Катя появилась в нашей школе в начале шестого класса – ее родители купили квартиру в нашем городе. Мы с ней часто вместе возвращались домой, потому что жили в соседних домах. Да и сидели мы за одной партой.
Она была самая обычная девочка – всегда в выглаженной школьной форме, с туго заплетенными косичками, с аккуратно обернутыми учебниками и тетрадями.
Училась Катя хорошо – не лучше всех в классе, но итоговых троек в четвертях у нее не было.
Меня, правда, очень удивляло ее поведение в тот момент, когда учителя объявляли оценки за контрольные работы: Катя сидела, вытянувшись в струнку, бледная, с капельками пота на лбу. И еще она в это время беззвучно шевелила губами, будто молилась.
Когда учитель произносил: «Павлова – «пять» или «четыре», Катя облегченно вздыхала, улыбалась, а на глазах у нее выступали слезы.
Как-то я спросила:
– Катя, тебя дома за плохие оценки ругают?
– Да, ругают и наказывают, – ответила подруга.
– Бьют, что ли? – удивилась я.
– Нет, не бьют, но лучше бы били, – грустно сказала Катя.
Я поняла, что она не хочет говорить об этом, и не стала расспрашивать дальше.
Меня дома тоже наказывают, потому что я, бывает, накосячу так, что родители только за голову хватаются. Например, когда я прогуляла подряд четыре урока сольфеджио в музыкальной школе, отправив с маминого телефона смс о том, что я заболела, меня наказали: весь класс поехал на экскурсию на шоколадную фабрику, а мне родители денег не дали.
Папа сказал, что это время я должна потратить на выполнение дополнительных заданий, которые дала мне учительница по сольфеджио.
А когда я не вернулась с прогулки в восемь вечера да еще и телефон отключила, у меня этот телефон забрали на неделю.
Но за оценки меня никогда не ругали. Мне просто устанавливали время, за которое я должна была оценку исправить. Забыла выучить стихотворение, получила «пару» – будь добра подготовься и через неделю чтобы у тебя после «двойки» приличная оценка стояла.
Поэтому я удивлялась, что Катя так переживает.
А однажды я увидела, как моя подруга в столовой взяла со стола булочку. Это было в конце перемены, и класс, который завтракал за этим столом, уже ушел. Булку просто кто-то не захотел есть и оставил, а Катя подошла и, оглядываясь по сторонам, быстро взяла ее и спрятала в карман.
Было понятно, что она не хотела, чтобы кто-то видел это, поэтому я не стала ее ни о чем спрашивать.
А однажды в понедельник Катя пришла в школу с заклеенной пластырем ссадиной на лбу.
– С табуретки позавчера упала, – ответила она на мой вопрос и показала еще один синяк на руке, чуть выше локтя.
– А зачем ты на нее залезла? Доставала что-нибудь? – спросила я.
– Нет, меня наказали – я уронила и разбила любимый бабушкин цветок.
– Ну и что? За это наказали? А табуретка тут при чем?
– Понимаешь, цветок уронила не я, а Пират – наш кот, но, когда бабушка вошла в комнату, он уже под диван спрятался, а я рядом стояла. Вот они и решили, что это я. А за то, что обманула и хотела на кота свалить, наказали: мама поставила в коридоре табуретку, и я должна была на ней всю ночь просидеть. А я заснула и упала. Ударилась рукой и лоб рассекла.
– Всю ночь на табуретке? Это что за пытка такая? – возмутилась я. – Слушай, а это правда твои родители? Может, они тебя из детского дома взяли?
– Мои. Бабушка мою маму так же в детстве наказывала, – удрученно ответила Катя.
– А как тебя еще наказывают? – не удержавшись от любопытства, спросила я.
– Если получу «тройку», то всю неделю без ужина. А если «двойку», то неделю на хлебе и воде. Мама где-то прочитала, что норма для детей – шестьсот граммов хлеба в день. И дают мне по двести граммов черного хлеба и большую кружку воды в завтрак, обед и ужин. Бабушка приносит все это мне в комнату, а на кухню мне на этой неделе заходить нельзя.
– Да они какие-то фашисты! Надо пожаловаться кому-нибудь из взрослых, давай я своей маме расскажу, она точно знает, что делать, – предложила я.
– Не надо! Я сама уже в Интернете читала, что их могут лишить родительских прав, и тогда меня отправят в детский дом. А я туда не хочу. Я просто стараюсь хорошо учиться и не делать ничего такого, за что меня могут наказать. А когда наказывают – терплю, это ведь не так часто бывает, – объяснила мне Катя.
Я весь вечер думала, чем помочь подруге. Мама даже пару раз спросила меня, не случилось ли чего – ее удивила моя необычная задумчивость.
– Не трогай Лизу, – сказал ей папа, – захочет, сама расскажет. У нее ведь могут быть свои тайны.
Да, у меня была тайна. Я очень хотела поделиться ею с родителями, но не могла, потому что дала Кате слово никому об этом не рассказывать.
Однажды ее наказали за «тройку» по биологии. Все наши учителя знали, что Катя всегда волнуется во время ответа, поэтому старались дать ей успокоиться в самом начале, а потом уже она отлично отвечала. Но в этот день учительница по биологии заболела, и заменить ее пришла другая. Она вызвала Катю к доске и поставила «тройку».
Родители оставили Катю на неделю без ужина. А в пятницу у одного из мальчиков нашего класса был день рождения, и он принес конфеты, чтобы угостить нас.
Вечером мама нашла у Кати в портфеле три фантика и две конфеты – она хотела съесть их вечером. «За вранье и нарушение правил» – так сказала мама, – Катю на неделю посадили на хлеб и воду.
Я, как могла, помогала подруге. Все это время просила маму завернуть мне в школу пару лишних бутербродов, вместо одного брала два яблока.
Уже сейчас, став взрослой, я, конечно, понимаю, что напрасно не рассказала обо всем своим родителям.
Катя в таком режиме жила и дальше, до самого окончания школы. Потом она поступила в университет в Санкт-Петербурге и уехала туда.
Я училась в университете в своем городе, с Катей мы общались по телефону и в соцсетях. За все это время она приезжала к родителям только один раз.
Потом я закончила университет, вышла замуж и уехала к мужу в Москву. Как-то так получилось, что с мы Катей связь потеряли.
Но однажды я со своими детьми приехала навестить родителей и во дворе дома увидела Катю.
И у нее, и у меня в тот момент были дела, и мы договорились встретиться вечером в ближайшем кафе.
Катя рассказала, что она закончила университет, работает в архитектурном бюро, тоже вышла замуж, у нее есть дочка пяти лет, которая сейчас в Петербурге со своим папой. А сюда Катя приехала по делам.
Я не хотела спрашивать, по каким делам, но, судя по всему, ей самой хотелось мне об этом рассказать. Оказывается, ее отца уже два года как нет, а у матери три месяца назад случился инсульт. Она оправилась, ее выписали домой.
Катя приехала, чтобы нанять женщину, которая два раза в неделю будет приходить и помогать матери по дому. Услуги этой женщины оплачивает Катя.
– А знаешь, что я сделала? – сказала Катя. – Лидия Андреевна придет к матери только через четыре дня. Вымоет полы, сходит за продуктами, что-нибудь приготовит. А на эти четыре дня я матери оставила пять буханок черного хлеба – даже больше, чем мне тогда выдавали – и десять двухлитровых бутылок воды.
Катя усмехнулась, когда говорила об этом. А мне стало как-то не по себе.
Умом я понимала ее право так поступить с матерью, но моя душа этого не принимала.
Автор – Татьяна В.