Обзор немецких медиа
🗞(+)Die Welt в интервью с американским политологом Эндрю Моравчиком «Мы не можем вести каждую войну, как Вторую мировую» рассказывает о ситуации в мире, которая не столь уж нестабильна, а Запад не столь уж и слаб, по мнению профессора Моравчика. Наоборот: в войну на Украине Запад ввязывается ровно настолько, насколько это отвечает его интересам. Европа и США совершают ошибки в другой области. Уровень упоротости: повышенный 🟠
Американский политолог Эндрю Моравчик до сих пор хорошо говорит по-немецки. В 1980-х годах он недолго учился в Германии. Сегодня он преподаёт международные отношения в Принстонском университете в Нью-Джерси.
Die Welt: Господин Моравчик, переживаем ли мы самое опасное время с 1939 года, как недавно заявил в своём интервью британский историк Нил Фергюсон?
Эндрю Моравчик: Нет, потому что исторически мы живём в относительно благополучные времена в структурном плане. Такие факторы, как национализм, уже не так сильны, как раньше. Напротив, глобальная торговля возросла, а её нарушение в результате конфликтов обходится дорого. Со времен Второй мировой войны число погибших во всех войнах на душу населения сократилось на 90%. Только в последние годы наблюдается небольшой рост - в Сирии и на Украине.
Die Welt: То есть, по Вашему мнению, конфликт на Ближнем Востоке не таит в себе опасности выхода из-под контроля?
Моравчик: Опасность очень мала. Никто не заинтересован в серьёзной эскалации. Если бы ХАМАС не напал, мы бы двигались в направлении саудовско-израильского альянса [очень сомнительно. Не так уже сильно арабы ненавидят Иран, чтобы коорперироваться с Израилем до прямого альянса — прим. «Мекленбургского Петербуржца»]. Есть напряжённость между Ираном и другими странами, но и количество межгосударственных конфликтов на Ближнем Востоке уменьшилось.
Die Welt: В настоящее время Израиль ведёт наземную наступательную операцию в секторе Газа. Чем закончится эта война?
Моравчик: Ближний Восток всегда был зоной конфликта, для которого существуют только плохие решения. Наилучшим решением было бы создание двух государств, но в обозримом будущем это стало невозможным. Позиции двух сторон слишком далеки друг от друга. Поэтому наиболее вероятным сценарием является установление в секторе Газа такого же непростого мира, как в Ливане. Там всегда будут враждебные силы, но они будут сдерживаться израильтянами.
Die Welt: Вы назвали международную торговлю фактором стабильности. Немецкие политики также верили в это на протяжении многих лет и углубляли отношения, например, с Россией. В конечном итоге экономические связи не остановили Путина от вторжения на Украину. Так не является ли это ошибкой?
Моравчик: В случае с Россией было несколько факторов, которые ослабили силу торговых связей. Наиболее важным из них является экспорт сырьевых товаров. Россия не подвержена сбоям в глобальных цепочках поставок, поскольку нефть всегда можно добыть, а затем экспортировать. Ситуацию в Китае и других странах я бы оценивал по-другому. Эти страны гораздо сильнее интегрированы в глобальную систему поставок.
Die Welt: Запад назвал нападение на Украину нападением на себя. Но поддержка оказывается лишь на том уровне, который позволяет Украине выжить. Совершает ли Запад серьёзную ошибку?
Моравчик: Причина, по которой мы не водим войска на Украину и не воюем против России, заключается в том, что ситуация сейчас не такая, как во время Второй мировой войны. Это ограниченная война. Запад заинтересован в том, чтобы Украина не проиграла. Запад просто не видит необходимости, говоря словами президента Кеннеди, «нести любое бремя» или «платить любую цену» за возвращение каждого потерянного клочка украинской территории. Соответственно, наши обязательства таковы. Мы настолько повысили цену для Путина, что он не сможет завоевать больше территорий на востоке, не говоря уже о захвате Западной Украины, или даже почувствовать себя смелым, чтобы напасть на другие страны. Путин не похож на Гитлера, у которого были амбиции дойти до самого Берлина [так в тексте: Putin ist nicht wie Hitler, der den Anspruch hat, bis Berlin zu marschieren — тот ли он оговорился, тот ли профессор такой профессор… 😏 — прим. «М.П.»]. Поэтому реакция Запада ограничена, поскольку мы не можем вести каждую войну, как Вторую мировую. Это было бы слишком дорого. Более того, для Запада было бы слишком опасно и дорого позволить Украине полностью разгромить Россию. Запад не хочет рисковать ядерной войной.
Die Welt: Не является ли это приглашением Китаю аннексировать Тайвань?
Моравчик: Я не думаю, что Си Цзиньпина к этому подталкивают. Напротив, он видит, насколько закрыт Запад и насколько он готов увеличивать издержки. И здесь как раз и есть смысл в том, что Запад не поддерживает Украину всем, что у него есть. Теоретически у него ещё достаточно ресурсов, чтобы принять активное участие в другом конфликте. Следует также отметить, что, в отличие от России, экономические интересы заставляют Китай проявлять военную сдержанность. С тех пор как США и Китай прекратили военные действия в Корее в 1953 году, реальных конфликтов не было. С тех пор Китай является очень миролюбивой страной, не идущей ни на какие крупные военные авантюры за рубежом. В отличие, например, от США. Если мы хотим рассматривать Китай как угрозу, то это нужно делать на экономическом уровне. Китайцы - меркантилистское общество, и нам не стоит заблуждаться, что торговля - это взаимовыгодная сделка. Мы должны уделять больше внимания собственной конкурентоспособности и более активно её защищать. Потому что именно в этой области Китай действительно хочет победить Запад.
Die Welt: Вы действительно считаете Китай миролюбивым? Если вы послушаете Си, когда он говорит о Тайване, он очень открыто заявляет, что в случае необходимости он добьётся воссоединения силой. Причины этого не рациональные, а идеологические. Он претендует на остров на основании истории - так же, как Путин претендует на Украину.
Моравчик: Подавляющее большинство стран мира придерживается мнения, что существует «один Китай». Официальная позиция Китая заключается в применении силы в случае провозглашения Тайванем своей независимости. До сих пор Пекин всегда избегал эскалации. В целом у Китая даже меньше региональных претензий на власть, чем у России. Если бы Путин мог, он, возможно, претендовал бы на Грузию или другие бывшие советские государства. В случае с Китаем это только Тайвань и полдюжины небольших островов. Си не тянется к Камбодже или другим государствам.
Die Welt: С каждым голосованием в ООН мы видим, что Запад практически предоставлен сам себе. Будь то резолюции по Украине или Израилю, многие государства стоят на другой стороне. Какую ошибку совершает Запад?
Моравчик: Никакой. Это называется деколонизация. Все государства суверенны и могут делать то, что хотят. Они преследуют прежде всего свои собственные интересы, и это нормально [снимаю шляпу. Может, он и вправду профессор? 🤔— прим. «М.П.»].
Die Welt: Но если их интересы на стороне России или Китая, значит, мы делаем что-то не так?
Моравчик: Китай привлекает государства на свою сторону благодаря своей значительной экономической мощи. Запад обладает аналогичной мощью, но не использует её так хорошо, как мог бы. Нам нравится применять санкции в ответ. Вместо этого мы должны заранее предлагать свои экономические преимущества, торговые возможности и помощь в развитии. США слишком пренебрегают этим аспектом, у европейцев дела обстоят несколько лучше.
Die Welt: Страны Глобального Юга часто предпочитают брать китайские деньги, а не немецкие, поскольку последние всегда сопровождаются обязательствами в области прав человека, которые воспринимаются как обременительные.
Моравчик: Когда мы конкурируем с китайцами, третьи страны, за благосклонность которых мы боремся, имеют больший вес. Если же мы всегда будем выступать с моральной дубиной, то проиграем. В некоторых случаях это, к сожалению, означает, что мы вынуждены отступать на второй план, когда речь идёт о правах человека.
Die Welt: ЕС хотел бы принять в свои ряды больше членов, начиная с Украины и Молдовы. Но Грузия также получила статус кандидата. Сможет ли ЕС справиться с увеличением числа членов?
Моравчик: Я принципиально выступаю за расширение ЕС, поскольку это выгодно. Но Европа должна дважды подумать о том, кого она принимает. Расширение только по геополитическим причинам было бы неправильным. Эти страны должны быть готовы и адаптировать свои стандарты. Уже сейчас существует множество проблем с теми странами, которые, например, не очень серьезно относятся к верховенству закона. Важной задачей для Европы в будущем станет поиск общей позиции по отношению к Китаю в области технологий, торговли и инвестиционной политики. ЕС не сможет договориться об этом с Пекином, если сами страны-члены не будут придерживаться европейских стандартов [ммм… Наверное всё-таки профессорские корочки у него липовые. Потому что здравомыслящий человек вряд ли может выступать за расширение ЕС, когда тот и так трещит по швам — прим. «М.П.»].
Die Welt: Многие люди недовольны ЕС - и голосуют за правые партии. Как Вы это объясняете?
Моравчик: Когда в Европе возникает недовольство и люди голосуют за правые партии, они почти никогда не делают этого потому, что недовольны самим ЕС. В Польше и Венгрии, например, опросы показывают наибольшую поддержку ЕС [In Polen oder Ungarn zeigen die Umfragen etwa die größte Unterstützung für die EU — чЁ, правда что ли? — прим. «М.П.»]. Мне это кажется логичным: европейские общества живут в мире, существуют государства социального благосостояния, демократия нерушима. Большинство людей во всём мире, описывающих идеальное государство, представляют себе нечто, очень близкое к Европе.
Эндрю Моравчик - профессор международных отношений и директор программы по ЕС в Принстонском университете. Он является стипендиатом Холбрука в Американской академии в Берлине.
Беседовал: Грегор Швунг. Перевёл: «Мекленбургский Петербуржец».
@Mecklenburger_Petersburger
P. S. от «Мекленбургского Петербуржца»: эх, профессор!.. 😏
P. S. S. к данной публикации доступен также перевод комментариев немецких читателей.
