Сколько можно повторять одно и то же? – вспылила я. – Мне все понятно!
– Неужели так трудно выслушать до конца, Алена? – нервно передернула плечами мама.
– Трудно, – фыркнула я. – Ты можешь говорить несколько часов, а мне пора идти в бассейн.
– Боже, как ты напоминаешь мне твоего отца... – она развернулась и, пряча слезы, вышла. Причина ссоры была банальной – я опять не убрала свою комнату. Не скажу, что я чистюля, но мама перегибала палку: вещи, видите ли, у меня висят на стульях, а не в шкафу. Ну кого это волнует?! И пилит, пилит...
А потом начинает рассказывать поднадоевшую историю о том, как осталась в восемнадцать лет одна с младшей сестрой, и все хозяйство взвалила на свои плечи, и как было тяжело без родителей, погибших в ДТП, и как она, несмотря ни на что, всегда содержала дом в чистоте, помимо того что работала.
– Думаешь, мне не хотелось на танцы сходить или с мальчиками погулять? – восклицала мама. – Хотелось! Но я бежала на работу, а потом спешила домой, потому что Саша приходила из школы и сидела сама, а ей было всего десять лет. Ребенок совсем! Но я все успевала, крутилась как белка в колесе.
– Еще расскажи, как тебя мой папочка бросил и ты осталась с младенцем на руках. Со мной то есть, – язвила я.
– Да, и это тоже скажу! Только вот бросил он не меня, а нас. Запомни это.
– Помню. Хватит уже!
Как и любой ребенок, я искала виноватых в том, что отец ушел от нас. Более того, шестнадцать лет не интересовался мной! Правда, присылал поздравления в мой день рождения. С алиментами была неразбериха, но меня этот вопрос не волновал. Я другого хотела. Папу! И, надо быть честной, он у меня был. Только неродной. Отчим.
Дядя Вадим – впоследствии просто папа – появился в нашей семье давно, почти сразу после исчезновения моего родного папашки. Маме в этом смысле повезло, не пришлось прозябать в одиночестве. Ее младшая сестра – тетя Саша – поступила в институт и жила в другом городе.
Дядя Вадим оказался родственником одного из ее одногруппников и приехал его навестить. Возвращался он как раз через наш городок, и Саша попросила его завезти нам посылку из столицы. Тетечка была благодарна моей маме и, как могла, баловала нас столичными подарками.
Стипендия мизерная, но выкраивала как-то. Мы радовались всему, потому что жили тяжело, и лишние колготки для меня или блузка для мамы были праздником. Дядя Вадим заехал к нам с посылкой да так и остался...
Мне не с чем сравнивать, но лучшего папы я и желать не могла. У отчима всегда находилось время для меня. И я была уверена, что он меня любит больше, чем мама. Потом подросла, и они признались, что он мне не родной. Обычно в таких случаях дети обижаются на родителей, мол, скрыли, обманули...
У меня такого не было. В чем их обвинять? Что пытались оградить меня от ненужной и болезненной информации? Да, я могла иногда уколоть маму по поводу папашки, огрызнуться. Потом жалела и ругала себя. Зачем обидела? А тут еще отчим...
– Аленка, зачем ты так с мамой? Она ведь очень любит тебя, дурынду, – зашел он ко мне в комнату после нашей ссоры. Погладил по голове, и это его «дурында» прозвучало так ласково, что воспринималось как «солнышко».
– Пап, мне самой уже тошно... Зачем брякнула? Вырвать бы себе язык! – пожаловалась в порыве раскаяния.
– Ну зачем же, – усмехнулась он. – Молодая еще, дерзкая. Но на маму все же бочку не кати. Досталось Наташке... И это... Поговори с ней сама, но вроде твой... хм... папа хочет встретиться.
Я не могла вымолвить ни слова. Молчала и только хлопала глазами.
– Ты чего? – заволновался отчим. – Плохо, что ли? Держись, дочка. Так надо. Ты уже взрослая. Познакомишься с ним, может быть, поладите.
– Пап, – наконец совладала с эмоциями, – скажи, какой он? Я ведь не знаю своего... – и запнулась, не сумев назвать его «папой», – ...биологического родителя, – вывернулась.
– Я ведь тоже его не знаю. Видел на свадебной фотографии и слышал пару раз... Он звонил, давно, правда, обвинял маму, что она его выгнала, и пытался претендовать на часть квартиры. Но мама его отшила. А вообще он – «мертвая зыбь».
Помимо всех его достоинств, отчим еще и увлекался парусным спортом. У нас в городе, конечно, не то что моря – речушки мелководной не имеется. А отчим – сам из приморского города, на флоте служил.
Страсть к парусникам появилась в молодости. Сейчас он может себя побаловать выходами в море только во время отпуска, летом. Термин «мертвая зыбь» был чисто морским, но я поняла его значение. Если провести параллели, то мой отец, значит, человек, пускающий вокруг себя «волны» без повода. Скандальный и самоуверенный.
– Па, давай переедем к тебе? – спросила мечтательно. – Что нам тут делать? Городишко маленький, перспектив никаких. Даже тетя Саша сбежала в столицу! А там мы будем вместе в море выходить. Представь: тихо вокруг, спокойно, а мы с тобой идем под парусом!
– Когда тихо, можно плыть на моторке, а для парусника ветер нужен, – в отчиме проснулся профессионал.
– Ну хорошо, пусть будет ветер, – согласилась я. – Легкий такой, морской ветерок. Светит солнышко, запах вокруг – закачаешься...
– Ты так рассказываешь, что я и впрямь задумаюсь о переезде. А что? Маму уговорим? – усмехнулся отчим.
– Конечно! – воскликнула я.
– Нет, Аленка, мечты все это, – вдруг серьезно сказал он. – Не уедет Наташа отсюда. Здесь могилки родителей...
– Конечно, прости, не подумала, – расстроилась я. – Зато там меня папик точно не найдет!
– Захочет – найдет, – уверенно заявил отчим. – Не хотел, так и не появлялся. Сейчас, видимо, только и вспомнил, что дочь имеется. Сразу объявился.
– Ага. Интересно, зачем я ему? Не виделись столько лет, не общались, и вот тебе, дочка, – люби родного папку!
– Может, потому и объявился, что любви захотелось, – предположил он. – Оно ведь как бывает... Живет себе человек, никого вокруг не замечает, кроме себя, и ему хорошо. Приятно же только свои желания исполнять.
Мне-то это непонятно, я привык ради других жить, но люди разные...
И вот время идет, человек стареет и замечает, что никому уже не нужен. А где-то есть родная дочка. Кровиночка... Я поморщилась, но перечить не стала. Кто его знает? Может, и у моего папашки сердце обнаружилось. Бывают ведь чудеса на свете! В дверь моей комнаты тихонько постучали, это была мама.
– Опять секретничаете? А мне скучно. Можно к вам?
Я кивнула и улыбнулась ей, злость прошла. Вот за это и люблю мать – мудрая она у меня и отходчивая!
– Мамуль, прости меня, – уткнулась лицом ей в плечо. – Находит иногда...
– Знаю, – мама погладила меня по голове. – И на меня тоже.
Отчим сгреб нас в охапку и расцеловал обеих. Мы повалились на диван, хохоча и отбиваясь от него.
– Пусти, медведь! – пищала мама. – Кости все переломаешь!
– Не переломаю! – смеялся он.
Подурачившись немного, мама вдруг стала серьезной и сказала отчиму:
– Вадюша, выйди, пожалуйста. Нам с Аленкой поговорить нужно.
– О моем биологическом отце? – спросила я. – Так папа уже все сказал.
– И все-таки поговорим. Отчим вышел из комнаты и прикрыл дверь, а мама продолжила:
– Не буду тебя настраивать против отца, Аленка. Что-то ты уже знаешь, о чем-то тебе не стоит знать, но ты обязана ему жизнью. Мне тоже не нравится эта ситуация и, поверь, у меня к нему тоже масса претензий. Я просто подумала, что люди меняются. Может, и ему захотелось...
– Любви от своей кровиночки, – перебила я, закончив за нее фразу.
– Именно это мне и сказал папа.
– Вадим? – переспросила она.
– Неважно...
-Значит, ты согласна?
– Почему бы и нет? Интересно посмотреть на него. Родной отец все-таки...
Наступил день «икс». О деталях встречи я не договаривалась, «переговоры» с отцом вела мама.
Мне она только сказала, что он будет меня ждать возле подъезда в красной иномарке. «В красной? – удивленно подумала я, почувствовав неприязнь. – Цвет какой-то женский. Или для мужчин-показушников. Ну ясно, «мертвая зыбь», что с него возьмешь?»
Выходя на улицу, я старалась держать себя в руках, но колени предательски дрожали и ноги подгибались. Встала у подъезда, оглянулась и увидела отца. Он был красивым мужчиной. Этого не отнять. «Понимаю маму, что так сумасшедше влюбилась», – промелькнула мысль. Было видно, что он уже не так молод, но подтянут, без животика. И машина оказалась не красной, а бордовой, что тоже выглядело классно.
– Привет! – бодро произнесла я, пряча волнение за бравадой. – Ну что, познакомимся?
– Да уж давно пора, дочка! – в тон мне ответил отец и улыбнулся. – Меня зовут папа.
Я засмеялась. «А он мне нравится!» – вдруг подумала невольно. Как не пыталась напоминать себе, что он предал нас, радость заглушала все. Должна признаться, что втайне всегда ждала этого момента.
– Ты просто красотка, – отметил он, и я расплылась в улыбке.
– Ничего странного. Это гены.
В общем, контакт был налажен. Мы поехали в китайский ресторанчик. Было весело и интересно общаться. Я узнала об отце много нового: и как он ухаживал за мамой, и как заваливал ее цветами каждый день, и как радовался рождению дочки, то есть мне. Темы развода мы оба избегали.
– Я так рад, Алена, что мы встретились, – сказал отец. – Долго мечтал об этом, и вот...
– И я, – на моих глазах выступили слезы. – Пап, а почему... почему ты так долго избегал общения со мной?- Наконец-то я решилась задать этот болезненный вопрос! Он столько лет меня мучил.
– Так получилось, Аленочка, – грустно вздохнул он. – Мы поссорились и разошлись с мамой, и сразу появился этот Вадим. Я хотел вернуться, просил ее, умолял, но она отказала. Ну и решил отступить, чтобы она была счастлива. А с тобой не виделся, потому что не хотел причинять боль. Ведь у тебя уже тогда появился... другой отец...
Он говорил это так искренне, что я сразу же поверила. Правда, меня немного смущали некоторые несоответствия в его версии. Мама говорила, что отец бросил нас из-за другой женщины. А отчим рассказывал, что тот хотел потом отсудить квартиру... Странно! А впрочем, какая теперь разница?
– Аленочка, я хочу сделать тебе подарок. Какой-нибудь дорогой. Так сказать, за все годы моего отсутствия.
– Пап, не надо, – запротестовала я. – У меня все есть.
– Нет, я настаиваю! Что бы ты хотела? Любой каприз!
– Хорошо, – решила согласиться. – Ноутбук можешь купить?
Отец тут же расплатился за ужин, и мы поехали в магазин. Я колебалась, боясь выбрать слишком дорогой компьютер, но он настаивал только на лучшем.
– Я выбрала. Этот, – указала на тонкий ноутбук последней модели. Он был не только мощным, но и мог трансформироваться в планшет.
– Прекрасный выбор, – материализовался продавец-консультант. – В кредит будете брать?
– Сразу заплатим, – ответил отец. Мы пошли на кассу. Я вся светилась от счастья и прижимала к себе подарок. Представляла, как в школе все просто умрут от зависти, когда достану его.
– А теперь, Алена, отдай мне ноутбук, – вдруг сказал отец, когда кассирша пробила чек. Я смотрела на него, ничего не понимая. – Что, больно? Обидно? – с издевкой продолжил он.
– Поняла теперь, как это, когда отнимают то, что считаешь своим? И мне было так же, когда твоя мать сразу же после развода нашла утешение в объятиях другого и запретила мне проведывать тебя! Чтобы не травмировать!
Кассирша невольно стала свидетельницей этого обвинительного монолога. Я стояла, сглатывая слезы...
– Но я-то здесь при чем? – наконец выдавила с трудом.
– При том! Я вас всех ненавижу! И твою стерву-мать, и тебя, и вашего козла Вадима! – заорал он в истерике.
– Ты умеешь только ненавидеть! – крикнула я и, не оглядываясь, ушла к тем, кто действительно меня любит.
