Зинаида Федоровна ехала в трамвае домой. Настроение было хуже некуда. Эта новая секретарша всколыхнула те воспоминания, которые Зинаида так старательно и так много лет старалась забыть, стереть, просто похоронить в пошлом… И вот сегодня все всплыло в памяти и - удивительно – снова причинило боль…
Зина была коренной ленинградкой, она родилась здесь в 1930-м году. Детство проходило как у всех ребят того времени: классики на асфальте, скакалки во дворе, гоняла на пустыре мяч с мальчишками, потом отец отвел ее в спортивную секцию завода, где она, десятилетняя девчонка, начала постигать азы спорта. А потом пришла война...
Во время блокады ее вместе с матерью успели эвакуировать, а отец ушел на фронт, откуда он не вернулся. Бабушка с дедом оставались в городе, все не верили, что его могут сдать немцам, и вопреки всему пережили эти страшные годы. Уже в конце блокады в их дом попал снаряд – их не было дома - и им выделили квартиру на Невском. В те времена многие квартиры освобождались...
Вернувшись после войны в город, Зина закончила школу и поступила в педагогический институт, на факультет физической культуры. Она была крепкой, сильной девушкой, а это после войны можно было встретить нечасто, особенно среди ленинградцев. Красотой особенной она не отличалась, была, можно сказать, обычной, такой, каких много...
В 1948 году Зина встретила его… Во время соревнований по волейболу они оказались в командах-соперницах: она выступала за университет, а он – за команду завода, где работал. Она сразу заметила парня на той стороне сетки – высокого, худощавого, он играл так увлеченно, что им можно было любоваться. Это была любовь с первого взгляда. Матвей был ее ровесником, тоже ленинградец, но его родители погибли во время блокады, а его вывезли вместе с другими детьми в Омск, где он прожил до конца войны. Он тоже заметил Зину, ее уверенные, точные движения. После игры они оказались рядом в коридоре спортзала и больше не расставались.
В 1950 году сыграли скромную свадьбу. Зинаида не просто любила мужа, она им жила. Все самое лучшее, все самое вкусное – все только для него…. Все было хорошо, кроме одного: Зинаида не могла забеременеть. Врачи разводили руками, вроде никаких патологий, оба здоровы, а беременность не наступает. Зинаида расстраивалась, но Матвей утешал ее: «У тебя ведь есть я, а у меня – ты». И она со временем смирилась, ведь действительно, у нее же есть Матвей, ее родной, самый лучший, самый любимый.
Зинаида окончила институт, стала преподавать в техникуме, а Матвей работал на судостроительном заводе. Они жили в квартире дедушки и бабушки на Невском. Стариков к этому времени уже не было...
Гром грянул неожиданно, среди совсем, казалось бы, ясного неба. Летом 1964 года, в один из июльских вечеров, Матвей пришел поздно, долго молчал, а потом тихо сказал ей:
– Зин, ты прости меня, я ухожу от тебя.
Зина сразу не могла понять, куда он собрался на ночь глядя.
- Ты надолго? – спросила она, вдруг почувствовав, как зашлось сердце.
- Насовсем, Зина, я ухожу к другой женщине. У нас с ней будет ребенок.
Какая женщина, какой ребенок? Он же ее муж, ее сердце, ее жизнь!
...Когда Зина посмотрела на часы – было половина седьмого… Это утро или вечер? Она всю ночь просидела на табуретке в коридоре глядя в одну точку.
Матвей ушел. В голову лезли какие-то совершенно нелепые мысли, а вот реальную действительность она отказывалась принимать. Два дня прошли как в тумане, а на третий день Зина поехала на завод, решила, что встретит на проходной Матвея и поговорит с ним. И вот тогда она увидела ее. Она стояла около проходной и счастливо улыбалась идущему ей навстречу Матвею. Он, увидев ее, почти бросился к ней, и они, взявшись за руки, пошли рядом, о чем-то оживленно разговаривая. У Зинаиды даже голова закружилась от негодования – вот так нагло, на глазах у всех они идут вместе…. И Матвей смотрит на ту женщину таким любящим взглядом...
Не понимая зачем, Зина брела следом за ними. Новая спутница ее Матвея была очень красива, на стройных ногах были туфли на высоком каблуке. Почему- то именно эти туфли больше всего врезались в память и стали символом того предательства…. Потом она узнала, что Татьяна – так звали разлучницу – приехала в Ленинград по лимиту, работала на стройке. С тех пор приезжие женщины непременно связывались в ее сознании с изменой мужа.
Через три месяца они развелись. На суде Зина все время смотрела на Матвея, пытаясь поймать его взгляд, но он совсем не смотрел на нее.
Как прошли следующие два года, Зина помнила плохо, она просыпалась утром, умывалась, шла на работу. Все было как на автомате. Она коротко подстриглась, совсем не пользовалась косметикой и духами. И стала ненавидеть всех красивых женщин, особенно приезжих.
Мужчины у нее никогда больше не было. И что удивительно, Матвея она продолжала любить, считая во всем виноватой эту «гадину». С годами боль утихла¸ вернее, Зина научилась ее терпеть, научилась жить с этой болью. Матвея она больше никогда не видела.
И вот сегодня эта Елена …. Как удивительно она похожа на ту «гадину»... Каблуки, конечно, выше… Тоже приехала покорять Ленинград. Чью судьбу она разрушит? Погрузившись в воспоминания, Зинаида Федоровна чуть не проехала свою остановку. Зашла в гастроном - дома совсем не было еды, а сегодня была среда – должны были завезти колбасу. В последний год в магазинах продукты кончались почему-то очень быстро, и когда основная масса шла с работы, почти ничего уже не было на прилавках. Стали ходить слухи, что скоро введут карточки. Неужели через сорок лет после блокады опять продукты будут по карточкам? В это не хотелось верить, но с каждым днем очереди в магазинах становились все длиннее...
Настроение испортилось еще больше: огромная очередь тянулась через весь зал магазина. Стоять не было никакого желания, да, наверное, и смысла тоже не было. Ладно, дома что-то есть, она придумает, чем поужинать.
Во двор Зинаида Федоровна вошла в окончательно испорченном настроении. На лавочке возле подъезда сидела молоденькая девчонка и горько плакала. Уже пройдя мимо, неожиданно для Зинаида вдруг остановилась и строгим голосом спросила:
- Чего слезы тут льешь?
Девчонка перестала плакать, вытерла глаза, продолжала сидеть молча, всхлипывая. Зинаида подошла ближе.
- Ты где живешь? - спросила она девчонку.
- Нигде, - ответила та, поднялась со скамейки и, взяв сумку, стоявшую рядом, двинулась к выходу из двора.
Зинаида увидела, что девчонка беременна.
- А ну стой! – коротко скомандовала она. – Сядь, рассказывай!
Она сама села на скамейку, жестом пригласила девушку сесть рядом.
- Рассказывай! – повторила она.
- Я не знаю, что мне делать, - проговорила тихо девушка.
- Ты откуда? – спросила Зинаида.
- Я из деревни, из Вологодской области, - ответила та.
Зинаида усмехнулась: говор девчонки с головой выдавал местность, откуда она приехала. «Еще одна, - с неприязнью подумалось ей. – И что их тянет сюда? Жили бы у себя, нет нужно непременно в город!»
- А что делаешь здесь?
- Я поступила в техникум, хотела стать зоотехником, потом вернуться домой... А теперь...
Она снова заплакала.
- Ты жила в общежитии?
Девушка покачала головой.
- Нет, мы снимали комнату.
- А он тоже оттуда? Отец ребенка?
- Нет, он из другой области. Он на заводе работает.
- Он выгнал тебя?
- Что вы! Просто он полюбил другую.
Она снова залилась слезами.
- А в партком ты ходила?
Зачем? – удивилась девушка, взглянув на Зину большими синими глазами. – Чтобы его заставили любить меня? Нет, не надо...
Зинаида сидела, не зная, что сказать. Потом решительно поднялась, сказала:
- Вставай, пойдем!
- Куда? – подняла глаза девушка.
- Ко мне. Пока. А там посмотрим.