(Продолжение. Начало здесь)
Антонина Прокофьевна вздохнула и посмотрела на часы. Близилась полночь. Ночник был выключен — она на этом настояла — но света уличных фонарей было достаточно, чтобы разглядеть на кровати скрюченную детскую фигурку. Мальчишка был худенький, щуплый, под глазами — синюшные круги. И капризный. Удивительного, впрочем, в этом ничего не было — учитывая, что он толком не спал.
Ребенок завозился и захныкал во сне, и Антонина Прокофьевна вполголоса замурлыкала колыбельную. Слов мальчик не понял бы, даже если и расслышал их — песню сложили давным-давно на чужом языке. К языкам у Антонины Прокофьевны способности были смолоду такие, что впору позавидовать — запоминала слету, в словарях почти не нуждаясь. Однако надежд многочисленной родни, что станет известной переводчицей, девушка не оправдала. Вместо того, чтобы совершенствовать востребованные в Городе наречия, Антонина увлеклась изучением языков, на которых уже вовсе никто не говорил.
«Ничего», - говорили родные. «По всему видать — станет Тонечка знаменитым ученым, будет расшифровывать древние таблички или летописи, а может, вовсе в университетские профессора подастся».
Тонечка от комментариев воздерживалась, из Библиотеки на белый свет почти не показывалась, в Университет действительно захаживала — все толковала о чем-то с какими-то тамошними учеными, а потом огорошила всех знакомых заявлением, что будет работать няней.
Уяснив, что это не шутка, большинство родственников общение с Антониной сократили до минимума. Друзей тоже поубавилось. Только мама, ласково глядя на Тонечку, приговаривала: «Тебе, доченька, самой виднее, какое дело по душе».
И стала Антонина Прокофьевна няней. За без малого полвека работы ребятишек видела всяких — крикливых, капризных, злых. Напуганных.
И ни от кого не отказывалась.
Детишки называли ее тетушкой Тосей, а родители — по имени-отчеству, уважительно, а кое-кто и со страхом. Но тут уж ничего не поделаешь, у любой профессии есть издержки, и Антонина исключением не была.
Вот и без поздних возвращений домой не обойтись, подумала Антонина Прокофьевна, покосившись на часы. Может, зря она выключила ночник?..
Но тут одеяло пошевелилось, и Антонина Прокофьевна затаила дыхание. По кровати шарила чья-то мохнатая лапка, сначала медленно, а потом все смелее, постепенно подбираясь к подушке, к беззащитной детской щеке.
Хвать!
- Попался, голубчик, - зловеще прошептала Антонина. - Вкусно тут жил, сытно? Сегодня отведаешь моего угощения. Слушай-ка сказочку…
Ловким движением она накинула одеяло на ухо ребенка и, низко склонившись, крепко удерживая лапку, еле слышно зашептала куда-то под кровать — на давно забытом языке.
Закончив, она разжала руку. Под плинтусом шоркнуло, словно пробежала мышь. Антонина Прокофьевна довольно хмыкнула, поправила одеяльце, прошлась по комнате. Несмотря на возраст, двигалась няня абсолютно бесшумно. Немного постояла у окна, шепнула несколько слов в вентиляцию, провела рукой по шкафу. Наконец, вышла, тихонько прикрыв дверь.
Встревоженные родители встретили ее в гостиной.
- Спит, безмятежным сном, - заверила их Антонина, не дожидаясь расспросов. - Ложились бы и вы… Завтра вечером навещу еще раз, на всякий случай. Мои рекомендации запомнили?
Женщина кивнула.
- Завтра с утра вымою комнату водой с шестью каплями полынного масла, особенно углы и под мебелью, - торопливо произнесла она. - В течение месяца перед сном давать мальчику бутерброд с вашим вареньем…
- А… В чем было дело? - неуверенно спросил мужчина.
Антонина Прокофьевна посмотрела на него внимательно.
«Это древнее существо, не имеющее имени. Можем назвать его подкроватником, потому как именно там оно предпочитает поселяться, или сноедом — потому что питается оно нашими видениями… От взрослых ему пользы мало, разве что от самых впечатлительных, а вот дети — лакомый кусок. К сожалению, похищая настоящие сны, оно замещает их кошмарами… Ребенка можно перенести на другую кровать, но сноед последует за своей жертвой. Откормленного сноеда не спугнут даже родители, находящиеся в комнате, даже дневной свет. Не терпит он запах полыни — как и многие из них; а от иных сказок убегает навсегда… Фатального вреда от него, как правило, не происходит, а жертва, вырастая, перестает быть подвержена влиянию этого существа, поэтому колдуны, которых в Городе имеется немало, о нем знать не знают. Еще в комнате обитают поветряйка и семейство носочников, но их я трогать не стала: от первого никакого вреда, а из-за вторых вы недосчитаетесь парных носков. Зато они будут сопротивляться новым пришельцам, и это очень хорошо».
- Видите ли, - медленно произнесла Антонина Прокофьевна. - Детки растут, их ум получает в течение дня массу впечатлений, образов, он наполнен фантазиями. Во время сна их причудливое сочетание иногда порождает неприятные видения… Но вы не переживайте. Экстракт мелиссы, который содержится в варенье — отличное седативное средство, как и запах полыни. Я думаю, все будет хорошо.
Мужчина с облегчением улыбнулся. Интересно, поверил или нет?
- Но в случае чего — обернулась Антонина, уже стоя в дверях, - вы знаете, где меня искать.
К своей квартирке она подходила, уже изрядно устав. Возраст, Тоня, возраст, рассеянно думалось ей. Не спать по полночи становится трудновато…
Антонина Прокофьевна вдруг замерла на месте. Перед ее окном — начисто вымытым, сверкающим в свете фонарей окошком подземельного этажа рядом со сквером Читающей — маячила тощая тень.
Антонина решительно направилась к Яшке. Такая уж у нее судьба — утешать несчастных ребятишек.
© Анна Липовенко
#чердачок со сказками
Продолжение следует.