Глава 78
– Пока, до вечера, солнышко, – целую свою малышку в лобик, прижимая к себе. Она только что покушала и сладко посапывает. Всю ночь капризничала, не давая мамочке выспаться, и лишь под утро, когда и я смогла рядом забыться тревожным сном, пока не пришла няня. Её зовут Роза, и она медсестра из нашей клиники, которая в прошлом году вышла на пенсию. Мне её рекомендовала Марина Арнольдовна, сказав, что Роза в детях души не чает: сама вырастила четверых детей, теперь у неё трое внуков уже. Но все дети разъехались по другим городам, и бабушка без них скучает. Вот и решила найти себе подходящее занятие.
Объясняю Розе, что бутылочки со сцеженным молоком положила в холодильник. Она привычно отвечает «Всё будет в порядке, не волнуйтесь» и демонстративно достаёт из кармана домашнего халата простенький мобильник: «Всегда при мне, если что, позвоню».
Прошло уже пять недель после моего возвращения домой. Пора выходить на работу. Знаю, что могла бы просидеть в декретном отпуске намного больше, но… Мне не на кого рассчитывать, надо строить карьеру, чтобы обеспечить моей Олюшке достойное будущее. И пока мой сладкий пирожок спит и растёт, мамочка будет трудиться. Тем более сегодня важный день: на большом совещании в комитете по здравоохранению собираются окончательно решить вопрос об открытии при нашей клинике детского кардиологического отделения.
Когда я прихожу на работу, коллеги встречают меня букетом роз и большущей коробкой подгузников. Данила смеётся: «Это я им подсказал, что надо дарить молодой мамаше!» Я счастливо улыбаюсь. Ребята угадали с подарком. Правда, подгузники я надеваю дочке лишь на ночь, а днём она постоянно в пелёнках, – так, мне кажется, полезнее для здоровья. Но и подгузники у нас «летят» один за другим. Даже ночью, поскольку неприятности у малышей бывают мелкие, и с ними ещё как-то можно мириться. А случаются крупные, и с ними лежать неприятно.
Работа захватывает меня, словно речной водоворот маленькую лодку. Но ничего иного и не ожидала. Поскольку вопрос о новом отделении пока не решён, – об этом сообщила Анна Геннадьевна Прохорова, которая исполняла мои обязанности, и теперь счастлива донельзя, что её мучения закончились, – мне предстоит работать, как прежде. «Что ж, пока всё складывается хорошо», – думаю и тут же слышу:
– Эллина Родионовна, пройдите во вторую палату.
Меня встречает молодая пара, обоим чуть меньше тридцати. Сразу видно: молодожёны. Улыбаются, тесно прижавшись друг к другу, счастливые лица.
– Здравствуйте, меня зовут Николай, а это моя жена Светлана. Наша фамилия Фокины, – говорит молодой человек. Судя по больничной одежде, он и есть мой пациент.
Представляюсь.
– Жалуетесь на головную боль? – спрашиваю Николая.
– Ничего серьёзного, – отвечает он весело.
– Давно страдаете мигренями?
– Всё началось в университете…
– Но теперь боли другие, – перебивает мужа Светлана.
– А что вызывало боль раньше?
– Трубы.
Смотрю удивлённо.
– Мы играли в духовом оркестре, – улыбается супруга Фокина.
– Ясно. У вас также бессонница и головокружение, и что ещё?
– Понимаете… – начинает Николай, но Светлана снова его перебивает.
– …Он сам не свой.
– Как это?
– Прошлой ночью во сне он укусил меня. А когда проснулся, не понимал, где находится.
Смотрю на Николая. Он слушает, опустив глаза и ёрзает на койке. Ему неприятно слышать такое о себе, но из песни, как говорится, слов не выкинешь.
– Ясно, – отвечаю. – Я вас осмотрю.
После ухожу из палаты, чтобы переговорить с Данилой. Нужна её консультация. Она приветливо меня обнимает, но, видя, что я настроена серьёзно, тоже переходит на деловую волну.
– Мужчина, 25 лет, страдает головными болями и бессонницей. Странности в поведении. Его привела жена. Для инсульта он слишком молод, – рассказываю подруге.
– Твоё мнение?
– Энцефалит или большая опухоль, – предполагаю я ответ.
– Возможно, – задумчиво говорит Маша. – Мне кажется, нужно сделать МРТ и вызвать врача из инфекционного отделения.
– Спасибо, – говорю ей. После стольких недель пребывания дома мне нужна поддержка коллег, чтобы как можно быстрее влиться в рабочий процесс. Я уже стала забывать, какая у нас тут «стремнина»: всё несётся куда-то, быстро изменяется.
Спустя некоторое время снова иду в палату к Фокиным. Жена Николая по-прежнему здесь, не уходит. Мне приятно думать, что между этими людьми настоящее, сильное чувство. То, какого в моей жизни… Но не буду о грустном.
– Следите за моим пальцем, – проводит тест Александр Владимирович Невзоров, один из опытнейших докторов нашей клиник со стажем работы (страшно себе представить!) 44 года. – Так, зрачки подвижны, но на свет реагируют слабо. Светлана, – врач обращается к жене пациента, попутно проводя пателлярное исследование, то есть проверяет коленный рефлекс.
– Примерно месяц назад, в три часа утра. Я застала его на кухне, он разговаривал сам с собой.
Невзоров переходит к запястьям.
– Вполне возможно, что у вас инфекция в центральной нервной системе, – делает он вывод. – Нужно сделать люмбальную пункцию.
– Это больно? – спрашивает Николай.
– Мы сделаем местную анестезию, процедура займёт пять минут.
– Эллина Родионовна, хотите вместе со мной в лабораторию? – предлагает Невзоров.
Сразу соглашаюсь. Такая честь! Александр Владимирович не только живая легенда, но и особый человек. Работает в коллективе, но друзей у него здесь нет, хотя пользуется огромным авторитетом. А уж чтобы Невзоров кого-то пустил в свою «святая святых» – не припомню вообще! Потому и спешу за ним за седьмой этаж.
В лаборатории царит полумрак, нарушаемый лишь низко опущенной лампой дневного света. Александр Владимирович усаживается за стол с большим микроскопом, я располагаюсь напротив: в этот прибор, оказывается, можно одновременно смотреть вдвоём.
– Видите? – спрашивает инфекционист спустя несколько минут.
– Светится, похоже на сифилис, – отвечаю я.
– Нейросифилис, – уточняет Невзоров. – Я удивлён.
– Представляю, как удивится Светлана Фокина, – замечаю в ответ. – Как мы им скажем?
– Мы им не скажем, – заявляет Александр Владимирович. – Только ему.
– А ей нет?
– Это его болезнь, мы не можем разглашать его тайну, – пожимает плечами Невзоров и улыбается. – Эллина, вы, кажется, слишком долго были за границей, а потом в декрете, даже забыли наши законы?
– Я всё помню, – отвечаю коллеге. – Но разве у Светланы есть только право заразиться?
– Если хотите, сам с ним поговорю, – предлагает Александр Владимирович.
– Он мой пациент, а вас я вызывала для консультации, – отстаиваю своё положение в клинике.
– Признаю, но ситуация очень деликатная. У меня больше опыта. Это моя область. Я сотни раз сталкивался с подобными вещами. Это может разрушить брак.
– Молчание тоже, – говорю я, и Невзоров внимательно на меня смотрит. Потом подходит и говорит. – Знаете, Элли, вообще никогда не вмешиваюсь в чужую личную жизнь, и вообще, у меня репутация человека замкнутого, холостяка со стажем, – усмехается Александр Владимирович. – Но хочу вам сказать: я вас полностью поддерживаю. Простите, что говорю это… слышал о вас с Граниным.
Я поджимаю губы. Он прав. Не стоит лезть…
– Знаю, что мои слова вызывают в вас отторжение, но послушайте старика. – Вы умница, красавица и прекрасный врач. У вас светлое будущее. А теперь ещё стали мамочкой. Так вот, – Невзоров берёт меня за запястье и слегка пожимает, – держитесь, Элли. У вас всё получится.
Он отпускает мою руку, поворачивается и уходит вглубь лаборатории, теряясь в сумраке.
– Спасибо, – отвечаю и выхожу. На душе становится легче. Очень воодушевляет, когда знаешь, что тебя поддерживает такой человек, как Александр Владимирович Невзоров. Это значит, на моей стороне всё инфекционное отделение. Для будущего заместителя главного врача – отличный знак!
Через час мы с Невзоровым встречаемся в палате с Фокиными. Они опять воркуют, как два голубка.
– Всё в порядке? – с улыбкой интересуется Светлана, глядя на нас чистыми голубыми глазами.
– Светлана, я должен поговорить с вашем мужем наедине, – отвечает Невзоров.
– Зачем? В чём дело? – темнеет лицом Николай.
– Эллина Родионовна, проводите, пожалуйста, Светлана в холл, – предлагает инфекционист.
– Я останусь с тобой, Коля, – заявляет она, прижимаясь к мужу.
– Ей нужно уйти? – спрашивает муж.
– Вам решать, – говорю я.
– Я хочу остаться, – упорствует Фокина.
– Я тоже хочу, чтобы она осталась, – утверждает Николай.
– Николай, разговор очень деликатный, – продолжает убеждать Невзоров. – Узнать о таком нелегко.
– Я хочу, чтобы моя жена осталась, – твердит Фокин.
– Ладно, если вы настаиваете.
Невзоров подходит поближе к семейной паре. Ох, чувствую, разговор будет непростым.