Опера сбивались с ног. Начальство сверху засыпало их проклятьями. Ожидалась большая чистка в органах: черти что творилось. Из министерства посылались строгие предписания и угрозы, писанные не формальным, сухим языком, а только что не матами. Главный обещал повесить кое за что весь отдел:
- Развели тут малину, понимаешь! У вас тут что, Чикаго, твою мать? Режут народ среди бела дня! – телефон раскалился докрасна, и майор Хрусталев, бордовый, как помидор, бесконечно повторял:
- Так точно, виноват, товарищ полковник! Никак нет, товарищ полковник!
В самый раз бы отправить товарища полковника куда подальше, бросить трубку и сорвать с плеч погоны. А потом уйти в запой. Толку от этой работы – одна нервотрепка. Устроиться куда сторожем, один фиг, такие же копейки, да и жить спокойно.
Когда на пороге кабинета появился Бирюков, глава ОПГ, которую передавили, как котят, нынче, майору захотелось запустить в бирюковскую голову толстой папкой «Дела». Чтобы убить сразу и вопрос решить раз и навсегда. Однако, он не стал этого делать.
- У меня есть для вас информация, - Артем, не спросив разрешения, уселся на стул, положив руки на гладкую лакированную поверхность длинного переговорного стола.
- А мне с*ать на твою информацию, Бирюк, - майор выглядел устало, - еще бы ты сам башкой об стенку ударился, так я бы только вздохнул с облегчением.
- А вам что, банду ликвидировать уже за*адло? – поднял брови Артем.
Майор открыл шкафчик, достал оттуда бутылку водки и налил содержимое бутылки в мутный стакан.
- Дело забрали питерские. Омон приехал. В течение трех дней Гаджиевых возьмут – вопрос решенный. Мне похрен. Да нам всем уже похрен.
Артем нахмурился. Три дня – это долго. Вопрос нужно было решить сегодня.
- Не похрен! – сказал он, - у меня информация другого рода. Вас не только не снимут с должности, а, наоборот – наградят! Вкусное дело.
- Какое, Бирюк? – майор поднял на Бирюкова осоловелые глаза.
- Про убийство Козловского в Питере слышали?
- Ну.
- Я выдам вам убийцу со всеми потрохами.
- Ну.
- Только Гаджиевых нужно брать сегодня. Обязательно. Они взяли в заложники пожилую женщину, несовершеннолетнюю девушку и младенца. Младенца, понимаете?
Майор ничего не понимал. Он не видел связи между убийством Козловского (туда ему и дорога) и заложницами.
- Быстрее действовать надо, итить колотить, майор! Сейчас! С омоном! – Бирюков грязно выругался, - не спи! Там женщины и дети!
***
Ольга запнулась посередине пути. Нет, так быть не должно! Что теперь будет с Анной Алексеевной? Ведь это бандиты пожаловали! Самые настоящие. Значит, с дядей Темой случилась беда! И, может быть, его нет уже в живых!
Оля попыталась успокоится: главное, с Нюсей все в порядке. Нюся с ней, а значит, в безопасности. Не стоит думать сейчас об Артеме и бабе Анне – дочь, своя дочь – вот о ком надо думать. Это Олино главное предназначение! Мир сузился настолько, что вмещал в себя лишь маленькую девочку, мирно спящую в коляске. Но… Как же Анна Алексеевна? Как же дядя Тема? Папа Тема? Как же они? Ведь они были единственными людьми, не считая покойного директора школы, кто помог ей выпутаться из паутины? Что бы она без них делала? Где бы сейчас была?
Олю охватило отчаяние – она всем приносит горе. Она – носитель несчастья, как ящик Пандоры. Был такой ящик – она читала об этом. Ольга не выдержала. Психика не железная, и тонкую плотину благоразумия, бог знает, на чем державшуюся, прорвало: началась самая настоящая истерика. Безвыходное состояние, неумение, неспособность помочь – давило и сводило с ума.
Ольга повернула обратно.
Соседка была дома. Возилась с заготовками, вся мокрая, красная, она ничего не слышала и не видела. Окна в избе были закрыты – боялась, что банки полопаются из-за разницы температур. Никакие посторонние звуки в ее дом не попадали.
- Тетя Таня, - крикнула Оля.
Тетя Таня повернулась на шум. Оля стояла в дверях. Недовольная Нюся ворочалась в ее руках. Мать ее присела на диван, чтобы покормить младенца.
Татьяна ничего не поняла.
- Оленька, ты чего? С Анной поругалась? – спросила она.
Ольга не отвечала, занятая кормлением дочки. Затем она положила ребенка на диван и перевела взгляд на соседку.
- Тетя Таня, у вас есть чистые простынки?
Татьяна кивнула.
- Нюсю надо перепеленать. Она мокрая.
- Да. Конечно. Оля, что стряслось-то?
Ольга положила на стол кошелек Анны.
- Тут на текущие расходы. Вы, тетя Таня, перепеленайте лучше Нюсю. И езжайте в город. Я вас прошу – позвоните в милицию. Срочно надо позвонить. У нас беда. Какие-то бандиты к Анне Алексеевне заявились. Они сейчас там.
- О Господи! – ахнула Татьяна, - а ты почему не уехала, дурочка? Беги! У тебя ребенок!
- Я не могу бросить бабушку. Не могу!
Татьяна быстро соображала.
- Вот что, героиня подполья! – строго сказала она, - я думала, что ты неглупая девка. Анна тебя, поди, сама из дома вытолкала. Оградила от беды. А ты на рожон лезешь. Сама!
Она заходила по горнице туда-сюда. Вот стервец Темка, нагородил дел…
- Ты что, хочешь, чтобы твоя дочка осиротела? Чтобы ее в детский дом определили? Ай, да мамаша! Ай, да молодец! Разберется твоя бабушка без тебя!
Татьяна думала, куда бы спрятать мать с младенцем. Преступники явно знают, что Анна живет не одна… Она быстро выскочила на крыльцо и откатила коляску в кусты малины. Вернулась в дом – Оля пеленала Нюсю. Кивнула ей, мол – пошли, растыка непутевая.
- Куда? – обреченно спросила девушка.
- В безопасное место.
У Татьяны огород спускался прямо к воде. К старой баньке. И воду удобно носить, и бельишко, выстиранное в бане, прополоскать.
- Сиди тут и молчи. Если Нюська заплачет – никто не услышит – далеко, - сказала Татьяна, - а я побегу по деревне. Может, Никифоровы приехали. У них-то телефон есть – богатенькие.
***
Анна Алексеевна сидела на лавочке в прихожей. Она смотрела в окно. День клонился к закату, и солнце уже не заливало горницу желтым светом. В хлеву волновались козы – их никто сегодня так и не успел выгнать на выпас.
- Много коз-то у тебя, женщина? – спросил ее Сабир.
Он вместе с братом и другими бородатыми мужчинами сидел тут же, в прихожей. В помещении дым стоял коромыслом. Курили много. Злились, нервничали, переговариваясь гортанными голосами. Все уже основательно проголодались, но есть щи из чугуна и простую кашу из печи побрезговали. Зато водку, найденную в буфете, распили с удовольствием. Правда, мало этой водки – душа просила еще. И мяса. Много мяса. Жареного на углях.
Рустам прирезал козу Маню, даже не спросив на это позволения. Быстро разрубили тушу на части, и уже соорудили жаровню. У хозяйки нашлась здоровенная сковорода – сойдет вместо мангала. Мужчины должны хорошо питаться. Козье мясо – полезное и легкое. А то, что Манька должна была принести козленка к октябрю – никого не волновало. Анна Алексеевна сжимала челюсти – хуже фашистов гости. В мирное время, в чужом доме. Господи!
- А что, мамка, самогона в доме не держишь? – Рустам хищно скалился, показывая крупные, ровные, белоснежные зубы, - Что ты за женщина такая, коли у тебя самогонки нет? И яблоки твои кислые, и сама ты – старая. Молодые бабы в деревне есть?
- Молодых нет. Одни старухи остались, не видишь, что ли? – сухо ответила Анна, - а коли тебе яблоки наши не нравятся, так и не ешь! Мы тут абрикосы не выращиваем!
Сабир сверкнул глазами.
- Врешь, женщина. Есть бабы. Чья колыбель в комнате стоит? Не сама же ты родила?
- Не сама, - сказала Анна Алексеевна, - внучки ребенок. На выходных погостить приезжает. Для нее люлька стоит.
- А красивая внучка у тебя? – Сабир вперился в нее взглядом черных, похожих на ягоды черноплодки, глаз.
- Не стыдно тебе, а? Ирод проклятый! Седой уже! Что вы за люди? – вскрикнула Анна Алексеевна, - вломились в чужой дом, грабите в открытую! Козу на сносях зарезали! Жрете, пьете, угрожаете! Хорошо так, с женщинами воевать? Что я вам сделала?
Бандиты загоготали, загуркали возмущенно. Главный цыкнул на своих подчиненных.
- Это ты спасибо своему богу скажи, что мы только козу твою зарезали. Надо будет, и ты под нож пойдешь! За сына своего пойдешь, женщина. Плохого ты сына воспитала! Не уважает он тебя. Не любит. Не торопится вызволять. Врет. И ты врешь. Скрываешь от нас молодую девку. Здесь она, нутром чую. Молодой девкой пахнет. Младенцем пахнет. Где-то прячешь, женщина. А у нас есть Ахмет. Ахмет! – Сабир махнул рукой высокому бандиту.
- Ахмет, ты любую вещь найдешь. Поищи, дорогой, девку. И водку найди. Ты лучше всех водку ищешь! Скучно сидеть!
Ахмет пружинисто подскочил, сплюнул на пол зеленоватую от насвая слюну и, нагнув красивую голову, открыв низенькую дверь, выскользнул из помещения.
- Ищи, пока не лопнешь! – Анна Алексеевна крикнула Сабиру в лицо, - ищи, может найдешь, собаку дохлую! Собака тебе чем помешала? Зачем пнул, зачем об стенку ударил? Сволочь!
Договорить Анна не успела – мощный удар по лицу отбросил женщину на пол.
- Молчи, с*ка старая, - брезгливо процедил Сабир, - Рустам, проверь, мясо готово? А то сожрут все, шакалы ненасытные.
***
Артем прошел мимо группы бойцов Сабира. Ни одна жилка на его лице не дрогнула. Шкура козы была небрежно брошена рядом с трупом собаки. Один из бойцов подскочил к Бирюкову. Артем поднял руки, показав, что чист. Его провели в избу.
Глазам Бирюкова предстало омерзительное зрелище: заплеванный пол, вывороченный на середину горницы стол, на котором в беспорядке валялись кости, объедки, перевернутые тарелки, стаканы и бутылки. И мама, с большим кровоподтеком на лице, она сидела на полу возле лавки, в ногах Сабира, как собака.
- Здравствуй, Сабир, - спокойно поздоровался Бирюк, - ты обещал, что не тронешь мою мать.
- Здравствуй, Артемка, - улыбнулся Сабир, - твоя мать много разговаривает. Она не научилась уважать мужчин. Потому и наказана. Садись, дорогой.
- Подними женщину. Ей помощь нужна, - Артем говорил спокойно, без агрессии, но с нажимом.
- Поднимите ее, - приказал бандит.
Анну подняли с пола.
- Мамочка, как ты? – ласково спросил Артем.
- Все нормально. ВСЕ в безопасности, - с трудом проговорила Анна.
Артем взял на руки мать и отнес в горницу.
- Оля в безопасности, - шепнула женщина.
Бирюков незаметно кивнул. Он вернулся к бандитам и сел за стол.
- Тебе же бухать твой бог не велит? – заметил Бирюк.
- А он не видит пока, - отшутился Сабир.
- Я уже понял, что не видит. Свинья! – сказал Тема.
- Сейчас Ахмет девку найдет, и я тебе покажу, кто у нас свинья, - нахмурился Сабир, - я ее своим бойцам ее отдам. А ты посмотришь. Посмотришь, а потом сдохнешь, как шакал. Связать его! – приказал Сабир своим людям.
Связать Артема не успели – тот размахнулся и вложил всю свою силу в удар, обрушившийся на голову Сабира. Рустам кинулся на Артема, но тот откинул его от себя, словно щенка.
Люди повскакивали из-за стола и направили на Бирюкова оружие, но выстрелить не успели. Словно гигантские шершни, откуда ни возьмись, на головы бандитов со всех сторон упали люди в камуфляже. Грохот стекол, ломающейся мебели, свернутой с петель двери, мат, скрежет зубов, и громовой голос:
- Всем лежать! Работает омон!
***
Ольга напряженно прислушивалась. Ей показалось, что снаружи что-то происходило нехорошее – какие-то странные звуки: то предсмертные, похожие на детские, крики животного. Через некоторое время до ноздрей Ольги донесся запах жареного мяса. Видимо, зарезали козу бабы Анны. Снова все стихло. Потом – чей-то хохот, нерусская речь, громкие разговоры… Ей стало холодно. Она продрогла – конец августа, да и в бане – не жарко, сыровато, промозгло – топили неделю назад.
Нюся заворочалась. Захныкала. Оля провела рукой по попке ребенка – так и есть – описалась. Она положила девочку на полок, распеленала ее.
- Ну что же ты, Нюся, - бормотала Оля, - кран у тебя прорвало, что ли?
Она попыталась перевернуть насквозь мокрую пеленку сухим краем, обернула Нюсю заново и прижала к груди. Девочка ненадолго замолкнула, но через нескольго мгновений вновь заплакала. Оля прижалась губами ко лбу девочки – горячая.
- Господи, простыла! – испугалась Ольга.
Испуг и нервозность матери передалась ребенку. Как бы ни пыталась она успокоить дочку, девочка кричала все громче и громче.
- Тише, доченька, тише милая, тихо! – Ольга качала ребенка и не могла ничего поделать. Она не услышала, как дверь бани распахнулась.
- А-а-а-а, вот ты где! – огромный мужчина хищно улыбаясь, согнувшись, стоял в дверях.
***
Татьяна бежала по тропке, спускаясь к бане. Она была взбудоражена. Никифоровы, на счастье, приехали на дачу.
- Бога ради, дайте телефон! – с порога закричала Татьяна.
Ничего не понимающие дачники без звука протянули к ней «мотороллу».
- Милиция? Милиция? Деревня Спирово! В доме 17 хозяйничает банда! Да! У нас женщины и дети! Да!
- Деревня Спирово? – переспросил упругий, строгий басок в трубке, - мы в курсе. Группа уже выехала!
- А когда они приедут? – орала Татьяна.
- Сохраняйте спокойствие. Эвакуируйте жителей. Сделайте все возможное, чтобы не встречаться с бандитами! – продолжать басить милиционер.
Татьяна протянула мотороллу хозяевам и выпалила:
- Банда в деревне! Эвакуируйтесь! Немедленно!
Ошарашенные супруги Никифоровы бросились к машине. Ирина Никифорова крикнула:
- Татьяна! В машину! Быстро!
Но Татьяну унесло ветром. Она побежала к бане.
Сейчас она очень спешила. Бурю лучше пересидеть вместе с Ольгой. Хорошо, что сын уехал пораньше в город на свою учебу. За сына хоть сердце спокойно!
Издалека она услышала крики младенца. С горки банька хорошо просматривалась: какой-то мужик уверенно, мягкой походкой приближался к бане. Татьяна с трудом не впала в панику. Дико ворочая глазами она осмотрелась – в огородную землю, возле кучи картофельной ботвы, была воткнута лопата. В иной ситуации она бы обругала соседку на чем свет стоит – инвентарь сейчас купить – дорогое удовольствие. Но сейчас она возблагодарила забывчивость Анны Алексеевны. Выдернув лопату из грунта, Татьяна, что есть мочи, припустила к подножию огородного участка – мужик исчез в дверном проеме бани, как лиса в норе.
***
Ольга вцепилась в извивающееся тельце ребенка. Она, горячая, больная, не дала матери потерять сознание от ужаса – мужчин Оля боялась, как огня. А этот – явно агрессивный. Враг. Хорошего от него ждать не придется. Он – то, о чем Ольга целый год пыталась не вспоминать, от чего она просыпалась в диких кошмарах. И вот он сейчас схватил ее за волосы, пытаясь вырвать из рук младенца. И мать, и дитя дико кричали. Ахмет, озверев, оскалил зубы. Он закрутил волосы Ольги на кулак. Девушке не чувствовала боли, она прижимала ребенка к груди, и крик ее звенел…
Вдруг Ахмет обмяк и рухнул на нее всем телом. Ольга увернулась, чтобы изверг не раздавил малышку. Она увидела перед собой всклокоченную Татьяну с лопатой в руках.
***
Артем услышал режущий слух крик на соседней усадьбе. Переглянувшись с одним из омоновцев, ринулся, как безумный зверь, на двор Татьяны. Никого. Но откуда-то доносился жуткий крик младенца. Похолодев, Артем прислушался – ужасающие звуки доносились со стороны огорода. Омоновец, рослый, плечистый парень в балаклаве, широкими прыжками двинулся в сторону старенькой бане на берегу реки.
Вломились оба, плечо к плечу, едва не разнесли баню по бревнышкам.
На полу валялся мужик. Он мычал и пытался встать. На полке тряслись тетка Таня и Ольга в разорванной кофточке. На руках Оли заливалась криком малышка. Ее личико опасно покраснела, а ножки, освобожденные от пеленок, отчаянно дрыгались.
***
Врачи скорой, летевшей следом за автобусом с омоновцами и автозаком, оказали женщинам первую помощь. Они настоятельно рекомендовали пострадавшим ехать в город, в больницу. Анна Алексеевна отказалась:
- Дайте в себя прийти! Подумаешь, фонарь под глазом.
Ольге и Татьяне сделали успокаивающие уколы. Ольга беспокоилась за дочь.
- Девочка простыла. Температурит, - успокоила ее врач, - я введу ей жаропонижающее. Обычно с простудой справляются родители. Но вам все-таки, я посоветую понаблюдаться у врача.
- Она в порядке? Она не умрет? Ей ничего не сломали? – Ольга засыпала доктора вопросами.
- В порядке ваша девочка. Младенцы только кажутся хрупкими, - улыбнулась врач скорой, - а вот вашему обидчику пришлось туго. Хорошо, что не убили совсем.
- Плохо, что не убили, - процедила Татьяна.
После укола девочка затихла. Ольга уложила девочку в кроватку. Ее до сих пор трясло. Руки ходили ходуном. Она обернулась – Артем смотрел на нее печально. Ольга бросилась к мужчине в объятия и горько заплакала.
- Все хорошо, доченька. Все хорошо. Я с тобой!
***
Майор жестом показал Артему – пора. Бандитов погрузили в автозак. Омоновцы ждать не любят.
Бирюков подошел к майору.
- Дай мне день, - тихо попросил он.
- Не положено, - так же тихо ответил майор.
- Прошу тебя. Всего лишь день. Я не убегу. Ты же меня знаешь. Утром буду в отделении, обещаю.
Майор посмотрел в умоляющие глаза Артема.
- Дурак ты. Нагородил дел. Ты, - он незаметно кивнул в сторону Анны и Оли, - своим одни несчастья приносишь.
- Я знаю. Вот и закроешь меня от греха подальше, - сказал Артем.
***
Кое-как навели порядок. Не обращать внимание на оскверненное жилье не было сил. Татьяна, извинившись, ушла. Понимая – семье нужно побыть вместе без свидетелей.
Артем наклонился над кроваткой. Нюся мирно спала, иногда вздрагивая во сне.
- Как она похожа на твою маму, Оля, - наконец произнес он, - какие у нее глазки лучистые!
- Ты знаешь мою маму? – спросила Оля.
- Знаю и люблю до сих пор, - Бирюков собрался с духом и рассказал девушке всю правду.
Не надо бы. Не сегодня. Но когда еще? Завтра на руках Бирюкова защелкнут наручники.
Ольга больше не плакала – она блеснула сухими глазами:
- Я помню тот вечер. И небо помню. Оно было малинового цвета, а у мамы развевались волосы, - Оля помолчала, - почему тебя не было рядом, папа?
Анна, сидевшая рядом и слышавшая историю, закрыла лицо руками.
- Что же ты молчал, сынок?
Что может сказать отец и сын в свое оправдание? Ничего. Нечем оправдываться.
Артем опустился перед Ольгой и Анной на колени.
- Простите меня. Простите.
Рано утром расставались. Оля хотела проводить Бирюкова.
- Я с тобой, папа. Подвезешь нас до города. Нюсе нужно купить лекарство.
Артем благодарно кивнул дочери. Перед тем, как уехать, крепко обнял мать. Анна Алексеевна увидела слезы на лице сына. Она расцеловала его:
- Ничего, Тема, ничего. Мне будет спокойнее – ты должен ответить за грехи свои. ТАМ Бог ближе всего к человеку.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Оля вьет гнездо. Новое жилье получать очень приятно. Правда, ее новое жилье уже старое. Здесь она провела свое несчастливое детство. Мама Галя умерла, и эта квартира ей досталась по закону. Папа Гена препятствовать не стал. Он вообще с годами размяк и в последние месяцы часто общался с Олей.
Он высоко летал, этот Гена. Но в 2008 году потерял свой бизнес. Жена, почуяв, что красивая жизнь подходит к концу, скоренько с ним развелась. Сейчас она живет в Швеции – успела урвать какого-то дурака, не разглядевшего стерву в кукольной внешности хрупкой Марины.
Ярик успел перехватить эстафету и имел при себе большую часть акций. Сейчас дело процветает – Ярик оказался на своем месте. С Олей он сохранил нежные отношения: все время помогал сводной сестре и поддерживал ее во всем. С покупкой дорогущих лекарств для мамы Гали и бабушки Анны суетился именно Ярослав. Ну а как же иначе: Оля и Ярик – близкие родственники. Ольга для Ярослава Геннадьевича теперь любимая теща.
Нюся выросла очень красивой девушкой. Ярослав любит ее до дрожи. Нюся, принцесса, вертит им как хочет. Она родила мужу двоих детей. Родители балуют Ленку и Темку, что стало поводом для споров между Ольгой и ними.
Сама Ольга так и не вышла замуж. Прав был доктор Оборин: последствия насилия дали о себе знать. Ольга ни единого раза не подумала о замужестве, хотя за ней ухаживали мужчины. Она растворилась в семье дочери и считает себя абсолютно счастливой. Мечтать о любви было некогда: нужно было заботиться о старших. И так – всегда, до сорока лет.
Бабушка тихо ушла два года назад. Жалко, что она так и не успела увидеться с сыном. Разговаривали они письменно, свиданий не разрешили – Артему дали максимально большой срок – двадцать три года. Оля похоронила Анну на деревенском кладбище – как завещала бабушка.
Галя умерла вслед за Анной Алексеевной. Оля долго ее лечила, ухаживала за ней, не помня зла. Она отмыла ее захламленную квартиру, привела в порядок саму Галю, долго таскалась с ней по больницам. Галя пришла в себя и прожила семь лет трезвой жизни. Но последствия ужасного пьянства дали о себе знать. Цирроз Галину не пощадил. И опять больницы, лекарства, врачи… Откуда только Оля силы брала… Не уберегла. Перед смерью Галя, желтая и костлявая, как смерть, поцеловала руку Оли, сидевшей рядом до последнего ее вздоха. Оля давно уже простила Галину. Та ушла успокоенная. Портрет Насти Оля повесила на стену. Было желание убрать фото в коробку, но... Оставила так, только иконостас ликвидировала.
Теперь нужно было сделать в квартире ремонт. Ярик нанял уже бригаду мастеров. Он обещал «сделать все по высшему разряду».
- Не надо по высшему, Ярослав, - улыбнулась Ольга, - надо, чтобы было уютно и светло. Я не молода, мне вот эти новомодные изыски ни к чему. И отцу – тоже.
Оля надеется успеть с ремонтом к приезду папы. Он старый и больной человек. Ему покой нужен и свежий воздух. Зимой они будут жить в городской квартире, а летом – в деревенском доме. Там хорошо, в деревне-то: сад, цветы, уют – Оля сделала все для комфортной сельской жизни. Через два месяца отца освобождают. Скорее бы…
14 мая 2015 года старый отцовский джип стоял возле ограды ИТК. Солнце ласкалось к молоденькой листве, по синему небу бежали белые облака. Ольга открыла все окна в машине – душновато в салоне.
Открылись ворота, и из них вышел высокий человек. Он растерянно осматривался по сторонам, и только Ольга видела, как расправляются его плечи. Будто кто-то аккуратно разрубал веревку, опутывающие его большое тело. Она выскочила из машины и бросилась к отцу.
Обнялись. Бирюков целовал лоб и щеки женщины. Он сильно постарел и осунулся.
- Здравствуй, доченька. Как я скучал по тебе. А где Нюся?
- Здравствуй, папа. Я тоже по тебе скучала. А Нюся ждет нас дома. Они там какой-то необыкновенный ужин для нас готовят.
Отец смотрел на нее долго, испытующе, словно спрашивал: «Все будет хорошо?»
Оля снова обняла его и сказала:
- Папа, у нас теперь все-все будет хорошо! Я уверена!
КОНЕЦ
---
Автор: Анна Лебедева Поддержать автора