
- А как же он, не устанет?
Меня заверили, что это нормальная практика.
Верилось в это слабо, но чего уж там.
На этом мы и разошлись.
Вечером в лагерь снова пришли остатки солнца.
Было красиво.
И прилетели вертолёты. Глядя на поднимаемые ими снежные вихри, я в очередной раз порадовалась, что переместилась из палатки возле вертолётной площадки.
Над Эверестом снова образовалась линза, не сулящая ничего хорошего в ближайшие дни.
Не понятно было, когда провесят верёвки на Лхоцзе. Никакой информации по этому поводу не было. А может мне просто не хотели её давать, надеясь, что это повлияет на мои решения.
И я уже и сама не понимала, надо мне на следующий день идти в третий лагерь. Но я точно знала, что дополнительный день сидения на 6500 ничего, кроме потери сил и здоровья, не принесёт.
Это я знала точно. На этой высоте не отдыхают. Здесь организм включается в режим выживания.
Вечером мы смотрели, как солнце закатывается куда-то в базовый лагерь. Вот. Даже солнце и то стремилось на базу.
И долго сидели в столовой, болтая о том, о сём. На следующий день все собирались выдвигаться в третий лагерь и дальше наверх.
Так что это был последний вечер таких неспешных разговоров.
Я долго не ложилась спать. Уже в темноте смотрела на склон. Туда, где светилась цепочка фонариков - как я подозревала, это Котляр со своими ребятами всё ещё шёл к третьему лагерю. Медленно, темно.
Зато не жарко и никаких очередей - может в этом и была их тактика.
А потом я долго ворочалась, не могла заснуть, да и ночью просыпалась от мысли, как там Дава бедный - ночью идёт в четвёртый лагерь, и как он себя будет чувствовать на следующий день.
На утро выяснилось, что мои переживания были напрасны. Но это уже другая история.
В предыдущей серии:
Весна в Непале. Лхоцзе. К вершине. И снова холодный, жаркий Кхумбу.