Какая-то мистическая закономерность усматривается в том, что и начальный, и завершающий этапы боевых действий на флоте связаны с подрывом кораблей, носивших имена двух наиболее ярких лидеров большевистского движения – В.И. Ленина и С.М. Кирова. Служить на эскадренном миноносце «Ленин» и первом, построенном в Советском Союзе военном крейсере «Киров» было почетно, престижно, ответственно. Командовать этими кораблями доверили лучшим морским офицерам – капитан-лейтенанту Юрию Афанасьеву и капитану 2-го ранга Михаилу Осадчему. Но если последний после подрыва крейсера на магнитной мине 17 октября 1945 года был осужден военным трибуналом (вместе с и.о. старпома капитан-лейтенантом В.Л. Быстровым и и.о. командира БЧ-5 инженер-капитан-лейтенантом Л.М. Аврутисом) к лишению свободы, то судьба Афанасьева сложилась трагично. Его расстреляли.
Между тем, по мнению очевидцев, сослуживцев и историков оба командира – и Афанасьев, и Осадчий - проявили мужество и героизм. Благодаря их четким, обдуманным, профессиональным действиям, эсминец «Ленин» не достался врагу, а крейсер «Киров», при затопленных девяти отсеках, сохранил живучесть и был спасен. Однако в обоих случаях командиров кораблей признали виновными, наклеили на них преступные ярлыки, а затем… оправдали. Для М. Осадчего это означало освобождение из лагеря, возвращение на флот, к родным, друзьям, сослуживцам. Для Ю. Афанасьева – только восстановление его доброго имени. Но сделали это уж больно неуклюже, по тихому, почти подпольно…
"Единственно правильное решение". Всего три слова, которыми сегодня характеризуют действия Юрия Афанасьева в своих воспоминаниях его боевые товарищи и начальники. Так, командующий Балтийским флотом В.Ф. Трибуц, выпустивший несколько книг воспоминаний, в этом случае лаконичен: «Это - единственное правильное решение. Можно сожалеть, что Афанасьева обвинили тогда в панике, и хорошо, что позже это обвинение с него сняли»[1].
Конечно, хорошо. Плохо, другое - даже спустя десятилетия комфлота так и не нашел в себе мужества сказать всю правду до конца, покаяться в том, что доля вины лежит на нем самом....
Как эсминец пытались спасти
Истекали вторые сутки войны. Всего лишь вторые. Но они спрессовали в себе неимоверное количество человеческого горя, крови и слез - слез скорби и печали...
Удивительно, но в те страшные для страны часы моряки с эскадренного миноносца «Ленин» и его командир капитан-лейтенант Юрий Афанасьев едва сдерживали слезы радости.
Красавец-эсминец, ремонтировавшийся с осени I940 года на Либавском судостроительном заводе «Тосмаре», буквально за день до начала войны буксиры вывели из сухого дока. Он горделиво стоял у стенки завода, всем своим видом показывая, что ему не терпится на морские просторы. Между тем, к начавшимся боевым действиям «Ленин» готов еще не был. Корабль не имел хода и при падении Либавы (ныне - Лиепая) достался бы врагу. Отдавать «Ленина» немцам нельзя было ни при каких обстоятельствах. Поэтому Ю. Афанасьев 22 июня 1941 года, предварительно согласовав вопрос с командиром военно-морской базы капитаном I ранга М.С. Клевенским и получив его устный приказ, сообщил подчиненным о принятом решении подорвать миноносец. Матросы стали роптать, умолять командира. А он и сам отчаянно искал пути спасения. Решающих слов все ждали от котельных машинистов. И услышали их:
- Товарищ капитан-лейтенант, давайте рискнем, попробуем запустить хотя бы часть котлов.
- Да ведь на это уйдет неделя, не меньше. А немцы в любой момент могут прорваться...
- Давайте рискнем.
И Афанасьев рискнул. Созвонился с Клевенским. Тот был осторожен и лаконичен:
- Действуйте по обстановке, в соответствии с корабельным уставом. Но в любой момент будьте готовы к взрыву. Эсминец не должен достаться врагу.
То, что после этого произошло, мало назвать невероятным. Двадцать часов под непрерывными бомбежками моряки спасали эсминец. В итоге за неполные сутки сделали то, на что по нормативам мирного времени ушло бы дней шесть - два котла из четырех удалось запустить. Корабль ожил, медленно отошел от стенки. Вот тогда и появились у многих на глазах слезы радости.
Однако за пятнадцать минут до полуночи, на исходе 23 июня, экипажу эсминца вновь довелось пережить состояние, когда сдержать слезы почти невозможно. Правда, это уже были другие слезы. Командир эсминца вынужден был отдать команду на взрыв. Обстановка к тому времени изменилась. Стрельба в непосредственной близости от завода резко усилилась к 20 часам вечера. Афанасьев сам видел, что пехота в беспорядке отступает, а находившиеся рядом в ремонте подводные лодки уже начали готовить к взрыву.
Хронология событий
В районе Либавы, непосредственно примыкавшем своими морскими и сухопутными границами к Германии, бойцы и командиры 67-й стрелковой дивизии и сводные морские отряды впервые оказали фашистам героическое сопротивление, сражаясь с превосходящими силами противника. К окраинам Либавы фашисты подошли 23 июня - к исходу дня. Немецким мотоциклетным частям удалось прорваться к городским окраинам. На полное окружение города и подавление очагов сопротивления ушло еще несколько дней.
Юрий Афанасьев отдал приказ о взрыве эсминца в 23 часа 45 минут 23 июня 1941 года, когда фашисты пытались окружить город. Тогда же были взорваны находившиеся в ремонте подводные лодки C-1, «Ронис». «Спидола», M-71 и М-80.
Информация о том, насколько близко подошли к заводу немцы и где они прорвали оборону Либавы была очень противоречивой. Иными словами - никто ничего толком не знал. От Клевенского добиться чего-то вразумительного было нельзя. Вполне определенно Юрий Афанасьев знал и понимал лишь две вещи: предупреждение Клевенского о том, что миноносец ни при каких обстоятельствах не должен достаться врагу, и то, что корабль не может самостоятельно выйти в море и вести боевую стрельбу - скорость хода у него в буквальном смысле черепашья, а пути выхода из базы перекрыты фашистами.
Времени на раздумье не было. Письменного приказа Клевенского тоже. И тогда капитан-лейтенант принял решение о подрыве эсминца.
Было ли это, ставшее для командира роковым, решение единственно верным?
Вопрос далеко не праздный, поскольку через несколько дней после взрыва Юрия Афанасьева арестовали и предали суду военного трибунала Балтийского флота.
Командир базы М.С. Клевенский понимая, что ему тоже придется держать ответ[2], дал показания против Афанасьева. В докладной записке на имя командующего флотом В. Трибуца он писал:
«Командир эсминца “Ленин”, приняв отходящие в беспорядке части за непосредственную угрозу кораблям, не доложив об этом на КП и не приняв никаких мер не только к обороне, но и по выяснению элементарной обстановки, взорвал миноносец “Ленин” и отдал приказ взорвать подводные лодки»[3].
Эта докладная легла в основу обвинительного заключения. Капитан-лейтенант Афанасьев утверждал на допросах, что на взрыв эсминца имел устное указание командира базы. А еще говорил, что направление эсминца на ремонт, за полгода до фашистского вторжения, из Ленинграда в Либаву, расположенную рядом с границей фашистской Германии, было ошибочным. Однако его доводы и аргументы не были услышаны.
Заседание трибунала
Судебное разбирательство военного трибунала Балтийского флота состоялось 19 июля 1941 года. Капитан-лейтенант Юрий Афанасьев обвинялся по статье 193-20 п."б" Уголовного кодекса РСФСР (уничтожение начальником вверенного ему военного корабля).
Виновным себя Афанасьев не признал. В суде показал:
- К 8 часам вечера открылась стрельба. Она все приближалась к заводу «Тосмаре», около которого мы стояли. Я увидел, что наша пехота в беспорядке отступает. Я решил все подготовить к взрыву миноносца. Стрельба все усиливалась. Танкетки противника каждую минуту могли прорваться в город... Рядом стоящие подводные лодки получили приказание от командира бригады подготовиться к взрыву. Я видел, что с подводных лодок люди выгружаются и готовятся к взрыву. Посоветовавшись с командирами «Спидало» и «Ронис», я решил миноносец взорвать... Он мог дать ход не более 10 узлов, левая турбина очень грелась и каждую минуту могла выйти из строя. Управление огнем было неисправным, торпед не было, связь не действовала… Утром капитан I ранга Клевенский меня предупредил, что ни в коем случае миноносец не сдавать в руки немцам»[4].
Приговор был суровым:
«Афанасьева Юрия Михайловича приговорить к высшей мере наказания - расстрелу, с лишением воинского звания “капитан-лейтенант” и конфискацией имущества».
Юрия Афанасьева расстреляли 29 июля 1941 года. Место его захоронения неизвестно.
В заключении Главного штаба Военно-морского флота от 2 февраля 1956 года отмечалось:
«...В Либавском порту на 23 июня 1941 года остались эскадронный миноносец “Ленин” и шесть подводных лодок, находившихся в ремонте. Афанасьеву после его доклада о состоянии корабля, командиром базы было дано разрешение закончить ремонт правой машины. Одновременно Афанасьеву было приказано оставаться старшим и возглавлять группу ремонтировавшихся на заводе “Тосмаре” кораблей. В случае непосредственной угрозы захвата кораблей противником Афанасьеву было разрешено действовать по корабельному Уставу, для чего заблаговременно проверить организацию и расписание по уничтожению корабля. Никаких указаний о немедленном выходе корабля из базы Афанасьеву не было дано. К исходу 23 июня 1941 года порт Либава подвергался систематическому артиллерийскому обстрелу, отдельные подразделения 67 стрелковой дивизии, оборонявшие Либаву с суши, отходили к заводу. Приняв, отступление отдельных подразделений оборонявшихся войск к заводу “Тосмаре” за прорыв немцев, Афанасьев отдал приказ о подрыве корабля. Обстановку к этому времени командир ВМБ Либава оценивал как критическую, отход от Либавы без помощи извне считался невозможным. На море при выходе из Либавы и у Виндавы противником были поставлены минные заграждения, действовали торпедные катера и подводные лодки противника. Активные операции проводила немецкая авиация. С 22 по 24 июня 1941 года от воздействия противника погибло несколько боевых кораблей.
Эскадронный миноносец “Ленин” по состоянию на 23 нюня 1941 года, хотя и мог дать ход, но практически не был боеспособен, так как на нем зенитная артиллерия отсутствовала, в строю находилось три 102 мм орудия, которые могли вести огонь только раздельно из-за неисправности приборов управления огнем. Вспомогательные механизмы работали ненадежно и не могли обеспечить работу навигационных приборов и освещение на боевых постах. Средства связи на корабле отсутствовали, создать какое-либо надежное обеспечение кораблей и судов на переходе командование ВМБ не могло, так как для этого не было сил и возможностей.
При таком положении действия командира эскадронного миноносца “Ленин” в сложившейся обстановке следует признать правильными»[5].
На основании этих выводов морских специалистов Главной военной прокуратурой было составлено заключение, которое в свою очередь легло в основу определения Военной коллегии Верховного Суда Союза ССР от 19 мая 1956 года. Высшая судебная инстанция отменила приговор в отношении Юрия Афанасьева и прекратила дело за отсутствием в его действиях состава преступления.
[1]В.Ф. Трибуц: Балтийцы вступают в бой, Калининград, 1972 г., с. 57.
[2] Капитан I ранга М.С.Клевенский и его предшественник контр-адмирал П.А. Трайнин были осуждены Военной коллегией 12 августа 1941 г. и приговорены к лишению свободы сроком, соответственно, на 8 и 10 лет. Однако через месяц к ним была применена отсрочка исполнения наказания с направлением в действующую армию.
[3] ЦВМА, ф-22, д.143, с. 26.
[4] Показания цитируются по надзорному производству Главной военной прокуратуры № 8549-55 по делу Ю.М. Афанасьева, с. 23.
[5] Надзорное производство Главной военной прокуратуры № 8549-55, с.22-24.
В следующей статье расскажу о суде над М.Д. Осадчим.
Также можно прочесть мои публикации в Telegram-канале:
