Современный американский художник Джефф Кунс построил свою карьеру на образах и приемах китча.
Его работы входят в число самых дорогих произведений современных художников, он является главой корпорации Jeff Koons LLC. Фактически, это фабрика, воплощающая идеи Кунса, который создает образы и модели на компьютере, а коллектив из 135 человек работает над их реализацией в материале. В середине 1980-х Кунс заявил о себе работами, заимствующими образы современной массовой культуры. В серии «Equilibrium» (Равновесие), подвешивая в стеклянных аквариумах баскетбольные мячи и воспроизводя на огромных постерах черных звезд баскетбола, он вплотную приблизился к успеху.
Постеры, воспроизводившие и имитировавшие рекламу кроссовок Nike, напоминали о другом аспекте Великой Американской Мечты-Спорте, и именно Черном Спорте, расовом равенстве, впервые реально достигнутом на спортивном поле. В 1990-е годы он создал серию огромных скульптур из стали, имитировавших игрушки из продолговатых воздушных шариков. Игра в такие шарики, как говорил Кунс, в детские годы произвела на него впечатление, не стершееся по сей день.
Серия «Banality» (Банальность) исследовала категорию американского уюта, наполненного многочисленными ненужными вещицами для украшения жизни. Здесь были раскрашенные свинки, деревянные ангелочки, собачки и цветы, исполненные, разумеется, со всей возможной тщательностью, увеличенные, снабженные постаментом и подписьюмастера.
Кульминацией серии «Банальность» стало создание в 1988 году позолоченной скульптуры Майкла Джексона в натуральную величину. Три года спустя она была продана на аукционе Sotheby’s в Нью-Йорке за более чем пять миллионов долларов. «Майкл Джексон и Баббл» сделана по рекламной фотографии, изображавшей кумира молодежи в обществе обезьянки-шимпанзе. Белая фарфоровая глазурь, красные губы и золотая одежда характерны для мелкой пластики, украшающей жилища. Многократное увеличение масштаба превратило декоративную скульптурку в одно из наиболее известных произведений contemporary art.[1]
Даже обыденную, семейную жизнь Джефф Кунс сделал частью художественного проекта. Свою интимную жизнь Кунс увековечил в скульптуре и гигантских фотографиях порнографического характера. Одна из рецензий на выставку «Made in Heaven» (Сделано на небесах) с некоторой иронией была названа «Порнографические сцены нормальной семейной жизни».
В 2009 году выставка работ американского «мастера китча» Д. Кунса прошла в Версальском дворце. Некоторые работы были выставлены прямо в королевских апартаментах. Среди других там были представлены монументальная «Надувная собака», которая расположилась рядом с шедеврами Веронезе, и сделанное из пурпурной стали «Висящее Сердце». Эту работу разместили над Королевской лестницей.
Несмотря на то, что мнения об этом художнике существуют самые противоречивые, выставка предоставила Франции уникальную возможность принять у себя произведения мастера, стоящего на второй ступеньке рейтинга авторов самых дорогих работ из ныне живущих художников. Однако, что сам автор менее изощрен, чем его критики, и подтекст с толикой иронии подчас возникает против его воли. Художник всего навсего был всегда нацелен на простое желание делать «красивые» вещи, которые нравятся многим, а увеличенные в шесть раз, по его мнению, будут нравиться в шесть раз больше. «Их сладость так же чрезмерна, как их материалы и размеры»[2], так описала желание мастера Е. Чернецова в своей книге. Они предназначены и знатоку с профессионально извращенным вкусом, и человеку с просто плохим вкусом. Правда, они увидят в этих работах нечто совершенно противоположное.
Значение Джеффа Кунса в том, что он реабилитировал понятие «буржуазного», бывшего синонимом «плохого вкуса» вообще. Китч, балансирующий между дешевкой и роскошью, постоянно выдающий одно за другое, позволил ему под маской авторской несерьезности говорить о проблемах самоидентификации, волнующих каждого современного человека.
Та же китчевая атрибутика виделась в 1970–80-х совсем иначе российскому художнику Аркадию Петрову.
Его вдохновляют сюжеты и формы китча: ковры на бумаге, выполненные типографской краской, искусственные цветы в вазах «берцовая кость», старые раскрашенные фотографии, яркие фантики от конфет, самодельные открытки и «дембельские» альбомы. В его работах проявились коннотации советского опыта предвкушения коммунистического рая. Проведя детство в шахтерском поселке Горловка, художник на всю жизнь сохраняет в памяти картины провинциальной жизни и переносит их в свое творчество воплощая быт отечественной провинции середины ХХ века, а шире – жизнь простого советского человека. Художник переосмысляет стереотипы общества, прошедшего через тоталитаризм, смотря на них сквозь призму китчевых сюжетов, образов повседневности – от раскрашенных анилиновых открыток до портретов Аллы Пугачевой.
Безличную эстетику китча А.И. Петров преобразовал в галерею характерных человеческих типов, наивных и эпических одновременно, в уникальный срез эпохи. Так, например, на персональной выставке в галерее «pop/off/art» в 2009 году новые работы художника соседствовали с подлинными анилиновыми ковриками 1950-х годов из собрания самого художника.
Еще одну особенность живописи А.И. Петрова определяет любовь к низовой визуальной культуре: это «говорящие» подписи на картинах. Они не только раскрывают идею, но и добавляют иные, ироничные, а порой трагичные оттенки. Характерны названия: «Цветет акация», «Красавица», «Привет из Сочи», «На долгую вечную память», «На отдыхе», «С праздником», «Без любви нет счастья», «На память о первой встрече». Это аллюзии на советскую рекламу, провинциальную фотографию, открытку, самодеятельное представление на сцене стреднестатистического дома культуры.
Одной из самых пронзительных работ раннего периода творчества художника является «Портрет мальчика». Картина имитирует фотографию позирующего на стуле ребенка, одетого в ветхую маечку и трусики, в окружении убогого интерьера шахтерской коммуналки. Поражают полные недетским страданием глаза ребенка. Благодаря использованию китчевых клише, Аркадий Петров сумел донести до зрителя тягу к человеческому теплу и жизни. Для А. Петрова китч стал наиболее адекватной формой персонального автобиографического высказывания в искусстве.
Борис Гройс справедливо заметил, что «искусство постоянно выходит за свои границы, дабы найти в сфере банального и незаметного новые метафоры для сокрытого. Но поскольку сокрытое по определению остается сокрытым, а его метафорами границы искусства никогда не преодолеваются, а только сдвигаются, разрушение и критика средствами искусства лишь увеличивают ценность, а не ликвидируют ее, или, что то же самое, не делают ее абсолютной». [3]При этом не стоит забывать о провозглашенном постмодернистами принципе вечного обновления: «…Сегодняшний цинизм и объективизм может уже завтра быть воспринят как старомодные идеализм и утопизм»[4].
Вероятно, именно этим объясняется интерес современных художников к китчу.
По мнению французского философа и социолога, исследователя массовой культуры и общества потребления Жана Бодрийяра, «искусство теперь повсюду, поскольку в самом сердце реальности теперь – искусственность». [5]
С элементами китча мы сталкиваемся с самого детства, образы зайчиков и котят, нарочитые гримаски, которыми снабжаются не только герои детских сказок, но и неодушевленные предметы, яркие цвета и блестки воспитывают привычку приятия китча. Китч начинают принимать за вариант нормы и даже хорошего доброго искусства.
